Разумеется, я тревожился больше Майло и потому, что у моего прошлого коготки отросли куда как более острые, и даже после долгих лет умиротворенности и счастья память могла больно ранить.
Глава 34
Вивьен обычно пользовалась «Мустангом», но и «Меркьюри Маунтинер» покойного мужа содержала в рабочем состоянии и выезжала на нем достаточно часто, чтобы масло не загустевало, а покрышки сохраняли упругость.
Мне представлялось, что она, дочь копа и жена копа, будет уговаривать нас обратиться в полицию, несмотря на отсутствие доказательств, но ничего такого Вивьен не предложила.
– Все это очень странно, – сказала она уже в гараже, отдавая нам ключи от внедорожника. – Вы это чувствуете, не так ли?
– Будь уверена, – ответил я. – От начала и до конца. О чем именно ты говоришь?
– Этот тип умен, принимает все необходимые меры, чтобы не оставлять доказательств своей вины… но при этом невероятно рискует и действует так, будто он – неприкасаемый и к нему не подступиться.
– Возможно, это всего лишь уверенность самовлюбленного психопата, – предположила Пенни.
Вивьен покачала головой.
– Я чую что-то другое. И с такой вонью я уже сталкивалась, только не могу вспомнить, где и когда. Наверное, вы поступите правильно, обратившись в полицию, лишь собрав кучу улик высотой с Майло. А то и выше.
– Почему ты так говоришь? – спросил я.
– Не знаю. Шестое чувство. Я над этим подумаю.
– Кабби считает, что Ваксс хочет, чтобы мы обратились в полицию, – вставила Пенни.
– Давайте все над этим подумаем. – Вивьен протянула мне большой револьвер. – Я дам вам и коробку с патронами.
– Оставь у себя, – я покачал головой. – Он может тебе понадобиться.
– У меня есть помповик двенадцатого калибра. Он остановит любого книжного критика, когда-либо появлявшегося на свет.
У меня чуть не вырвалось, что книжный критик – далеко не самое страшное, но я не упоминал о жуткой роже, которая глянула на меня из окна «Мазерати». И уже начал думать, что тот людоед – плод моего воображения.
– Вив, мы знаем, где взять оружие, – поддержала меня Пенни. – В любом количестве. Все у нас будет хорошо.
– Как я понимаю, вы говорите о Гримбальде и Клотильде. Будьте осторожны, когда поедете к ним. Ваксс, возможно, этого ждет.
Вивьен захотела обнять нас всех, и каждый из нас хотел обнять Вивьен, шуршание плащей эхом отдавалось от крыши, создавая ощущение, будто колония летучих мышей проснулась и отправилась в ночной полет.
Вивьен даже подняла Лесси, словно мальтийскую болонку, и, как младенца, прижала к внушительной груди.
– Вы… вы мне как семья, которой у меня никогда не было. Если с кем-то из вас что-нибудь случится, я до конца жизни больше не смогу носить розовое.
Само собой, после такого заявления мы пошли на второй круг объятий, уже более длительных. Вивьен по-прежнему держала Лесси на руках, и собака лизала наши подбородки, когда мы обнимались, зажимая ее между нами. Но в конце концов мы загрузились в «Меркьюри Маунтинер».
Нажав кнопку, включающую электрический привод гаражных ворот, Вивьен вернулась к водительскому окошку внедорожника. В глазах стояли слезы.
– Помните, если вы смените одноразовый мобильник, сразу же сообщите мне номер.
– Сообщу, – пообещал я. – Первым делом.
Утром она собиралась купить одноразовый мобильник и себе, потом позвонить и продиктовать нам номер. Мы принимали меры предосторожности, обычные для революционной ячейки.
Мы полюбили Вивьен с того самого дня, как познакомились с ней, но Пенни, Майло и я очень уж растрогались при расставании.
Задним ходом я выехал из гаража, потом тут же вернулся, опустил стекло.
– Мы хотели бы забрать Лесси.
Вивьен посмотрела на собаку, которую по-прежнему держала на руках.
– Ох, извините, – и, воспользовавшись необходимостью посадить Лесси на заднее сиденье к Майло, добавила: – Может, какое-то время тебе не надо быть таким блаженным, Кабби. И побудь просто оптимистом. Ожидай худшего и готовься к тому, чтобы встретить его во всеоружии.
Я кивнул, поднял стекло, вновь включил заднюю передачу, нажал на педаль газа.
Оставаясь в гараже, Вивьен махала нам рукой, пока мы не скрылись из виду.
Глава 35
Когда мы вернулись в церковь Святого Гаэтано, вечерняя служба уже с час как закончилась.
Я тревожился, что даже так рано, в половине восьмого, церковь могли запереть на ночь. Счастливые дни, когда храмы оставляли открытыми круглые сутки, не боясь появления вандалов, канули в Лету вместе с расклешенными синими джинсами, рубашками тай-дай[18] и психоделическими шляпами.
Я высадил Пенни у центрального входа. Дождь внезапно усилился, когда она поднималась по ступенькам. Дернула дверь. Открыто.
Пенни вошла в церковь, а я подъехал к двери черного хода. Двигатель выключать не стал. Вышел из автомобиля, поднял заднюю дверцу.
Дверь ризницы открылась. Пенни подперла ее чемоданом.
Я вошел.
– Кто-то есть в кладовой под хорами, – предупредила она. – Дверь туда открыта. Наверное, отец Том.
Моя записка лежала на прежнем месте. На пару с Пенни мы быстренько перетащили наши пожитки из чулана в багажное отделение «Маунтинера».
Я совершенно не возражал против того, чтобы избежать встречи с отцом Томом. Не хотел подвергать его опасности, но также не хотел полчаса рассказывать о том аде, с которым иной раз приходится сталкиваться на земле. И какую бы историю я ему ни поведал, обязательно пришлось бы кое-что опустить, а то и по большей части лгать. А лгать священнику совершенно не хотелось, тем более что, по моим расчетам, мне уже полагались 704 года в чистилище.
Когда все сумки и чемоданы перекочевали в багажное отделение, я решил не испытывать удачу, вытирая с пола накапавшую с плащей воду, как поступил в прошлый раз. Закрыл дверь, и мы уехали.
Направлялись мы в Бум-Мир, так назывался участок земли, принадлежащий Гримбальду и Клотильде, и от церкви путь наш лежал мимо «Беддлингтон-Променад», темного и заброшенного торгового центра, на автомобильной стоянке которого мы бросили наш «Эксплорер».
Проезжая мимо, мы без труда разглядели наш внедорожник, стоявший под ветвями засохших деревьев. Его освещали фары черного «Кадиллака Эскалада».
– Разве ты не говорил мне, что Ваксс ездит на черном…
– Да, – ответил я.
– Не привлекай внимания. Не сбавляй скорость.
– Я не сбавляю.
– Не ускоряйся.
– Я не ускоряюсь.
– Ни во что не врежься.
– Как насчет красной «Хонды»?
– Какой красной «Хонды»?
– Которая едет по соседней полосе.
– А что с ней?
– Могу я в нее врезаться?
– Не своди меня с ума, Кабби.
– Не быть блаженной душой труднее, чем я думал.
– Ты считаешь, что он нас увидел? – обеспокоилась Пенни.
– Никогда. Он не знает, на чем мы едем. Плюс дождь. И много машин. Мы – одна из рыб в косяке.
Зазвонил мой мобильник – не одноразовый.
Думая о Джоне Клитрау, ведя внедорожник одной рукой, рискуя инициировать автомобильную аварию, по количеству столкнувшихся автомобилей достойную упоминания в Книге Гиннесса, я достал мобильник из кармана и ответил на звонок.
– Писака, – голос Ширмана Ваксса.
– Обидчивый сноб, – услышал я собственный голос.
– Кто это? – в некотором недоумении переспросил он.
– А как, по-твоему, погавка?
– Считаешь себя умным и красивым?
– Если на то пошло, у меня уродливые стопы.
– Я уже нашел твой внедорожник. Скоро найду тебя.
– Давай завтра встретимся за ленчем.
– И я вырежу бьющееся сердце твоего сына.
На это у меня не нашлось хлесткой ремарки.
– Я скормлю его сердце, еще капающее кровью, твоей жене.
– С синтаксисом у тебя нелады, – промямлил я.
– А потом у тебя на глазах вырежу ее сердце.
Вновь я не нашелся с ответом.
– И скормлю его тебе.
Он оборвал связь.
Я вернул мобильник в карман. Ехал осторожно, радуясь тому, что могу крепко сжимать руль обеими руками. Иначе они бы тряслись. Какое-то время спустя искоса посмотрел на Пенни.
Насколько я мог сказать, никогда раньше белки ее глаз не казались такими большими. Они окружали синие радужки со всех сторон.
– Обидчивый сноб? Это был он?
– По голосу – похоже.
– Он нас видел. Знает, что мы проезжали мимо.
– Нет. Это чистая случайность.
– Тогда почему он позвонил?
– Обычные угрозы от психопата-убийцы.
– Обычные?
– Ты понимаешь… что… что он с нами сделает.
– И что он с нами сделает? – после паузы спросила Пенни.
Я закатил глаза, чтобы напомнить о Майло на заднем сиденьи.
– Дамбо, Десперо, Пистакио.
– Подумаешь, – отозвался из-за моей спины Майло.
– Хорошо, хорошо. Он говорит, что вырежет твое сердце и скормит твоей матери. Вы рады, что узнали об этом? Так?
– Не волнуйся, Майло. – Пенни повернулась к мальчику. – Я его есть не стану ни при каких обстоятельствах.
– Этот тип больной на всю голову.
Лесси, соглашаясь, зарычала.
Несколько кварталов мы проехали молча.
На некоторых перекрестках вода переполняла сливные канавы и заливала асфальт. Машины, идущие впереди, словно отращивали белые крылья, собираясь взлететь к облакам.
– Не все можно воспринимать как шутку, Кабби, – наконец подала голос Пенни.
– Я знаю.
– Мы попали в серьезную передрягу.
– Знаю.
– Но должна отметить…
– Что? – спросил я, когда пауза слишком уж затянулась.
Она рассмеялась.
– Обидчивый сноб.
– А что? Он вновь обозвал меня писакой.
– Он не только психопат-убийца, но еще и грубиян.
– Вот именно, – согласился я. – Я бы хотел встретиться с его матерью.
– И что ты сказал бы его матери?
– Я бы строго ее отчитал за плохое воспитание сына.
– Наш Майло никогда не грубит, – заявила Пенни.