– Я знаю. Дело не в том, что я тебе не доверяю, – согласился Ники. – Я не доверяю своей удаче. Если они как-то узнают, если здесь есть прослушка или еще что… Ари, ты знаешь, что я не могу.
Отказ был мягким, но окончательным. Тема закрыта. И хотя я понимала его, одновременно с этим я злилась, потому что он оставался рассудительным, когда речь заходила о нас, а я же всегда шла напролом, если дело касалось его. Раздражительность встала комком в горле, будто хотела вырваться изо рта. Но я не была такой девушкой. Я гордилась, что была такой, какой Ники хотел меня видеть. Я смотрела боевики, играла в мяч и говорила «чувак» минимум раз пятнадцать в день.
– Хей, мы пойдем плавать или как? – Ники обхватил хрустальный шар на полке позади меня и засунул в карман. Он часто так делал, но я не возражала. Может, просто потому, что знала, что он не возьмет ничего, что по-настоящему было дорого мне. – Я весь год тренировался в бассейне YMCA[15]. Готовься к поражению, принцесса-неженка.
То, как глаза начинало щипать, означало, что у меня было три или пять секунд, прежде чем я заплачу.
– Чувак, – фыркнула я, – и кто из нас под кайфом? Я тебя побью. Только дай мне надеть купальник.
– Жду тебя у дверей через пять минут, – сказал он.
Я отвернулась и ушла, закрывая дверь в свою комнату, после чего выудила купальник из ящика, при этом порезав большой палец. У меня текла кровь, но я ничего не чувствовала.
Прижавшись ртом к ране, чтобы остановить кровь, я смотрела в зеркало и одновременно тренировалась улыбаться своей самой лучшей и яркой улыбкой.
Это был первый урок взросления.
С разбитым сердцем справлялась в тишине и одиночестве, в закоулках собственной души. Снаружи я была сильной, но внутри сломалась.
После плавания наперегонки, в котором Ники, конечно же, победил меня, я избегала его всю первую неделю летних каникул.
Я старалась делать это незаметно: то планы пойти в «Сакс»[16] с друзьями, то в библиотеку, то еще что-нибудь. Я дошла даже до того, что пошла с мамой и ее скучными друзьями на ланч.
Но Ники все равно приходил каждый день и упрямо пытался поддерживать нашу дружбу. И каждый день я придумывала, как занять себя так, чтобы он не входил в мои планы.
Я знала, что банальным способом наказывала его за отказ поцеловать меня. Руслана давала ему задания, чтобы занять делом. Она разрешала ему немного отдохнуть несколько раз. Свои перерывы он проводил на балконе в гостиной, который соединялся с террасой моей спальни. Перебраться с балкона на террасу было возможно, но опасно. Стеклянный барьер был слишком высокий, из-за чего пришлось бы перелезать через перила и держаться за край небоскреба на высоте около метра, пока не доберешься до другой стороны.
Однажды в эту неделю, в которую я избегала его, Руслана выносила мусор, а я только вернулась с очередной бессмысленной прогулки, Ники подбежал к стеклу, руками облокачиваясь на него. Я сделала то же самое, словно магнит, сразу же притянувшись к нему.
– Ты наказываешь меня? – спросил он, в его голосе не было и намека на злость.
– И с чего бы мне делать это? – Я недоверчиво рассмеялась.
– Ты прекрасно знаешь почему.
– Ого, Ники. У кого-то раздутое эго, – сказала я. Он внимательно смотрел на меня, будто пытался разгадать. Я чувствовала себя самой большой дурой на свете.
– Мы все еще друзья? – Он попробовал другую тактику.
– Нет ничего такого, если я не хочу провести все лето только с тобой, знаешь, – ответила я, смотря на него с жалостью, взглядом, который сама ненавидела. Так на меня смотрели популярные девочки в школе, когда я говорила что-то нудное или скучное.
– Наверное. – Он продолжал внимательно смотреть на меня. Я чувствовала, как он с каждой секундой все больше видел насквозь мою ложь, одну за другой. – Но похоже, что ты вообще не хочешь проводить со мной и минуты, – заметил он.
– Я хочу. Я поплаваю с тобой завтра… А, подожди, – я щелкнула пальцами, продолжая: – Я обещала папе, что пойду с ним в офис, чтобы помочь его секретарше с заполнением документов.
– Меня променяли на заполнение документов? – Его глаза вспыхнули.
– Как угодно, Ники. Это опыт работы. Нам все равно надо подумать о работе на следующий год. Мы уже не маленькие дети.
Он сузил глаза, переводя взгляд с перил на меня. Я покачала головой. Мне не хотелось, чтобы он умирал. Только, может, совсем чуть-чуть, признаюсь, но только потому, что он отказал мне, и это было больно. Но я знала, что не выживу, если с ним что-то случится.
– Не пересекай барьер, – предупредила я. Создавалось впечатление, что мы говорили о чем-то большем, чем простые перила.
Тем не менее он все равно двинулся в сторону барьера. Чтобы пересечь его. Я задержала дыхание от волнения.
Его мама позвала его вернуться.
– Для тебя, Арья, я мог бы. – Он улыбнулся.
Он сделал это.
После девяти мучительных дней, в основном состоящих из моих криков в подушку, я зашнуровывала кроссовки, готовясь к очередной прогулке по Манхэттену, лишь бы избежать с ним встречи. Руслана вышла в магазин за продуктами, один из моих родителей был на работе, второй – на занятиях по теннису. В доме было тихо, не считая тявканья Фифи, нашей собаки породы ши-тцу. Она громко лаяла на новую статую, которую выиграла Беатрис в прошлые выходные на аукционе. Собака была бесконечно милой и так же глупенькой.
Я заметила боковым зрением движение на террасе, и когда я повернулась лучше рассмотреть, что происходит, то увидела Ники, который висел на краю.
– Ты придурок! – закричала я, вскакивая с кровати и подбегая к балкону, мое сердце отбивало бешеный ритм.
Но Ники был гибким и спортивным, поэтому он спрыгнул в безопасное место и отряхнул руки, прежде чем я открыла дверь на балкон.
– Ты мог умереть! – Я затянула его в свою комнату.
– В этот раз не повезло, принцесса-неженка, – ответил он. Я в равной степени ненавидела и обожала это прозвище. Издевка раздражала, но он все же называл меня принцессой.
– Что ж… Я могла быть голой!
– Тогда мне бы повезло, – спокойно ответил он, закрывая дверь за нами, и прислонился к комоду, скрещивая лодыжки. Он выглядел так, будто сошел с картины: спокойный, но при этом уверенный в себе. Мне хотелось плакать: было так несправедливо, что он не был моим. Даже если бы он был со мной, нам всегда пришлось бы держать это в секрете.
– Нам нужно поговорить, подруга.
Но то, как он произнес «подруга», давало понять, что таковой он меня больше не считал.
– Давай быстро. Я встречаюсь с друзьями через полчаса, – ответила я.
– Нет, не встречаешься.
Я скрестила руки на груди, готовая защищаться. Я чувствовала себя глупо, до сих пор мы с Ники были родственными душами, связанными невидимой нитью. Двое забытых детей в большом городе. Несмотря на то что мы были все равно что из разных миров, у нас было много общего. Сейчас все казалось неправильным. У него были козыри: он знал, что нравится мне в этом плане. Баланс перевернулся.
– Слушай. – Он запустил руку в свои темные блестящие волосы и продолжил: – Я испугался, хорошо? Дело не в том, что я не хочу поцеловать тебя. Просто я правда был бы рад, если бы все мои важные органы остались в сохранности, когда я пойду в среднюю школу и… Что ж…
– Ты не можешь быть уверенным, что это случится, если мой отец поймает нас? – закончила я за него.
– Кратко говоря, да. – Он улыбнулся. Его улыбка говорила, что ему было наплевать, что о нем подумает мой папа, Ники волновали только последствия, если он ослушается его.
– Я знаю, почему папа так оберегает меня. Все дело в Аароне… – Я сделала шаг вперед, позволяя рукам упасть по бокам.
– Нет, – спокойно и уверенно сказал Ники. – Это проблема богатого мужчины и бедного парня, – объяснил он.
– Папа не такой, – заупрямилась я.
– Он именно такой. Честно? Если бы ты была моей дочерью, я бы тоже не хотел, чтобы ты была рядом со мной. – Его уверенность все больше говорила, что было бессмысленно пытаться его переубедить.
– В любом случае, я никогда бы не предложила, если бы знала, что нас поймают. Прости меня. Я была глупой. И безрассудной. И…
– Арья, – он вдруг перебил меня.
– Да?
– Я еще не договорил, – заметил он.
– Оу. – Невидимая ленточка затянулась на моей шее. – Прости. Продолжай, да.
– Как я сказал, если бы ты была моей дочерью, я бы не хотел, чтобы ты была рядом со мной. – Он сделал паузу и продолжил: – Но раз ты не моя дочь, я решил, что твои театральные курсы стоят риска. Не потому, что я хочу поцеловать тебя, – на этом моменте он поднял указательный палец вверх, – а потому, что я не хотел бы лишать мир новой Мерил Стрип.
– Эй, я тоже не хочу целовать тебя. Но я хочу стать актрисой. – Все содрогнулось внутри меня.
Я должна была чувствовать себя хуже из-за лжи. В конце концов, мое желание стать актрисой было таким же сильным, как стать клоуном в цирке, то есть его совсем не было. Но каким-то образом я убедила себя, что цель оправдывает средства.
– Я жду два билета на любой фильм, в котором ты снимешься, когда вырастешь. И лимузин, ожидающий меня, чтобы отвезти на премьеру, – Ники загибал свои пальцы.
– Лимузины уже устарели.
– Мои яйца, мои правила, – парировал он.
– Что еще?
– Лучше, чтобы это был не плохой фильм. Если ты будешь как Деми Мур в «Сплошных неприятностях», клянусь Богом, Ари, я сбегу от тебя навсегда, – сказал он.
– Хорошо, – смешок вырвался у меня, когда я ответила. Я убрала пряди волос с лица и продолжила: – Я отправлю за тобой лимузин и заставлю тебя гордиться мной, если ты не приведешь девушку красивее меня в качестве плюс один.
– Во-первых, это не переговоры. Я здесь беру на себя все риски. Во-вторых, проще простого. – Он перекатился с пяток на носки, немного смущаясь. – Я не знаю никого красивее тебя, – все-таки сказал он.