Он промокал волосы полотенцем, пока его взгляд скользил по моему платью. Я почти физически чувствовала, как его взгляд ласкает меня, и от этого по моей спине пробежал теплый разряд энергии. Отведя глаза, я подняла руку.
– Извини, – произнесла я.
Люсьен гортанно усмехнулся:
– Если ты так стесняешься меня без туники, что ты будешь делать, когда мы дойдем до зачатия детей?
– Люсьен! – возмущенно воскликнула я с сердитым рычанием, посмотрев ему в глаза.
Но он продолжал ухмыляться, и мне претило, насколько ему приятно задевать меня за живое.
– Мне нужно с тобой поговорить. Не мог бы ты, пожалуйста, накинуть на себя что-нибудь? – попросила я.
– Ты прекрасно выглядишь. Давай пропустим ужин с принцем Хейзом и поужинаем здесь вместе, только ты и я, – внезапно предложил он.
Я сглотнула, желая обратиться взглядом за советом к Пайпер, но она улизнула и теперь стояла слишком далеко во дворе и не могла услышать нас.
– Тунику, пожалуйста, – повторила я.
Создатель, прошу, пусть он наденет тунику, прежде чем я попрошу Пайпер уйти, чтобы я смогла войти внутрь одна.
Он оставил дверь открытой и скрылся внутри. Меня удивило, что там не оказалось дворцовой прислуги. Его слуги ушли, и, казалось, в комнате остался только он. Когда он вернулся, на нем была черная с вкраплениями серебра шелковая туника в тон его глазам.
– Ты прекрасно выглядишь, – застенчиво сказала я ему, решив вернуть его предыдущий комплимент.
Он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул огонек, когда он посмотрел на меня.
– Значит ли это, что мы будем спать не только для того, чтобы зачать детей?
– Люсьен Торн! – Я шлепнула его по груди, ошеломленная его неподобающей шуткой.
Он поймал мою кисть и притянул ее к своим губам, целуя тыльную сторону.
– Прости, не смог удержаться, мармеладка.
Я прыснула в ответ на прозвище и попыталась вспомнить, почему я здесь. Он все еще не отпускал мою руку – место, которое он поцеловал, покалывало, посылая волны тепла в самые недра моего тела. Я не могла сказать наверняка, раздражало ли меня его вульгарное чувство юмора или же нравилось.
– Ты раскраснелась, – отметил он.
– Мне жарко! – поспешно бросила я и отдернула руку. – Давай прогуляемся.
Я вышла во двор. Пайпер тоже переместилась, найдя маленькую скамеечку возле розовых кустов, чтобы присесть, но при этом видеть нас. Люсьен вышел на свежий воздух и прищурился на солнце. Оно отбрасывало тени на его бледную кожу, а над верхней губой выступила капелька пота.
Я хихикнула:
– Что-то мне подсказывает, что тебе не терпится вернуться в Зиму.
Он одарил меня пристальным взглядом:
– Как по мне, слишком много солнечного света. Неужели это убило бы его, если бы он к нашему визиту немного сгустил тучи?
– Отсутствие ветерка убивает меня! Кому нужен застоявшийся теплый воздух? – присоединилась я к его жалобе и одернула платье, чтобы показать, как мне душно.
Люсьен остановился передо мной и опустил на меня взгляд. У нас едва было время побыть вместе, наедине, и теперь я поняла, насколько он высокий. Большинство фейри были высокими – я была одной из них, – но Люсьен был на голову выше меня, и мне пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
– Чего ты хочешь? – многозначительно спросил Люсьен.
Я встрепенулась, приоткрыв рот от шока.
– Что, прости?
Люсьен улыбнулся:
– Ты не стала бы наносить мне визит перед ужином, нарядившись как десерт, чтобы мы просто могли прибыть вместе. Ты чего-то хочешь. Просто скажи мне, что это, чтобы я мог тебе это дать.
Нарядившись как десерт. Я даже не стала упрекать его за это замечание, насколько оно было умелым, и подумывала, что Люсьен в любом случае не остановится. По правде говоря, мне начинало нравиться то, как он разговаривал со мной. Это было лестно и заставляло меня чувствовать себя красивой и желанной.
– По прибытии я немного поболтала об отделении с принцем Хейзом, – начала я.
Лицо Люсьена мгновенно окаменело.
– Тебе удалось образумить этого шута?
Я выдохнула воздух сквозь зубы.
– Пыталась. Я сказала ему, что если он отделится и мы сразимся с королевой, она устранит его последним, и у него не будет твоей защиты.
Видимо, Люсьена впечатлил мой ответ. В конце концов, это было лишь продолжением его собственного ответа мне.
Протянув руку, я сжала его предплечье.
– Но, Люсьен, он не видит в тебе разумного мужчину. Все, что видит Летний двор, – это могилы, мимо которых они проходят каждый день, и твое затянувшееся молчание о том, что произошло во время Великой Стужи.
Люсьен отдернул руку, словно обжегся, а затем повернулся ко мне спиной. Температура внезапно резко упала, и хотя я была благодарна за временную прохладу, я знала, что это случилось потому, что он был расстроен. Я обошла его и встала прямо перед его лицом, заставляя его взглянуть на меня.
– Ты так и не попросил прощения. Ты не отправил письмо, а лишь мешок золота, что сочли оскорблением без сопроводительной ноты. – Мой голос надломился, когда в памяти всплыла та ночь, когда умерла моя бабушка. – Ты наш король, наш защитник, и за одну ночь ты отнял у нас близких людей, не сказав ни слова о том, почему так вышло.
Сдавленный звук чистого горя, вырвавшийся из его горла, сжал мое сердце. Он отшатнулся назад, схватившись за грудь, как будто я ударила его ножом. Я не могла поверить, что все это время считала его холодным монстром, которому ни до кого нет дела. Его так глубоко задели мои слова, и я пожалела о том, что сильно надавила на его больное место. Бросившись вперед, я схватила его за руки, прижимая их к своему животу.
– Прости. Я просто пыталась открыть тебе глаза на то, как другие относятся к тебе. Как молчание подпитывало их ненависть к тебе и, следовательно, их желание отделиться.
Мне стало стыдно за то, что я вызвала у него столько эмоций прямо перед большим ужином с принцем Лета. Если бы я знала, как сильно его это ранит, я бы ни за что не подняла эту тему.
Люсьен быстро заморгал, а затем прочистил горло.
– Я тысячу раз пытался написать письма, обращаясь ко всему королевству, – сказал он, – но никакие слова не смогли должным образом объяснить мои действия. Никакие слова не могли помочь обрести мир тем, кто потерял кого-то от моей руки. Никому не нужны оправдания, они хотят вернуть члена своей семьи.
– Поэтому вместо этого ты послал золото? – спросила я его. На следующий день каждый двор получил по мешочку золота за «ущерб». Это выглядело бессердечно. Извините за смерть и разрушения, вот вам монеты.
Он вздохнул.
– Я был юн и лишился матери, которая могла бы направить меня. Я не знал, как это исправить.
Протянув руку, я опустила его подбородок вниз, чтобы заставить его посмотреть на меня.
– Теперь ты повзрослел, Люсьен. Думаю, пришло время извиниться – и объяснить, что произошло той ночью.
Он ощетинился, глядя мне в глаза с неизведанной глубиной. Там было так много боли, и все же я видела и гнев, похожий на клубящиеся тучи во время грозы. Что произошло той ночью? Это случилось через несколько месяцев после смерти его матери, так что я знала, что дело могло быть не только в этом.
– Я не могу объяснить, но если ты думаешь, что это поможет, я могу извиниться, – сказал он, а затем его взгляд опустился к моим губам.
– Я думаю, это поможет.
Мои пальцы все еще были на его точеном подбородке, и я облизнула губы, моя грудь вздымалась, когда я представляла, каково это – целовать его.
Поцеловать одноклассника за школой – это одно, но поцеловать короля, с которым помолвлена, – совсем другое. Но пока нельзя – не то чтобы я думала, что Люсьен будет возражать против нарушения правила благочестия. Конечно, не на глазах всех Летних придворных! Протокол гласил, что наш первый поцелуй состоится у алтаря, перед Создателем и нашим народом.
Убрав от него свою руку, я отступила назад и перевела дыхание. Люсьен ухмыльнулся, и я сердито посмотрела на него:
– Что тут смешного?
Люсьен подался вперед, шепча мне на ухо:
– Наблюдать за тем, как ты борешься со своим безумным притяжением ко мне, приносит огромное удовлетворение.
От этих слов по всему моему телу пробежал жар. Я выпалила:
– Ты слишком высокого мнения о себе. – Но чувствовала, что меня поймали. Кажется, что, возможно, я скрывала свои мысли не так хорошо, как надеялась.
Люсьен протянул руку и заправил выбившуюся прядь рыжих волос мне за ухо.
– Нет, моя мармеладка. Я слишком высокого мнения о тебе.
Тут румянец залил все мое тело, и, черт возьми, он это заметил, потому что ухмыльнулся еще шире. Быть рыжеволосой означало, что моя светлая кожа краснела при малейшей возможности, и теперь я знала, что никогда не смогу скрывать свои мысли рядом с ним.
Я перевела тему:
– Не отправиться ли нам на ужин?
Он кивнул:
– Так и поступим.
Протянув руку, он взял меня под локоть, а затем обернулся на Пайпер.
– Лучше тебе пойти с нами, мы же не хотим, чтобы поползли слухи о том, что мы с Мэделин на самом деле нравимся друг другу, – сказал ей Люсьен.
Пайпер улыбнулась королю.
– Брак по любви стал бы скандалом, – согласилась она, сунув книгу под мышку и следуя в нескольких футах позади нас.
Мне нравилось, что он поладил с Пайпер. Мне нравилось, что он говорил мне греховно-сексуальные вещи на каждом шагу, и мне нравилось, что он принял мой совет с чистым сердцем и согласился извиниться сегодня за ужином. Чем больше я узнавала Люсьена Торна, тем больше он мне нравился.
О, Гадес. Когда мы вошли в обеденный зал, мое нутро стянуло тугим узлом. Оказалось, что это вовсе не душевный ужин с Марселем и несколькими его ближайшими советниками. Здесь находилось более сотни придворных, и каждый из них бросал на Люсьена ледяной взгляд.
Он сделал это нарочно.
Принц Хейз пригласил как можно больше людей, чтобы мы с Люсьеном почувствовали себя здесь лишними.