Он мог забрать его.
Коул трясся в моих объятиях, дрожал, словно дерево во время урагана.
Я хотела задать ему так много вопросов. Существовало столько вещей, которые я хотела бы, чтобы он рассказал мне. Однако я понимала, что, если надавить слишком сильно, слишком быстро, он снова спрячется в свой панцирь и наденет броню.
Все, что я могла сделать сейчас – это держать его.
Дать ему знать, что он не одинок.
Прошла, кажется, целая вечность, перед тем, как он заговорил:
– Я думал, это поможет. – Мы встретились взглядами. – Но этого не случилось. – Его голос упал до болезненного хрипа. – Ничего не помогает.
Я хотела закричать, что, конечно же, секс с незнакомкой в тату-салоне не поможет, но промолчала и вместо этого обхватила его лицо руками.
– Это потому, что пластыри только прячут рану… но не лечат.
– Может быть, я не хочу ее лечить. – Эти зеленые планеты снова озлобились. – Может быть, я заслуживаю напоминание.
Только тогда я заметила заживляющую пленку на его руке.
– Можно?
Он поднял руку.
– Валяй.
Настолько нежно, насколько возможно, я размотала пленку.
– Никто не заслуживает жить в агонии, Коул.
Он фыркнул.
– Сказала девушка, которая верит в ад.
Мои глаза расширились, когда я оголила татуировку на внутренней части его бицепса. Как и все мы, он набил бабочку… только его была в три раза меньше. Практически невидимая. И зеленая. А рядом с крошечной бабочкой была набита дата.
21 августа 2001.
Их – его – настоящий день рождения.
– Зеленый был его любимым цветом. – Коул горько рассмеялся. – Единственное, что у нас было общего.
Я чувствовала, что у них было гораздо больше общего, чем Коул когда-либо сможет признать.
Я обернула пленку вокруг его бицепса.
– Ты бросаешь мяч этой рукой.
Тот факт, что он выбрал именно это место, казался значимым.
В его глазах снова появилось смятение.
– Ужасно проницательно с твоей стороны, Святоша.
Сердце забилось быстрее, и я прикоснулась губами к его татуировке.
– Потому что я вижу тебя, Колтон.
Коул прятал его за грубыми, обидными замечаниями… но в глубине души он скорбел о той жизненно важной части себя, которую потерял.
О Лиаме.
Я повернулась, чтобы отстраниться, но его рука обхватила мое запястье, и Коул притянул меня обратно к себе. Я ожидала, что он разозлится и набросится на меня, но он этого не сделал.
Вместо этого он поцеловал меня.
Глава тридцать четвертая
Сойер
Я должна была остановить его. Ему больно, он уязвим и, возможно, переспал с другой девушкой… но я не могла.
Это был самый нежный поцелуй, который у меня когда-либо был… Едва слышный шепот губ. Шелковистая ласка, от которой у меня трепетало сердце и кружилась голова.
И внезапно… все закончилось.
Разочарование заворочалось у меня в груди.
– Что… почему ты остановился?
На его губах расплылась напыщенная улыбка.
– Ты сказала без языка, помнишь?
Я потеряла дар речи. Абсолютно. Однако ни капли не удивилась, что он использовал мои же слова против меня. Ублюдок.
Его рука собственнически обвила мою талию.
– Тот парень флиртовал с тобой. – У меня перехватило дыхание, когда его большой палец коснулся кожи под резинкой моих леггинсов. – Мне это не понравилось.
Из-за смены темы и его прикосновений мне стало трудно поспевать за ним.
– Я…
– Это заставило меня испытать кое-что, чего я не испытывал очень давно.
– Что?
Его глаза потемнели.
– Ревность.
Оу. Я была поражена, что он так разоткровенничался.
Я поняла, что будет справедливо, если я тоже скажу правду.
– Я решила, ты переспал с Кэндис. Вот почему я влетела сюда, как сумасшедшая.
На его лице отразилось непонимание.
– Кто такая Кэндис?
– Девушка, которая била тебе тату.
– Я не трахался с ней.
– Почему?
Мне нужно было знать, что он не сделал этого не только из-за контракта и глупого пари.
– Как ты думаешь?
Нет. Я не позволю ему увиливать.
– Ответь на вопрос, Ковингтон.
Его челюсть напряглась.
– Тебе было бы больно, если бы я переспал с ней?
Я оказалась в западне. Если скажу «нет» – солгу. Если «да» – я признаюсь в своих чувствах к нему.
И дам ему возможность снова причинить мне боль.
Я терпеть не могла этот его взгляд. Словно он видел меня насквозь.
– Ответь на вопрос, Черч.
В горле пересохло.
– Я…
Дверь открылась.
– Нашел! – крикнул Оукли.
Спустя секунду в комнату вошли Джейс и Дилан.
– Все в порядке? – спросил Джейс.
– Ага. – Коул спрыгнул со стола. – Сойер показывала мне свою татуировку.
– Кстати, о тату, – сказал Джейс. – Похоже, ты тоже набил одну.
Коул натянул толстовку через голову.
– Нет. Тебе почудилось.
Что ж, кажется, настоящий Коул покинул здание.
Очевидно, Джейс ему не поверил, но и давить не стал.
– У нас с Дилан сегодня планы, так что, если тебя нужно подвезти домой, встретимся у машины через пять минут.
Спустя мгновение все ушли. Я собралась уже присоединиться к ним, но Коул заблокировал собой дверь.
– Не пытайся залезть ко мне в голову и требовать от меня ответы, если не готова дать мне того же.
Его гнев застал меня врасплох.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Он приблизился к моему лицу так, что мне стало некомфортно.
– Не будь чертовой лицемеркой.
– Я не лицемерка.
– Чушь собачья. – Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул ее мне. – Вот. С днем рождения.
И ушел.
Голова закружилась, когда я открыла коробочку для украшений. Только внутри оказалось не украшение… а простая записка.
«Подарок в твоем шкафчике. КК».
Глава тридцать пятая
Сойер
199 фунтов.
Весы, должно быть, сломались, ведь я никак не могла сбросить пять фунтов за четыре дня. Я копалась у себя в голове, вспоминая конец прошлой недели.
В четверг Коул заявился на ужин, и я работала над эссе.
В пятницу я отдала Коулу контракт и была Изи.
В субботу я набила тату и случилась очередная драма с Коулом.
В воскресенье я сходила в церковь, посетила репетицию хора и занималась.
Тогда-то меня и осенило. Аддералл.
Луис говорил, мол, он заставляет людей терять вес, но я думала, что я настолько толстая, что у меня иммунитет к этому небольшому побочному эффекту.
Если подумать, у меня особо не было аппетита в последнее время.
Я не смогла даже съесть целый кусок торта на день рождения.
Я посмотрелась в зеркало. Не могу сказать, будто меня это злило. Чувствуя, что Вселенная могла просто издеваться надо мной, я снова встала на весы, чтобы убедиться – это не случайность.
Счастье переполнило меня, когда весы показали то же самое.
В последний раз я весила меньше двухсот фунтов, когда целых две недели болела гриппом. Конечно, в ту же секунду, когда я выздоровела и начала есть, я все набрала обратно и даже больше.
Я вытащила Аддералл из рюкзака и закинула одну таблетку в рот. Я не планировала пить его сегодня, учитывая, как много занималась вчера, но почему нет? Как по мне, это чудо-лекарство. Оно не только помогало мне больше учиться и давало энергию, я еще и худела. Наконец-то код взломан.
Я практически вприпрыжку спустилась по лестнице.
– У кого-то хорошее настроение, – заметил папа, когда увидел меня.
Мое хорошее настроение моментально рассеялось. Я не могла смотреть на него и не слышать на повторе те слова, которые он сказал Коулу.
Проигнорировав отца, я направилась к выходу.
– Завтрак на столе! – крикнула мама.
– Прости, я договорилась кое с кем, что дам ему свои конспекты перед уроками. Перекушу чем-нибудь по дороге.
Я не разговаривала с Коулом с нашей последней беседы – или скорее – не совсем беседы в тату-салоне. Маленькая часть меня надеялась, что он напишет мне, однако глубоко внутри я все понимала. Коул был не из тех, кто извиняется. И, очевидно, не из тех, кто ждет свою липовую девушку на парковке.
Я ненавидела, что между нами все так странно. Почти так же, как я ненавидела Оукли за то, что прервал нас. Я бы сказала Коулу правду. Возможно, это было божественное вмешательство, что я этого не сделала, учитывая эти наши эмоциональные качели. Я не хотела подставляться и снова пострадать. Глядя на его не менее, чем выдающийся послужной список, существовала вполне реальная вероятность, что, если я признаю чувства к Коулу, он воспользуется ими, чтобы выиграть спор. А затем пнет меня под зад, как только все закончится.
Я не была уверена, что смогла бы пережить это.
– Почему парни такие глупые? – проворчала я, направляясь к своему шкафчику.
Оукли принялся оглядываться по сторонам.
– Это риторический вопрос?
– Да… Нет. Не знаю, – огрызнулась я.
Его голубые глаза расширились.
– Кто-то оседлал багровую волну.
– А?
– Акулья неделя.
Он словно говорил на другом языке.
– Черт возьми, Оукли, говори по-английски.
– У тебя месячные! – выкрикнул он.
Все, кто находился в пределах слышимости, остановились, чтобы посмотреть на нас.
– Ты не мог бы использовать слова «красный день календаря» или «критические дни», как нормальный человек? – прошипела я, когда мы подошли к моему шкафчику.
– Их я собирался сказать позже. – Оукли облокотился на соседний шкафчик. – Но, отвечая на твой вопрос, парни не глупые. Просто наши головы не забиты таким количеством мусора, как ваши.
Я ввела пароль от шкафчика.
– Если бы в ваших головах было меньше мусора, вы бы быстрее соображали… или соображали бы в принципе, раз уж на то пошло.
Он покачал головой.