– Встань на колени и поклянись в верности Люсьену Торну, королю Зимы, главе Торнгейта и всех фейри, – бушевала я, – или я буду сдирать кожу с твоего тела слой за слоем.
Комната наполнилась шокированными вздохами. Меня больше не волновало, что леди не подобает вести себя таким образом. Да, Люсьен не идеален, но он наш лидер, наш король, и проявлять к нему неуважение перед залом придворных подобным образом – совсем не то, что я могла бы стерпеть. Внезапно рядом со мной, встав перед Марселем, появился Люсьен.
Я понятия не имела, что он думает о моем нынешнем поведении, и мне было все равно. Марсель преклонит колени, или я буду в полном праве привлечь его к ответственности за государственную измену.
Марсель посмотрел на меня, затем на короля и опустился на одно колено, низко склонив голову. Облегчение нахлынуло на меня, и я сразу же остановила ветер, и стало устрашающе тихо.
– Прости меня, король. Я выпил слишком много вина и забылся, – произнес Марсель, его голос немного дрожал. Он не пил вина.
Люсьен уставился на Марселя, стоявшего перед ним на коленях склонив голову, и целую минуту ничего не говорил. Казалось, будто он упивался этим моментом. Никто в комнате не пошевелился. Мы все ждали, чтобы узнать о судьбе человека, который только что произнес такие предательские слова.
– Ты можешь подняться и жить, – сказал Люсьен, и придворные вокруг нас вздохнули с облегчением.
На мгновение я разозлилась из-за этого решения, но потом поняла, что Люсьен ведет более длительную игру, чтобы завоевать сердца Летнего двора. Если бы он убил Марселя, прошение об отделении утратило бы силу, но, в конце концов, вспыхнуло бы восстание. Они возненавидели бы его еще больше.
Люсьен повернулся к толпе, а затем посмотрел на меня.
– А я везунчик, не так ли? Заполучить женщину, которая вступится за мою честь?
По залу прокатились нервные смешки при смене темы, и напряжение спало. Некоторые женщины с обожанием улыбнулись нам, а мужчины кивнули в знак согласия с Люсьеном. Затем Люсьен переплел наши руки.
– Сейчас мы вас покидаем, но надеемся увидеть вас на нашей свадьбе. – Мы оба развернулись и вместе быстро вышли из зала, а Пайпер последовала за нами.
Всю дорогу, пока мы пересекали дворец, мое сердце билось где-то в горле. В каждом коридоре были слуги, так что я не могла сказать ни слова или задать личный вопрос. Меня почти трясло к тому времени, когда мы добрались до его парадного крыльца, расположенного в саду, и нас окружало ночное небо.
Злится ли он? Неужели я полностью перешла границы дозволенного? Ненавидит ли он меня за то, что я заступилась за него, когда он, очевидно, мог сделать это сам? Неужели я выставила его слабым?
Пайпер присела на скамейку, залитую лунным светом, в саду, и мы наконец-то остались одни. Я посмотрела на Люсьена, надеясь, что он скажет хоть что-нибудь. Но он просто смотрел на меня своими грозовыми серыми глазами.
– Мой король, мне жаль, если…
Слова оборвались, когда его губы накрыли мои. Я ахнула, и он проглотил этот звук. Люсьен взял в ладони мое лицо, и шок уступил место желанию. Губы приоткрылись, и король скользнул языком внутрь, заставив меня застонать. Только что я стояла перед дверью, а в следующую секунду он развернулся, переместив меня так, что моя спина оказалась прижатой к двери. Его большой палец скользнул вниз по моей шее, пока наши языки ласкали друг друга. Жар пробежал по моей груди и поселился между ног. Я хотела, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался. Он был отчаянным, животным и полным страсти, такой, какой я никогда раньше не испытывала, кроме как в своих любимых любовных романах.
Этот поцелуй кричал: я одобряю то, что ты сделала.
Он говорил: я ценю тебя.
Он говорил: спасибо.
Он говорил о многом.
Целоваться с таким мужчиной, как Люсьен Торн, было совсем не то же самое, что целоваться с мальчиками за школой. Этот поцелуй обещал, что однажды, когда мы ляжем в постель, будет еще лучше. Это доставит удовольствие нам обоим.
Когда он, наконец, отстранился, я тяжело дышала. Я ненавидела то, что он остановился, но в то же время была благодарна. Я не была уверена, что смогла бы остановиться, а Пайпер была нарушительницей правил, поэтому она позволила бы этому продолжаться вечно. Но если бы нас застукали, это запятнало бы мою репутацию навеки, и он это знал.
Он слегка придерживал меня за горло, его губы поблескивали, когда он наклонился и прошептал мне на ухо:
– Если бы я знал, что ты так целуешься, то удвоил бы твой выкуп.
Я улыбнулась комплименту, когда он отстранился от меня.
– Что ж, спокойной ночи, – глупо сказала я, все еще думая о его языке и о том, какой он на вкус, как пахнет и какие ощущения дарит.
Я повернулась, чтобы забрать Пайпер и отправиться обратно в нашу комнату.
– Мэделин, – позвал он, и я повернулась к нему, все еще задыхаясь. – Ты бы убила Марселя?
Его вопрос обескуражил меня, но не больше, чем ответ. Люсьен излил свое сердце перед залом, полным незнакомых людей. Он извинился перед этой вдовой и поклонился ей. А Марсель все испортил.
– Да, – честно ответила я, а затем отвернулась, прежде чем смогла увидеть его реакцию.
Я не хотела знать, разочаровал или обрадовал его мой ответ. Хотя мне казалось, что теперь я достаточно хорошо знаю Люсьена, чтобы понять, что скорее последнее.
Глава 7
Мы выехали из Летнего двора еще до того, как взошло солнце. С Марселем ситуация вышла из-под контроля, и все прошло не так гладко, как планировалось. Так что, если бы поднялся настоящий бунт, мы бы оказались в беде. Я почти не сомкнула глаз, прокручивая в голове поцелуй снова и снова. По ощущениям, мы словно были созданы друг для друга, идеально подходили друг другу, наши языки танцевали под одну и ту же песню. Пайпер продолжала просить меня описать поцелуй и ощущения, когда она откинулась на спинку софы, сжимая в руках свой любовный роман.
– Ты Эловин, – произнесла она, и мы начинали хихикать.
Теперь мы направлялись в Зимний двор. Потребуется провести примерно целый день в пути, чтобы пересечь участок Весеннего двора на пути к Зимнему, где мы проедем шествием через город. Люсьен то сидел со мной в карете в течение нескольких часов, пока я читала, то какое-то время ехал верхом со своими солдатами, пока я болтала с Пайпер.
Когда мы уже почти подъехали к границе Зимнего двора, в карету проник запах дыма, я высунула голову наружу и заметила вдалеке огонь.
Наша небольшая вереница повозок остановилась, и Люсьен начал что-то обсуждать с солдатами.
– Это может быть ловушка, чтобы заманить нас туда, – предположил его старший гвардеец.
Я выскользнула из кареты и встала на самую высокую ступеньку, глядя на языки пламени, охватывающие крышу здания. Горел фермерский дом.
– Мы на территории Весны? – спросила я, заметив прекрасные цветы и влажную землю.
Люсьен обернулся ко мне:
– Да, так что либо у этого фейри не так много силы, чтобы вызвать дождь, либо это западня.
– Ты сможешь заморозить людей на месте, а я смогу лишить их легкие воздуха. Чего мы ждем, давайте поможем. Если это западня, мы убьем их, – без раздумий заявила я.
Люсьен посмотрел на своего главного стражника, приподняв бровь, а затем на меня.
– Я уже упоминал, как сильно мне нравится потаенная жестокость твоей натуры?
Я хмыкнула:
– Я не жестокая!
Люсьен легонько пришпорил свою лошадь, и она развернулась, направляясь в мою сторону.
– Ну что ж, принцесса, давай посмотрим, что мы можем сделать, чтобы помочь или навредить этим людям.
Пожалуй, когда он так выразился, это и в самом деле прозвучало жестоко. Я просто имела в виду, что если это окажется западней, мы легко сможем одолеть разбойников.
Я забралась в дамское седло на его лошади, а затем обвила руками его талию. Я старалась не зацикливаться на твердых мышцах под моими пальцами или на свежем сосновом запахе его волос. Я изо всех сил старалась не вспоминать вкус его губ, напоминающих мяту с медом.
Пайпер откашлялась позади нас. Я обернулась, и она недвусмысленно смотрела на главного гвардейца Люсьена.
– Я бы хотела сопровождать вас, – сказала она.
Стражник посмотрел на Люсьена, и тот кивнул.
Пайпер оберегала мою благопристойность, как будто она была последним кусочком шоколадного торта. И теперь на этом кусочке было написано имя Люсьена. Сама мысль об этом вызвала румянец на моих щеках и отвлекла меня от текущей задачи. К тому времени, как мои мысли вернулись к дыму, мы уже добрались до источника пожара.
– О, Гадес! – выругалась я, когда заметила одинокого старого фейри, которому на вид было около семидесяти зим. У него в руках было ведро, и он черпал им воду из поилки для лошадей, пытаясь потушить огонь, охвативший стену его дома. Затем увидела, что в стороне находилась яма для сжигания, и когда он пытался сжечь какой-то мусор, все вышло из-под контроля.
Недолго думая, я спрыгнула с лошади и жестко приземлилась на пятки. И по ним распространилось жгучее ощущение, словно меня одновременно ужалили десятки ос, но я проигнорировала его.
Раскинув руки, я вытянула воздух из огня, отчего пламя уменьшилось вдвое. Люсьен оказался прямо за мной, сгоняя облака над небольшой территорией, окружающей нас, а температура начала падать.
Именно в этот момент мужчина понял, что он не один. Он повернулся, чтобы взглянуть на нас, и Пайпер подбежала к нему.
– В доме есть кто-нибудь? – лихорадочно спросила она.
Мужчина в шоке уставился на нас:
– Нет, моя жена уехала в город. Я сжигал мусор в яме, и что-то пошло не так.
– Отведи его в тепло! – выпалил Люсьен, и тут же с неба посыпались снежинки.
Люсьен не мог вызвать дождь, как Весенний фейри, но он мог извлечь дождь из облаков и заморозить его. Пайпер схватила старика за плечи и оттащила его от пожара, а я подошла ближе к Люсьену. Используя свою силу, я направляла большие куски падающего снега на пламя. Они потрескивали и щелкали, когда встречались с обжигающим огнем, но то количество, которое сбрасывал Люсьен, смогло подавить пламя. Мы работали сообща, не произнося ни слова, потушили пожар и спасли дом этого мужчины. Потом я взглянула на Люсьена, он внимательно наблюдал за мной.