Но не все уроки прошлого следует заучивать. Один эпизод моего детства показал мне, что злость всегда следует разбавлять, если не заливать юмором, и я не делал разницы между недостойной злостью и злостью праведной. Злость – мать насилия, это я знал, но не позволял себе полагать гнев (когда он – продукт чистого негодования и не замаран идеологией) отцом справедливости и необходимым ответом злу.
Странное дело, осознание этого давало о себе знать в моих книгах, но не в жизни… до появления Ширмана Ваксса.
Монстр в галстуке-бабочке стал не только моим мучителем, но и учителем. Нападением с «Тазером» и уничтожением нашего дома он пробудил во мне ту часть, которая пребывала в моральной коме. А уж выстрелы в Майло обучили меня тому, что я уже знал как писатель: гнев может вести и к решительным действиям, и к насилию.
Будь у меня оружие, я бы вышел из дома, чтобы найти того, кто стрелял сейчас из винтовки, и постарался бы убить Ваксса, прежде чем он застрелил бы меня.
Но безоружному мне не оставалось ничего другого, как поддаться желанию действовать, которое распирало мои разум и сердце, пусть действия эти и граничили с безумием. Я не мог защитить свою семью, руководствуясь здравомыслием, вот и приходилось идти на иррациональные поступки.
Как только Пенни, согнувшись, покинула укрытие, чтобы добраться до Майло, я выпрямился в полный рост, превратив себя в еще более удобную мишень. Рванул через комнату к боковой стене, у которой стоял плазменный телевизор.
И столь жарким был мой гнев, что я как минимум наполовину поверил, будто никакая пуля не сможет меня остановить, хотя и не повернулся лицом к окнам, чтобы поймать ее зубами.
Я услышал, как пробила стекло одна пуля, потом другая, и молил Бога, чтобы стреляли в меня.
Добравшись до боковой стены, я нажал на клавишу выключателя, приводящего в движение шторки, расположенные между слоями стекла. Я тревожился, что из-за повреждений стекла они за что-нибудь зацепятся и не дойдут до самого низа.
Когда же шторки двинулись вниз, я повернулся и посмотрел на Пенни и Майло.
Каким-то образом ей удалось передвинуть огромный кофейный столик, расположив его между Майло и окном, и повалить набок. Они оказались за столиком, невидимые для стрелка.
Столик сработали на совесть, из прочного дерева, но, конечно, он не мог противостоять пулям. Одна уже пробила его, но, к счастью, не задела ни мать, ни сына.
Шторки закрыли уже половину окна и продолжали опускаться, и тут мне открылась истина. В этой атаке Ваксса интересовала только одна цель – Майло.
Он мог убить меня трижды, пока я пересекал комнату на фоне окон. Но не выстрелил в меня ни разу, даже когда я застыл у стены, наблюдая, как шторки опускаются.
И когда Пенни передвигала кофейный столик, он мог без труда вышибить ей мозги. И по стоящему на боку столику, за которым спрятались она и Майло, он выстрелил только один раз по той же причине: Ваксс хотел убить не мать, а мальчика.
Шторки прошли три четверти пути.
Пенни осторожно поднялась из-за столика, но велела Майло оставаться на полу.
Как и с Джоном Клитрау и Томасом Лэндалфом, психопат собирался сначала убить тех, кого я любил больше всего, а уж последним – меня. И Ваксс установил очередность моих утрат. Майло – первый, чтобы я смог прочувствовать душевную боль Пенни, прежде чем она отправилась бы вслед за сыном.
Я подозревал, что он решил ввергнуть меня в отчаяние, полностью лишить надежды, чтобы я с благодарностью принял смерть, восприняв ее как самоубийство. Став свидетелем того, что проделывал Ваксс с его женой и дочерью, Лэндалф, скорее всего, молил того о смерти. И хотя Джон Клитрау изо всех сил старался остаться в живых, он, по его же словам, мечтал о том, чтобы присоединиться к своим близким.
Попросив о смерти, я бы отрекся от ценности жизни вообще и моей в частности, тем самым отрекаясь от ценности моих книг. Прося о смерти и получив ее, я бы подтвердил правильность всех выводов рецензии Ваксса, с которой все и началось.
Шторки закрыли все окно, до самого пола.
Прижимая к себе Майло, Пенни вышла из-за перевернутого кофейного столика. Я поспешил к ней.
Поскольку писал Ваксс плохо, я удивлялся, что он – такой влиятельный критик, держал его за эксцентричного человека. Но, как выяснилось, жизнь столкнула меня не с эксцентриком, а с демонической, безжалостной машиной смерти, и мозг Ваксса работал, как часы, с предельной точностью отсчитывая зло.
– Полиция, – выдохнула Пенни. – По крайней мере, они смогут это остановить.
– Нет, – не согласился я. – Они не успеют приехать вовремя.
Глава 29
С первой попытки Ваксс не добрался до Майло, но я прекрасно понимал, что он не уйдет, сокрушенно пожав плечами. Поэтому с минуты на минуту следовало ждать его появления в доме.
На плотно заселенных берегах бухты дома стояли чуть ли не вплотную друг к другу. В этом богатом, спокойном районе стрельба привлекла бы жителей к окнам и телефонам.
И мы бы уже слышали сирены. Но снаружи доносился только шум дождя.
– После всей этой стрельбы он должен удрать, – предположила Пенни.
– Никто ничего не слышал, – возразил я.
Гадая, что делать, куда спрятаться, я схватил Пенни за свободную руку и увлек ее и Майло на кухню, собираясь через нее пройти в коридор первого этажа.
Гром не гремел, шум дождя не мог заглушить выстрелы. И на воде всякое движение прекратилось, не фырчал ни один мотор.
То есть на винтовке стоял глушитель. И при дожде, если бы такие огромные окна разлетелись вдребезги, грохот наверняка услышали бы в соседних домах, тогда как негромкие «чпоки» остались незамеченными.
В этот сумрачный день, когда дождь еще сильнее ухудшал видимость, Ваксс, если принимал определенные меры предосторожности, готовясь стрелять в Майло, не попался бы на глаза тем, кто стоял у окна и любовался серой красотой купающейся в дожде бухты.
– Охранная система, – вспомнила Пенни. – Тревожная кнопка.
На стене кухни висела сенсорная панель «Крестрон», которая контролировала все системы жизнеобеспечения: отопление, кондиционирование воздуха, музыку, охрану.
Под моими пальцами панель засветилась. Появились иконки. Я прикоснулся к «Охране». Одни иконки сменились другими. Я прикоснулся к «Тревожной кнопке», включая охранную сигнализацию и отправляя в полицию предварительно записанное сообщение о том, что в доме возникла чрезвычайная ситуация. Ничего такого не произошло.
Ранее я включил охранную систему. Панель показывала, что система отключена.
Я попытался включить ее вновь. Но нашел, что доступ к системе заблокирован.
– Скорее в гараж. – Я отступил от панели на шаг. – Сядем в «Эксплорер» и уедем.
– Нет, – покачала головой Пенни. – Он войдет в дом через гараж, чтобы не дать нам уйти.
Я понимал, что она права.
– Парадная дверь, дверь черного хода.
– И что потом? Пешком, под дождем, с собакой?
Лесси заскулила.
Пенни схватила с секретера сумочку.
– Наверх.
– Но оттуда нет выхода, – заспорил Майло.
– Наверх, – уверенно повторила Пенни, и он ей доверился.
Когда они вышли в коридор, я заметил, что Майло несет одно из загадочных периферийных устройств собственной конструкции, ранее присоединенных к ноутбуку. Размером с хлебницу.
– Тяжело? – спросил я, следуя за ним.
– Да.
– Давай мне.
– Нет.
– Я не разобью.
– Нет.
Громкий шум в дальнем конце коридора подсказал, что Ваксс, скорее всего, вышибает дверь между гаражом и домом. Мы уже добрались до прихожей, и я не оглянулся, чтобы посмотреть, увидел ли он нас.
Пенни поднималась по лестнице, Лесси бежала впереди.
К тому времени, когда мы с Майло попали в коридор второго этажа, Пенни тихонько прикрывала одну дверь. Продвигаясь по коридору, прикрыла другую дверь. Предоставляла возможность Вакссу заглянуть за все двери, прежде чем добраться до комнаты, в которой мы действительно собирались спрятаться. Вошла Пенни в третью дверь по правую руку. Туда же нырнула и Лесси.
Пусть полной уверенности у меня не было, но вроде бы я услышал шаги поднимающегося по лестнице Ваксса. Как только мы с Майло переступили порог, Пенни закрыла дверь так же тихо, как и предыдущие, повернула барашек врезного замка.
Учитывая решительный настрой Ваксса, врезной замок, само собой, не мог его остановить.
Мы очутились в главной спальне. Стену напротив кровати выложили черным мрамором. По центру располагался роскошный камин.
На подставке стояли нержавеющие инструменты, необходимые при использовании камина. Кочерга могла бы послужить действенным оружием, если бы Ваксс пришел с игрушечным, а не настоящим пистолетом.
Из сумочки Пенни выудила связку ключей, оставленных ей Марти и Селиной. Выбрала электронный: пластиковый клин, размером с кукурузный чипс.
Где-то на втором этаже Ваксс вышиб дверь.
На лицевой стороне каминной доски вырубили цепь. С большим центральным звеном, в обе стороны от которого уходили звенья все уменьшающихся размеров.
Пенни поднесла электронный ключ к центральному звену. Запикал датчик, считывающий код, и слева от камина открылась, повернувшись на шарнирах, потайная дверь, одна из мраморных панелей. Автоматически за дверью вспыхнул свет.
Давным-давно, еще во время строительства, Марти упомянул, что в доме будет комната безопасности, но не рассказывал, где она расположена. Вероятно, перед отъездом показал ее Пенни, на случай, если в период их отсутствия может появиться потенциальный покупатель.
Еще удар, снова на втором этаже, ближе к нам.
Лесси первой проскочила порог потайной двери, уверенно, не выказав никакого удивления, словно такое было ей не в диковинку. Майло последовал за собакой.
Демонстрируя полное неуважение к чужой собственности, как, собственно, и прежде, Ваксс пнул дверь главной спальни, но она выдержала удар.
– Поторопись, – прошептала Пенни, и я нырнул в проем в мраморной стене.