практически…
Господи, мне было плохо. Так чертовски плохо.
– Это не ты, Сойер.
Он был прав.
– Прости…
– Не извиняйся передо мной, – горько усмехнулся он. – Извиняйся перед Коулом. Это он любит шлюху.
Я дала ему пощечину. Со всей силы.
– Да как ты…
– А как ты еще назовешь кого-то, кто бросается на мужчин ради денег или наркотиков?
О, Боже. Я не могла дышать.
– Я не… я не… – И говорить.
Я бы никогда так не поступила с Коулом.
Я любила его. Так сильно.
В конце концов, у меня получилось выдавить из себя слова.
– Я не шлюха. Я бы никогда не стала заниматься с тобой сексом ради Аддералла, потому что я не какая-то никчемная наркоманка. – Я свирепо уставилась на него. – Я не ты.
Я вскрикнула, когда Оукли схватил меня за руку.
– Забавно. Моя мать тоже клялась, что она не никчемная наркоманка. – Он открыл дверь. – А потом она обчистила банковский счет моего отца и трахнула своего дилера на глазах у ее четырехлетнего сына… Прямо перед тем, как навсегда бросить свою семью.
Укол сочувствия пронзил меня насквозь.
– Оук…
– Убирайся. – Он толкнул меня. – Возвращайся, когда снова станешь Сойер.
– Я и есть Сойе…
– Нет.
Глава восемьдесят пятая
Коул
– Тебе не нравится? – спросила Сойер, покусывая губу.
Нет, мне, на хрен, не нравится.
Это платье, волосы, каблуки, тонна косметики на ее лице… линзы. Она была совсем не похожа на девушку, в которую я влюбился.
– Нормально, – ответил я. – Наверное.
Я не пытался вести себя, как мудак, или оскорбить ее, но и не собирался стоять здесь и притворяться, будто мне нравится ее новый образ, когда это было совсем не так. К счастью, настоящая Сойер, в которую я влюбился, все еще была внутри.
Я надеялся на это.
– Хочешь, я поведу?
– Нет. – Она бросила на меня ледяной взгляд и, покачиваясь, зашагала на каблуках по моей подъездной дорожке. – Все в порядке.
– Ты злишься на меня.
– Вау, ты так думаешь?
– Прости, если обидел…
– Я в норме.
Обняв за талию, я остановил ее.
– Тебе не нужно все это дерьмо на лице или крошечное платье, – резко вдохнув, выдал я еще одну порцию честности. – И раз уж мы об этом заговорили, я думаю, что на какой бы диете ты не сидела, это пора прекращать.
Я пытался относиться к этому с пониманием, но я больше не мог.
Сойер выглядела как совершенно другой человек. Больше не было ее изгибов, задница практически совсем пропала. А уж про грудь я вообще не хотел говорить. Точнее о том, что от нее осталось.
Но я бы справился с этим, если бы Сойер не казалась такой уставшей и угрюмой в последнее время. Если бы она по-прежнему оставалась той милой, саркастичной и дерзкой девчонкой.
Но она больше не была такой.
Словно я все больше и больше терял ее с каждым сброшенным фунтом. Она, может, и выглядела стройнее, но точно не здоровее. Если бы я не знал ее чуточку лучше, то сказал бы, что у нее ломка.
Возможно, из-за того, что она недостаточно ест.
Ее глаза превратились в маленькие щелки.
– У тебя еще и наглости хватает. – Сойер толкнула меня в грудь одним из своих розовых когтей. – Ты назвал меня толстой на глазах у всей школы, и теперь, когда я похудела, ты…
– Я был неправ, Сойер. Ляпнул, но не потому, что так думал. Я сказал это, потому что…
– Потому что от тебя этого ожидали, – произнесла она дрожащим голосом. – Ты должен был сказать это, ведь я была толстухой. – Сойер выдернула свое запястье. – К черту это. И к черту тебя, если ты больше не любишь меня, поскольку чувствуешь себя неуверенно из-за того, что я наконец-то стала привлекательной.
Она все неправильно поняла. Так чертовски неправильно.
– Я не говорил, что не люблю тебя. И это не неуверенность, а забота о твоем здоровье. Огромная разница.
– Точно. – Запрокинув голову, она холодно рассмеялась. – Боже, люди не перестают меня удивлять. Когда я была толстой, все, что я слышала это… – она показала пальцами кавычки, – «тебе стоит позаботиться о своем здоровье». И теперь, когда я, наконец-то, в нормальном весе… я все равно слышу то же самое. Это, блин, невероятно.
Я не знал, что на это сказать.
Общество – дерьмо. Иногда люди все неправильно понимают.
То, что ты больше, не значит, что ты нездоров, как и то, что ты меньше, не значит обратного.
Но я не мог исправить общество. Не мог забрать все те дерьмовые слова, которые люди говорили ей годами, из-за чего она перестала чувствовать себя идеальной. Я не мог заставить ее увидеть себя так, как ее видел я.
Как я всегда ее видел… Задолго до того, как она сбросила вес.
Я не мог это контролировать. Все что я мог, это любить ее. Как бы она ни выглядела.
Я обнял ее.
– Скажи мне, как это исправить.
– Ты не можешь, – выдохнула она, и слезы покатились по ее щекам. – Я просто хотела, чтобы мой парень сказал мне, что я красивая. Чтобы мы могли повеселиться на вечеринке. Я хотела на одну ночь побыть нормальной девчонкой.
Сойер была чем угодно, но не нормальной девчонкой. И именно поэтому я любил ее. Но я хотел, чтобы у нее это было. Ведь я желал ей счастья.
Взяв ее за подбородок, я вытер с ее лица черные подтеки от туши.
– Ты красивая, Святоша. – Приблизившись, я поцеловал ее. – Пойдем повеселимся на вечеринке.
В ее глазах снова появилась искра, когда она посмотрела на меня.
– Правда?
– Ага.
Она села в машину, и тогда мой взгляд упал на… дизайнерскую сумочку, которую я подарил ей на день рождения.
Ту самую, что, как она уверяла, была не для нее.
Глава восемьдесят шестая
Сойер
– Почему ты не ешь? – спросила Дилан. – Я заказала твое любимое.
Отвращение охватило меня, когда я посмотрела на тарелку с жареным сыром. Несмотря на урчание в животе, я лучше знала – один кусочек уничтожит все.
К счастью, я выпила пять таблеток Аддералла некоторое время назад, так что боролась только с моральным голодом.
Я отодвинула тарелку, избавляясь от искушения.
– Я поела перед выходом.
Дилан насторожено взглянула на меня.
– Зачем? Ты же знала, что мы собирались объедаться вредной едой и устроить кино-марафон сегодня.
Я не выносила то, как она на меня давила.
– Почему мы всегда объедаемся вредной едой? – Она открыла рот, но я не дала ей сказать. – Не все от природы худышки, как ты. Ты бы принесла сигареты пациенту с раком легких?
Дилан выглядела оскорбленной.
– Конечно, нет. Но Сойер, ты не… Ты никогда не была… Ты поняла.
Белая ярость заполнила мои вены. Сколько я ее знала, она всегда ходила на цыпочках вокруг этого слова, будто это была ядерная ракета.
– Черт возьми, просто скажи это, Дилан. Толстая. – Я встала. – Т-О-Л-С-Т-А-Я. Не пухлая. Не пышная. Нет ширококостная. Не мягкая. Толстая.
Ее брови нахмурились.
– Это слово никогда не приходило мне в голову, когда речь шла о тебе. Никогда.
Господи. Как будто она хотела награду за то, что никогда не называла толстуху толстой.
– Поздравляю. Ты хочешь сраную медаль за это?
Она со стуком поставила свой стакан.
– Что с тобой, черт возьми, не так?
Прилив эмоций схватил меня за горло. Мы никогда раньше не ссорились.
– Ничего… Все.
– Поговори со мной. – Она резко вдохнула. – То, как ты ведешь себя в последнее время…
– Как?
– Я беспокоюсь, Сойер. Правда беспокоюсь. То, что ты сбросила столько фунтов…
– Ты, блин, издеваешься.
– Что?
– У тебя второй размер, Дилан. Я буквально на два размера больше тебя, так что прекрати вести себя так, будто я какая-то анорексичка, которая может умереть от голода.
– Ты, может, и не анорексичка, которая морит себя голодом, но ты точно не похожа на себя.
Только не она.
– Господи, я уже так устала от того, что люди постоянно говорят мне это.
Дилан откинулась на спинку стула.
– Что ж, если так много людей говорят тебе одно и то же, возможно, тебе стоит хорошенько подумать, почему же.
Вау. Она должна была быть моей лучшей подругой, но сейчас принимала их сторону, а не мою.
– Хорошая же из тебя лучшая подруга.
– Прости?
– Ты слышала. – Я так резко встала, что стул грохнулся на пол. – Хотя, может быть, тебе просто нравилось иметь толстую лучшую подружку.
Ее брови взлетели вверх.
– Что…
– Ведь именно это и делают красивые и стройные девушки. Они ищут себе толстую лучшую подругу, чтобы выглядеть красивее и худее на их фоне в глазах парней. Господи, я должна была догадаться, что в этом все дело, когда ты переспала с Джейсом и кинула меня.
Это была неправда. Но мне было больно, и я хотела ранить и ее тоже.
– Чт… Это настолько нелепо, что я даже не знаю, как на это отвечать. Идиотка.
– Идиотка? Что ж, я предпочитаю быть идиоткой, чем пользоваться людьми. Ты так много дерьма говорила про Бритни в прошлом году, но глубоко внутри ты такая же, как она.
Нет, она была совсем не такая, но я уже начала, и у меня не получалось найти выключатель. Я просто постоянно злилась. Не могла контролировать эту ярость и даже не знала, в чем ее причины.
– Господи Боже, – выплюнула Дилан. – Что с тобой не так? Ты вместе с весом сбросила еще и мозги?
Вот оно.
– Нет, но могу поспорить, что ты бы этого хотела, не так ли? Тогда у тебя была бы еще одна причина поныть, кроме тех, что у тебя уже есть. – Я драматично приложила ладонь ко лбу. – Я такая бедняжка, мой папа в тюрьме. Я такая бедняжка, мой кузен трахнул мою тетю и не выпустился из школы. Я такая бедняжка, мой парень предложил мне жить с ним. Я такая бедняжка, в колледже так тяжело. Я такая бедняжка, мой парень подарил мне машину. Я такая бедняжка, моя лучшая подруга похудела. К черту тебя и твою драму, Дилан.