– Ты бы вот так повернулся спиной к своему родителю? – Я сузила глаза, всматриваясь в его.
– Я бы переехал моих родителей на грузовике, просто чтобы выпить чай. А я даже не люблю чай. Так что не уверен, что я тот человек, которого можно спрашивать о подобном, – Кристиан грустно улыбнулся, смотря вниз, его большой палец гладил коробку со спичками.
Что-то в его словах заставило меня почувствовать себя грубой, резкой. Виноватой.
– Хочешь поговорить об этом? – спросила я.
– Нет. У тебя есть свои семейные проблемы. – Он покачал головой, встречаясь со мной взглядом.
– Да. И я выбираю дать моему отцу презумпцию невиновности.
– Никаких сомнений. Его преступления – объективная реальность, которая полностью записана и у которой есть свидетели. Я не убийца хорошей репутации твоего отца, я всего лишь коронер. Тело уже было холодным, когда я пришел. К тому же есть другой вопрос, который нужно решить.
– И это?
– Я не могу позвать тебя на свидание, если ты связана с делом.
Мой рот так и остался открытым. Была ли я зла или шокирована? Я не могла сказать наверняка, но я знала, что ударила бы его, если бы у моей семьи не было дурной репутации в прессе. Это был верх наглости. Его высокомерие поражало.
– Ты хочешь со мной встречаться? – выплюнула я.
– Я бы не забегал так далеко. Но я бы хотел спать с тобой и готов поставить все нужные галочки, чтобы добраться из пункта А в пункт Б.
– Ты использовал эту фразу на К…
– Нет. Мне не нужно было.
– Забавно, ты не показывал такого желания быть со мной, когда мы были в сауне. – Я опустила солнцезащитные очки, слегка улыбаясь.
– Сауна была плохо спланированной схемой. К тому же я не хотел оказаться в компании изменников. Теперь, когда это исключено…
– Я даже тебе не нравлюсь. – Я раздраженно вскинула руки в воздух. Я начала ходить по тротуару, уже не обращая внимания на любопытные взгляды людей вокруг нас. Кристиан выглядел вполне спокойным, будто он привык загонять людей в угол.
– Тебе и не нужно мне нравиться, чтобы я хотел переспать с тобой. Думаю, ты знаешь, что такое секс на почве ненависти в твоем уже довольно взрослом возрасте.
– И откуда ты знаешь о моем довольно взрослом возрасте? – Я остановилась, смотря на него. И тогда я заметила это: легкая вспышка, выражение лица человека, который сказал лишнего, пока он снова не вернул себе самообладание.
– Я знаю все о каждом, кто имеет отношение к моим делам.
– Если думаешь, что я буду спать с кем-то, кто пытается обанкротить моего отца, то тебе нужно провериться у психотерапевта.
– Значит, это да?
– Не приходи сюда больше, Кристиан, – сказала я, после чего развернулась и открыла дверь.
Пока я поднималась в свой офис, то споткнулась, наверное, раза три на лестнице. Мои мысли были все перемешаны, как в коктейле Молотова: о Кристиане, о папе, о браке моих родителей. Когда я открыла дверь, то встретилась с каменным лицом Джиллиан. Она держала свой портфель, губы были накрашены, что означало, что она собиралась на выход.
– Ты забыла о нашей встрече с компанией ShapeOn. Они только что позвонили нам и сказали, что ты опаздываешь на тридцать минут, – Джиллиан пыталась говорить тихо, но не могла, как было всегда, когда она была расстроена.
Видимо, я забыла внести эту встречу в свой ежедневник. Вот черт. Это уже второй клиент, которого я упускаю за месяц.
– Я… – я попыталась что-то сказать, но замолчала, не зная даже, что можно придумать. Джиллиан покачала головой, проходя мимо меня к дверям. Я стояла на пороге как вкопанная и не понимала, что, черт возьми, произошло.
Целый день я пыталась дозвониться до отца, но он не брал трубку. Правда была так же неизбежна, как закрытие конверта перед отправкой.
После того как ушла с работы домой, я решила, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, и позвонила матери. Она ответила после третьего гудка, ее голос звучал холоднее обычного.
– Арья. Ты вдруг позвонила мне, так что я сразу скажу, что думаю, ты хочешь узнать что-то об отце, – проговорила она.
И тебе привет, мама.
– Я тоже не помню, чтобы ты звонила проверить, как у меня дела, – ответила я, потому что, честно говоря, меня достало ее отношение. – И да, я правда звоню, чтобы узнать про папу. Он не отвечает.
Я слышала, как она ходила по своей величественной гостиной в своих дизайнерских тапочках, которые скользили по мрамору. Ее маленькая собака размером с карман лаяла где-то на фоне.
– Твой отец целый день отсиживается в своем кабинете, у него встреча с адвокатами, к которой я не хочу иметь никакого отношения. Новые доказательства и истцы определенно еще больше все усложняют. Ты можешь представить, с чем мне предстоит столкнуться, когда я поеду в загородный клуб на завтрак на следующей неделе? Я думаю отменить все. Фотографии члена, Арья! Как до ужаса мерзко!
«Фотографии члена» – никогда не думала, что услышу, как мама скажет о чем-то подобном.
Опять же, она перевернула все так, что это было о ней, а не о нем. Я подошла к дверям многоквартирного дома, набирая код и открывая дверь.
– Думаешь, он сделал это? – я задала тот же вопрос, что и во время бранча. Только в этот раз вместо веселья воцарилась полная тишина. Я никогда не могла верно истолковать эмоции мамы, по крайней мере, точно не могла догадаться, о чем она думала. Если у нее и был очевидный ответ на мой вопрос, я этого не знала.
– Это не имеет значения, разве нет? Мы его семья. Мы должны держаться вместе, – проговорила она.
«Должны ли? – подумала я. – Даже если он причиняет ужасную боль другим? Причем злонамеренно».
Я толкнула дверь в свою квартиру, открывая ее и заваливаясь внутрь, потом сняла туфли и уставилась на антикварные полки, висевшие на стенах. Они все были заставлены фотографиями меня с отцом с выходных, праздников и благотворительных балов. Ни на одной из них не было моей матери, она никогда нигде не увязывалась за нами. Папа вырастил меня один.
– Финансовые трудности тоже нужно учитывать, – доносился голос мамы из телефона. – Компания обанкротится, если Конрад не отступит, а если и отступит, то может быть слишком поздно. Не говоря уже о том, что они судятся с ним за большую часть его собственного капитала. Я не могу поверить, что он сделал это с нами.
– Дай мне обдумать и переспать с этим, мам.
– Хорошо. Ой… Арья? – Мама шмыгнула носом на другом конце провода, я замерла, ожидая следующих слов. – Не пропадай. Ты можешь звонить мне, знаешь. Я все-таки твоя мама…
«Вот это вряд ли, – подумала я. – Ты никогда не была хоть кем-то для меня».
Глава 16
Настоящее
Я решила взять выходной, чтобы расслабиться. И говоря «расслабиться», я имею в виду, что собираюсь напрячься как следует. Мне хотелось найти ответы и разобраться в обвинениях, которые были выдвинуты против моего отца. До вчерашнего дня я верила, что папа говорил правду, когда он категорически все отрицал. Теперь же я не была так уверена. Прошлой ночью я написала Луи, который подтвердил, что они получили еще один запрос на дополнительные разбирательства. Другие женщины присоединялись к иску, и сумма в недавно поданном заявлении теперь была просто космической, это лишит моего отца большей части его состояния, если он проиграет.
Пока я ехала в метро от своей квартиры до дома родителей на Парк-авеню, то думала о словах Кристиана. Я ненавидела тот факт, что он был абсолютно прав, мне нужно было отступить от этого дела.
Когда я добралась до пентхауса родителей, мама ждала меня около дверей.
– Спасибо, что пришла. Я подумала, может, мы сможем заказать суши на обед или еще чего-нибудь? – Она с надеждой улыбнулась мне.
– Что, прости? – Хотелось убедиться, что она не шутит надо мной. Она никогда не предлагала делать что-то вместе. После многочисленных отказов с ее стороны, когда я была еще ребенком, я перестала пытаться.
– Суши. Ты. Я. Я помогу тебе разобраться в документах отца.
– Прости, но я лучше всего работаю, когда одна, – ответила я. Притворяться, что мы с мамой часть сериала «Семейка Брейди»[25], не входило сейчас в мои планы, но я запомнила, что она попыталась. Я похлопала ее по руке, проходя мимо и направляясь в главную спальню.
Когда я подошла к комнате, то постучала, вспоминая секретный код, который был только у нас с папой: одно легкое похлопывание, стук, пять похлопываний, стук и два похлопывания.
– Пап? – позвала я, но никто не ответил.
– Знаешь, он был не в настроении весь день. Он даже не отвечает на звонки адвокатов. – Мама остановилась позади меня, поправляя подол своего платья.
– Папа! – Я снова постучала, напрочь забывая о секретном коде. – Открывай. Я не смогу помочь тебе, если ты не будешь со мной разговаривать. Мне нужно понять, что случилось.
Этой ночью я почти не спала, мысль о том, что мой отец был способен на подобные вещи, заставляла меня хотеть утопиться в реке Гудзон.
Мама держалась рядом, она была больше в роли любопытной публики.
– Уходи, – громко ответил папа через дверь.
– Пап, я хочу помочь.
– Да? Потому что ты еще никак не помогла.
– У меня есть вопросы, – в ответ огрызнулась я. Мои растущие подозрения и его поведение были плохой комбинацией.
– Если не веришь мне, может, тебе не стоит приходить в суд.
– Никто не говорил, что я тебе не верю, – спорила я, хотя, признаюсь, моя уверенность в его невинности была очень шаткой. – Я просто хочу…
– Я не собираюсь отвечать на твои вопросы. Уходи! – недовольно крикнул он.
Инстинктивно я сделала шаг назад, мои щеки горели, будто он ударил меня. Мой отец никогда не кричал на меня. Не то чтобы я не видела, как он бывал агрессивен по отношению к другим. Если говорить честно – что я редко делала, когда речь заходила о нем, – у него были проблемы с контролем гнева, сколько я себя помню. И гнев был как болезнь, которая затрагивает все твои сферы жизни. То, как ты ведешь себя в офисе, отражалось и на повседневной жизни, и на отношениях.