неблагодарные, подлые люди. Как вы посмели покуситься на ее жизнь!
Небосклон заслонили тучи. Оглушительные раскаты грома словно хотели разломить небо. Его голос звучал на грани паники. Резко похолодало, когда с неба посыпались комья снега.
Берди подбежала ко мне и успела подхватить меня. Так странно. Я осознавала, что могла не пережить этого, и, возможно, это были последние мгновения моей жизни, и все же единственное, о чем я могла думать, – это о линии наследования в Летнем дворе. Мы все еще были отделенным народом, и теперь, когда Марселя не стало, а я ранена…
– Берди, ты должна вернуть принца Матео оттуда, куда его отправил Марсель. Он за главного, пока я не вернусь…
Невысказанные слова промелькнули в моем взгляде. Он будет главным, если я умру. Она кивнула, на глазах у нее выступили слезы. Даже на волосок от смерти я идеальный член знати. Мама будет гордиться мной.
Тут появился Люсьен, вырвал меня из рук Берди и прижал к своей груди. Он замычал и побежал через двор туда, где ожидал король драконов. Я заглянула ему через плечо и увидела, что каждый солдат и горожанин стоит на одном колене, замерев в страхе, что Люсьен на самом деле заморозит их насмерть. Глаза Люсьена обшаривали толпу так, словно были готовы в любой момент превратить ее в ледяные глыбы.
Я прижалась к нему, когда он забрался в корзину, которая была привязана к чему-то вроде седла на спине короля драконов.
– Мы правда полетим? – пробормотала я, стараясь не обращать внимания на влажность и боль в животе.
Люсьен прижимал руку к моей ране, стрела, все еще находившаяся во мне, торчала между его пальцами.
– Да, и при других обстоятельствах это довольно весело.
С этими словами крылья короля драконов расправились, и он оттолкнулся от земли, взлетая. Возглас удивления вырвался из моего горла, а затем я закашлялась, поморщившись от новой волны боли. Я никогда не испытывала такой боли, как сейчас. Она была острой и горячей и в то же время глубокой и пульсирующей.
– Шшш… – Люсьен баюкал меня, прижимая так крепко, что мне было больно и приятно одновременно.
Я посмотрела ему в глаза и по абсолютному ужасу, исказившему его черты, поняла, что моя рана серьезна. Внезапный острый холод пронзил мой желудок, и я ахнула, едва не потеряв сознание.
– Извини, мне пришлось заморозить рану. Слишком сильное кровотечение.
Он звучал так, словно был на грани срыва, и мне стало стыдно за то, что я заставила его проходить через это, после того как он пережил потерю мамы и ужасное отношение отца, поэтому мне хотелось стать для него отдушиной.
Чернота заплясала по краям моего зрения, и я быстро заморгала, чтобы прогнать ее. Я понятия не имела, куда он меня везет и для чего.
– Люсьен? – прошептала я.
– Да, мармеладка? – Он прижался лбом к моему.
Протянув руку, я обхватила ладонями его лицо и встретилась с ним взглядом. Мне нужно было, чтобы он кое-что знал, на случай если я отправлюсь к Создателю.
– Я выбрала тебя. Даже если бы у меня был выбор из любого мужчины в королевстве, я бы выбрала тебя, – призналась я ему.
Браки по договоренности не давали вам полной уверенности в том, что вы желанны. Мне нужно было, чтобы он знал, что он был моим выбором, независимо от вклада моего отца, нашего королевского происхождения и установленных перед нами правил.
Всхлип застрял у него в горле, а потом все вокруг стало слишком холодным. Я не могла сказать, то ли это Люсьен сделал так, то ли моя душа наконец-то будет с моими предками.
– Останься со мной! – Люсьен потряс меня за плечи, и мои веки резко открылись.
Я заснула? Когда? Меня лихорадочно затрясло, мои зубы застучали, когда с неба крупными хлопьями посыпался снег, а вокруг нас прогремел гром.
– Прости, любовь моя. Я должен держать тебя в холоде, иначе ты умрешь от потери крови, – сказал Люсьен, и затем мы начали снижаться.
– Мне больше не больно, – сказала я ему сквозь стучащие зубы. – Я не чувствую ни… че… го.
Казалось, что он в ужасе от моих слов, и чернота по краям моего поля зрения становилась все шире, пока не охватила все вокруг. Внезапно я погрузилась во тьму. Мое тяжелое тело словно упало, и я наконец-то освободилась.
Глава 14
Мэделин обмякла в моих руках, и мой худший кошмар стремительно становился реальностью. Я потянулся к ее шее и прижал к ней свои холодные пальцы.
Ничего.
– У нее нет пульса! – прокричал я, обращаясь к Дрэ в надежде, что мой старый друг сможет что-нибудь с этим поделать. Он начал усерднее размахивать крыльями, рассекая Зимнее небо, а затем стал стремительно снижаться.
Этого не может быть.
Я опустил взгляд на лицо Мэделин, изучая каждую веснушку и морщинку. В тот день, когда Создатель сотворил Мэделин, он явно задавался целью воспроизвести на свет шедевр. Ее лицо было словно выточено из фарфора, а нос усыпали веснушки. Из-за острого подбородка вся ее голова напоминала сердечко, но больше всего мне нравились ее апельсиново-рыжие волосы, словно внутри были заточены всполохи пламени. Цвета переливались в зависимости от угла обзора и от того, попадал ли на них солнечный свет. Я провел подушечкой большого пальца по ее мягким розовым губам, и вся жизнь, которую я хранил в своем сердце после смерти моей матери, исчезла в этот момент. Я родился большим почитателем всех вещей и людей, готовым дарить безмерную любовь, но каждой пьяной тирадой мой отец выбивал ее из меня и превращал в ненависть и мстительность. Единственным человеком, который поддерживал жизнь в моей душе, была моя мать, а после ее смерти я потерялся. Когда в юности девушка, которую я любил, изменила мне с моим лучшим другом Райфом, мое сердце очерствело, и я заковал его в неприступную сталь.
Но потом я увидел Мэделин, танцующую на ветру со своей сестрой, солнце освещало ее волосы, подобные ревущему огню, и меня словно ударили ногой в грудь. Мое сердце ожило, сбросив свою стальную клетку и дав мне понять, что оно все еще хочет биться.
Я обязан был сделать ее своей.
Я не винил Мэделин за то, что она презирала меня в нашу первую встречу. Я знал, что окружавшие меня слухи были ужасны – некоторые из них даже были правдой. Но когда она заступилась за меня перед Марселем и Летними фейри, а потом снова перед моим отцом, я в нее окончательно влюбился.
Она завладела моим сердцем и душой.
Я бы сделал все что угодно для этой женщины, а теперь ее не стало.
Они всегда покидают меня.
Я закричал в небо, и вокруг нас разразилась пронизывающая ледяная снежная буря. Мои способности опасны, и если их не контролировать, они способны погубить людей, но сейчас мне было все равно. Мое горе поглотило меня целиком.
Дрэ резко приземлился, настолько неожиданно и жестко, что мне пришлось прижать Мэделин к груди, чтобы она не вылетела из корзины.
Я подвел ее. Может быть, мне следовало попытаться отыскать целителя в Летнем дворе, но помогли бы они ей? Мы только что убили Марселя, и у них там нет никаких эльфов-целителей, верно? Сейчас я подвергал сомнению все, каждое принятое мной решение, которое привело к этому.
Внезапно Райф Лайтстоун, мой старый друг и самая большая заноза в заднице, запрыгнул в корзину на спине Дрэ.
Он был величайшим целителем во всем Авальере. Но он не мог воскрешать мертвых.
– Она покинула нас, – произнес я глухим голосом человека, у которого внутри что-то оборвалось. Мое сердце пропустило последний удар, а затем начало возводить вокруг себя ледяную стену, которую я поклялся никогда больше не растапливать.
Я больше никогда не полюблю ни единую живую душу, все заканчивается лишь разочарованием. И они никогда не станут ею. Мэделин Виндстронг невозможно заменить.
Райф провел рукой по лицу Мэделин, и его рот приоткрылся.
– Она все еще с нами. Ее сердцебиение очень слабое, но она жива, – сказал мне Райф и схватил мои пальцы, чтобы сжать их. Он поморщился. – Брат, твои пальцы слишком холодные, чтобы ощутить ее пульс. Усмири метель, чтобы я мог занести ее внутрь! – рявкнул он на меня.
Жива? Я посмотрел на нее, опустив взгляд: фиолетовые губы, грудь не вздымается. Он уверен?
Я не видел, где мы приземлились, свирепствовала метель, море затянулось коркой льда. В последний раз я виделся с Райфом в Зимнем замке, так что мы должны быть где-то недалеко оттуда.
Райф вдруг склонился и попытался вырвать Мэделин из моих рук, и это заставило меня пошевелиться.
– Она слишком холодная. Усмири буран, брат. Мне нужно отнести ее к огню. – Райф слегка встряхнул меня за плечи, как будто пытался вразумить.
– Мне пришлось заморозить ее, чтобы остановить кровотечение, – отрешенно пробормотал я.
Я не хотел позволять себе надеяться, что она, возможно, все еще жива. Я словно впал в ступор. Должно быть, это было шоковое состояние, и я не представлял, как из него выйти.
– Люсьен, ты замораживаешь ее! – закричал Райф, и передо мной взорвался фиолетовый свет. Его магия разбила то потрясение, которое овладело мной, и оно рассеялось. Казалось, грозовые тучи в моем сознании мгновенно рассеялись. – Она жива, – повторил он.
На этот раз его слова лавиной обрушились на меня.
Я мгновенно утратил свою власть над погодой. Вставая, я прижал Мэделин к груди и выпрыгнул из корзины. Ноги погрузились в снег, который доходил мне до колен, но у меня не было времени сокрушаться из-за того, что я обрушил на свой город метель.
Она жива. Она жива. Она жива.
На землю падали последние снежинки.
Райф бежал рядом со мной, его мерцающие пурпурным светом руки накрывали рану Мэделин, когда я вбежал в свой дворец. Мои заледенелые ботинки скользили по студеному каменному полу, пока я возился, пытаясь разместить ее у камина в гостиной.
Она обмякла, ее волосы наполовину обледенели на голове, а губы стали фиолетовыми. Я боялся, что в моих попытках остановить кровотечение… Я заморозил ее до смерти.