– Люсьен, я не знаю как. Я создала всего один осколок льда…
Его руки отпустили мои, а затем обхватили мое лицо.
– Ты сможешь это сделать. Я помогу тебе. Мы должны попытаться. Они истребляют нас.
Я смотрела в его тоскливые серые глаза, и меня терзало чувство вины. Если его люди погибнут из-за того, что я украла его силу, я никогда себе этого не прощу.
– Хорошо, скажи мне, что делать.
Я встряхнула руками, когда он отпустил мое лицо, а затем посмотрела на то, что происходило на земле внизу и сбоку от короля драконов. Вдоль всей границы между Найтфоллом и Торнгейтом тянулась вереница тел. Благодаря его людям повсюду валил снег, но вспышки пламени растапливали их тяжелую работу. Это означало, что солдаты королевы обладали магией Лета. Кроме того, среди них были и обладатели осенней магии, поскольку я заметила, как одного из мужчин сбил с ног мощный вихрь.
Люсьен наклонился ко мне, прижавшись губами к моему уху.
– Хитрость зимы в том, что она неумолима, жестока и мало заботится о жизни.
Ладно, начало мрачноватое, но я попытаюсь почерпнуть из этого вдохновение.
– Единственная эмоция, которая управляет зимней магией… это гнев, – сказал он.
Я посмотрела на него, удивленная тем, что он признал это, и он кивнул.
Тогда становилось понятно, почему он был таким могущественным. Каждый раз, когда отец бил его или оскорблял словесно, Люсьен просто запасался топливом для своей силы. Это также имело смысл с учетом того, что я не ощущала особой постоянной связи с зимней магией, которой обладала. Она была непостоянна, как гнев.
Его теплое дыхание коснулось моей шеи.
– Подумай о единственной самой приводящей в бешенство вещи, которая когда-либо случалась с тобой, и выплесни ее через зимнюю магию. – Он указал на разграничивающую линию между двумя королевствами, небольшую россыпь камней и тающего снега. – И прицелься вон туда, – добавил он.
Король драконов парил над тем местом, где мне нужно было сконцентрировать свою силу, поэтому я сделала глубокий вдох, боясь вернуться к тому, что было моим самым ненавистным воспоминанием. Я подумала о том, как папа продал меня Марселю, после того как пообещал Люсьену, но в глубине души я любила своего отца, и поэтому в этом воспоминании не было достаточно гнева. Затем я перешла к Марселю, который заставил меня выйти за него замуж в карете, и это разожгло огонь внутри меня, но недостаточный.
Именно воспоминание о том, как Марсель лишил меня невинности, взорвало бомбу. Я по-настоящему не позволяла себе пережить эту травму и все, что она значила для меня. Я жила в режиме выживания с того момента, как Марсель похитил меня из кабинета моего отца.
Я позволила всему, что он сделал со мной, выйти на передний план моего сознания, и гнев взорвался в моей груди. Крик вырвался из моего горла, и слезы потекли по моим щекам, когда я вспомнила, с какой жестокостью Марсель забрал то, что я берегла для Люсьена.
Взмахнув руками над корзиной, я обрушила на поле боя поток ветра, льда и снега.
Рука Люсьена скользнула по моему бедру и сжала, как будто он слишком хорошо знал, каково это – сдерживать весь этот гнев.
Температура воздуха вокруг нас резко упала, и у меня застучали зубы, но я не отступала. Я призвала магию и соединила ее со своим гневом, создав бурю эпических масштабов. Медленно, но верно на земле вырастала ледяная стена. Я видела ее, барьер из растущего стекла, и я чувствовала ее кончиками своих пальцев. Это было трудно объяснить. Войскам пришлось разделиться и разбежаться по своим сторонам, поскольку стена становилась все выше и выше. Снег и ветер одновременно обрушились на армию Найтфолла, вынудив их отступить в безопасное место своего королевства.
– Вот так, продолжай подпитывать силу, – приговаривал Люсьен.
В моем сознании промелькнул его отец. Человек, которого я едва знала, и все же меня разозлило, что он отказался обратиться за помощью. Что он предпочел бутылку собственному сыну.
С разочарованным рычанием я применила столько магии, сколько смогла, и Люсьен ахнул, когда ледяная стена внезапно взмыла на сорок футов в высоту.
Дрэ отлетел назад, чтобы избежать удара, и я, наконец, отпустила гнев, который сдерживала.
– Ты сделала это, – выдохнул Люсьен.
С поля боя раздались радостные возгласы, и король драконов начал спускаться. Люсьен притянул мою руку к себе на колени и начертил на ней маленькие круги.
Я усмехнулась, глядя вниз на гигантскую ледяную стену, а затем на Люсьена. Я не была готова к его хмурому и опущенному взгляду.
– Что не так? – спросила я, перекрывая шум ветра.
– Я бесполезен, не способен помочь ни тебе, ни своему народу, теперь, когда у меня нет моей магии. – Его признание заполнило все пространство, раскрыв все несказанное.
Больше не заботясь о приличиях, я взяла его лицо в ладони и прижалась губами к его. Мне очень хотелось, чтобы он знал, как много он для меня значит, как сильно я привязалась к нему за такое короткое время. То, что все, что он воспринимал как недостаток, было тем, что я любила в нем больше всего.
Оторвавшись от его губ, я посмотрела ему в глаза:
– Люсьен Торн, ты никогда не будешь бесполезен для меня.
В его глазах вспыхнул огонь, зажженный страстью, который, как я знала, можно было погасить только новыми поцелуями.
Когда мы приземлились, в нашу сторону прискакал гонец.
– Армия Найтфолла отступает! – крикнул он, и все заликовали, подняв кулаки в воздух.
– Она вернется завтра с большим количеством солдат и большей злостью, – сказал мне Люсьен.
– Тогда давай воспользуемся сегодняшним вечером по максимуму. – Я поцеловала его в шею, чувствуя учащающийся пульс под своими губами. – Женись на мне, пока война не стала полномасштабной.
– Да, мармеладка. – Он подался вперед и поцеловал меня в нос.
Буквально в считаные часы мы были готовы к свадьбе. На мне было не белое платье, не было изысканной еды и оркестра, к тому же ни собор, ни бальный зал не могли вместить всех присутствующих, и все же свадьба была идеальна. Только что прибыли армии Весны, Лета и Осени, готовые сражаться за нас с королем Торном. Эльфы и драконий народ узнали о битве, назревающей у ледяной стены, и тоже направились сюда, и таким образом на нашей свадьбе собралось более шести тысяч воинов.
Мы сразу же отмели вариант с бальным залом. Сад тоже был мал. Прекрасный собор, построенный его матерью, также не подошел бы. Вместо этого мы выбрали городскую площадь. Она была до краев заполнена воинами и семьями. Установили шатры, в которых коптили мясо и готовили бобы с рисом, чтобы накормить всех. Не такую свадьбу я представляла себе в детстве, и все же она прошла гораздо лучше, чем я себе представляла. После всей боли, последовавшей за расколом, наш народ наконец-то собрался вместе. Как единое целое.
Священник протянул мне одиночный подсвечник с мерцающим огоньком, и я прикоснулась им к подсвечнику Люсьена, разжигая его пламя. Вместе мы прикоснулись ими к большой свече, и когда она зажглась, мы задули наши.
– Две жизни сегодня соединяются воедино, – сказал священник всем собравшимся, когда мы с Люсьеном стояли на импровизированной сцене в центре города. – Два лидера, разделяющих любовь к нашему народу. – Затем он посмотрел на меня.
Все свадьбы фейри скреплялись одним и тем же стихотворением. Оно было написано так давно, что никто не знал, кто сочинил его слова, но ему так чудесно удавалось объять всех нас, поэтому на каждой свадьбе оно заменяло клятвы. Я выучила его наизусть, когда мне было пять.
– Моя любовь несомненна, как таяние снега и разжигание пламени ветром, и никогда не исчезнет, – сказала я Люсьену.
Люсьен выдержал мой пристальный взгляд, не шелохнувшись.
– Моя любовь несомненна, как таяние снега и разжигание пламени ветром, и никогда не исчезнет, – повторил он.
Толпа разразилась овациями, и Люсьен взглянул на священника, который кивнул в ответ. Только что Люсьен стоял в футе от меня, а через мгновение – мы уже прижимались друг к другу губами, а толпа продолжала ликовать.
Я улыбнулась в поцелуе, когда его язык, дразня, провел по моим губам. Я приоткрыла их и проделала то же самое в ответ.
Этот поцелуй был настолько непристойным, что у моей матери, вероятно, случился сердечный приступ. Но мне было все равно. Только когда священник прочистил горло, мы отстранились друг от друга, сияя.
Затем Люсьен подошел к краю сцены и взял меня за руку, поднимая над нашими головами.
Все притихли, а Люсьен опустил наши руки в более расслабленном жесте сбоку от себя.
– Находясь на пороге войны, мы с Мэделин хотели бы подарить нашему народу будущее, которого он с нетерпением ждет! – объявил он, и люди зааплодировали.
Люсьен внимательно посмотрел на меня, и я поняла, что он собирается с силами, чтобы поднять тяжелую тему.
– Я никогда во всеуслышание не приносил извинений за Великую Стужу, унесшую большое количество жизней много лет назад, и я хотел бы сделать это сейчас. В ту ночь мой отец слишком много выпил и был… недобр ко мне. – Народ ахнул, прикрывая рты руками, но Люсьен продолжил: – Я лишился контроля над своими силами. Горе и ярость от потери моей матери, а также жестокое обращение моего отца побороли меня в ту ночь, и я сорвался.
Толпа снова ахнула, и я крепко сжала руку Люсьена в знак поддержки. Я никогда так не гордилась им, как в этот момент, своим мужчиной, мужем и королем. Быть уязвимым и брать на себя ответственность за свои действия нелегко, но он сделал это, и народ полюбит его за это.
– Раньше я думал, что разговор о таких вещах будет расценен как слабость, но меня это больше не волнует. Я хочу, чтобы вы все знали, что от всего сердца я сожалею о той ошибке, которую совершил.
После этого он опустил голову от стыда, а я посмотрела на собравшуюся толпу. У каждого глаза были на мокром месте. Даже у представителей драконьего народа и эльфов они затянулись пеленой.