– Книжный червь, – повторил я, изображая удивление. – Какая твоя любимая книга?
«Искупление».
– «Искупление», признаюсь с повинной. Я украла ее из местной библиотеки, когда мне было четырнадцать, потому что это было рискованно и я знала, родители никогда не купят ее. К сожалению, ее недооценивают. Ты читал?
– Не припомню, – ответил я, цокнув. Я не мог прочитать книгу, из-за которой случилась моя погибель, из чистого принципа. Потому что если бы я не поцеловал Арью… Если бы я не поддался ее просьбам…
Тогда что? Ты бы остался в трущобах с матерью, которая тебя не любит, и с девушкой, по которой сходил с ума и с которой никогда не мог быть. И все только затем, чтобы вырасти преступником…
Я знал, расклад вещей мог быть еще хуже. Если бы я остался дома, то пошел бы в дерьмовую школу. Потому что если бы первый поцелуй не заметили, то второй, или третий, или четвертый точно бы увидели. И даже если все наши гипотетические поцелуи так и не заметили бы, я все еще не мог бы быть с ней. Мне пришлось бы сидеть в стороне и наблюдать, как Арья влюбляется в кого-то, с кем она по-настоящему могла быть. Какой-нибудь Уилл, или Ричард, или Теодор, кто-то с личным водителем, прислугой и советником по колледжу с десяти лет.
– Советую прочитать, – сказала Арья.
– Одолжи мне ее.
– Я не одалживаю свои любимые книги. Это правило. – Она сморщила нос.
– Правила созданы для того, чтобы их нарушать.
– Интересная мысль, особенно для адвоката.
Мы остановились напротив библиотеки Джефферсон-Маркет. На часах башни оставалось пять минут до полуночи. Я не мог поверить, что мы провели столько времени вместе, просто разговаривая и гуляя. Ощущение, будто никогда не было всех этих двадцати лет.
Вот только они были реальны.
Долгие годы были здесь, в нескольких сантиметрах между нами, холодные и одинокие, наполненные упущенными возможностями и настоящей несправедливостью.
– Почему ты на самом деле здесь, Арья? – Я повернулся к ней, мой голос был жестким и низким, словно чешуя морского существа. – И избавь меня от чепухи про изысканную кухню.
– Я пришла сказать тебе, что больше не буду приходить в суд. Сегодня был последний раз, я устала наказывать себя за его поступки. И не могу больше слушать о том, через что пришлось пройти этим женщинам, – ответила она, облизав губы и опустив взгляд.
– Ты думаешь, он сделал это? – Мне нужно было услышать от нее эти слова. Хотел, чтобы она отреклась от мужчины, которого когда-то выбрала вместо меня. Наши тела прижимались друг к другу, теперь между ними едва могла влезть иголка.
– Да, – тихо сказала она.
Я потянулся большим и указательным пальцами, чтобы приподнять ее подбородок. Ее ресницы трепетали, глаза сияли, словно бриллианты, наполненные слезами. Болотистые глаза, так я всегда называл их, когда мы были детьми. Но это было не так. Они были цвета мха, такой оттенок бархатистого зеленого, на который ты мог смотреть часами. Она решительно удерживала мой взгляд.
Избалованная принцесса-неженка.
Часы пробили полночь за ее плечом, прозвонив один раз.
– Волшебный час. – Она закрыла глаза, позволяя двум слезинкам скатиться по щекам. – В книгах странные вещи всегда происходят в это время.
– В реальности тоже. – Я обхватил ее шею сзади, притягивая к себе ближе, вдыхая ее.
И точно так же, как два десятилетия назад, я повторил ту же ошибку, что и Николай Иванов, и прикоснулся к губам Арьи Рот, зная, что мир мог бы взорваться, а моя смерть стоила бы того.
Мои руки были в ее волосах, слегка оттягивая их, как я мечтал все эти годы. Моя кровь наполнилась желанием. Я хотел овладеть этой женщиной и не оставить ничего для следующего мужчины после меня. Она горячо открыла для меня свой рот, наши языки играли друг с другом, тихий стон раздался откуда-то из глубины ее горла. Я захватил зубами ее нижнюю губу, оттягивая ее ближе, облизывая ее, прежде чем снова захватить ее в глубокий и дикий поцелуй. Я обнял Арью за талию, прижимая ее тело к своему. Мне было недостаточно ее, и вдруг я почувствовал легкую панику, что не существовало никакой другой Арьи. У меня только один шанс быть с ней. Я оторвался от ее губ, убирая кудри с ее лица. Ее глаза наполнились желанием, многими вещами. Плохими и хорошими. Только Арьей.
– Пошли ко мне домой, – вырвалось у меня.
Вот черт, это звучало скорее как приказ, а не просьба. Она напряглась в моих руках, спускаясь обратно на землю, дым дофамина рассеивался, ускользая из ее тела.
– Я не собираюсь спать с тобой, Кристиан, – проговорила она, положив руку мне на грудь.
– Дело в пари? Если так, то к черту пари, – я чуть не раскрошил себе зубы, злясь на свое же отчаяние. За эти годы я переспал с десятком женщин и всегда был главным в ситуации, риторике, в размере шрифта и истории.
– Дело не в пари. Ты прав, мы не можем быть вместе. И я не уверена, что будет хорошей идеей погружаться в это с тобой, когда я чувствую себя очень…
– Уязвимой? – предположил я.
– В замешательстве, – твердо сказала она. – Слишком многое свалилось на меня. Поэтому если ты ищешь что-то, кроме дружбы, то не звони мне. Я не занимаюсь тем, что запрещено.
Мы были под запретом, когда я не мог позволить себе купить одежду, и ты попросила меня прижать тебя к полке в твоей библиотеке. Видимо, тебе это нравилось только тогда, когда ты хотела уничтожить меня.
– Ты передумаешь, – мой голос прозвучал увереннее, чем я себя чувствовал.
– С чего ты решил?
– Потому что нам хорошо вместе. У нас есть химия. У нас есть смысл. Обреченные вещи всегда слаще, не думаешь? То, что между нами, – я указал на нас. – Это никуда не денется, пока мы бездействуем. Ты хочешь друга? Я дам тебе друга. Но ты захочешь большего, я гарантирую это.
– Уф. – Она опустила голову мне на плечо, тихо смеясь. – Я слишком стара для этого.
– Для чего? – Я прижал руку к ее пояснице, жадно вдыхая ее аромат, запах ее скорейшего ухода от меня.
– Всего этого. Было легче ненавидеть тебя, когда я не знала тебя.
– Ты всегда знала меня, – пробормотал я ей в волосы.
– Правда? Я думаю, ты прав. Моя душа… Ей спокойнее, когда она рядом с твоей.
Я мрачно улыбнулся.
Если бы она только знала.
На следующий день я приехал в зал суда со смесью раздражения и облегчения. Арьи не было, что означало, что я мог выполнять свою работу без постоянной озабоченности насчет нее и навязчивых вопросов, о чем она думала. Но у меня не было больше роскоши наслаждаться ее присутствием, зная, что она в паре шагов от меня.
Поэтому, как только я разобрался с документами в офисе, я позвонил ей.
– Откуда у тебя мой номер? – На фоне было слышно, как она что-то печатает на компьютере.
– Ты дала мне свою визитку, помнишь?
– Да. А еще я помню, что ты выкинул ее.
– Неактуально. Я человек с безграничными возможностями.
Обходной способ сказать о том, что ее номер достала моя секретарша через поиск в желтой прессе.
– То есть с безграничным бредом.
– Как насчет хот-догов рядом с Нью-Йоркской публичной библиотекой? Мне нужно взять книгу. Семь тридцать подходит?
– Во-первых, библиотека закрывается в пять. Во-вторых, действительно не могу. – Она на секунду перестала печатать, прежде чем снова вернуться к работе. Я что, был единственный, кто не мог перестать думать о нашем поцелуе? Видимо, да. Арья звучала так, будто ее мысли были совсем в другом месте. – Мне надо кое-куда сходить.
– Составить компанию?
Просто, черт возьми, предложи ей уже свои яйца. Добавь к этому и свою квартиру, Кристиан.
Если так я реагировал на всего лишь один поцелуй, то мне точно не следовало спать с этой женщиной.
– Я не уверена, что ты захочешь пойти со мной.
– Куда ты идешь?
– На кладбище.
После этого я уронил ручку, которую держал, и откатился в кресле, чтобы посмотреть на календарь, висящий на стене. Вот черт, девятнадцатое марта. День рождения Арьи и Аарона. Я пододвинулся на кресле обратно к своему столу, где телефон был на громкой связи.
– Не имею ничего против кладбища. Какое именно? – Я притворился, что ничего не знал.
На другом конце трубки повисла пауза.
– Почему ты вообще хочешь пойти со мной на кладбище?
– Разве это не то, что делают друзья? Заботятся друг о друге.
– Так вот кто мы теперь? Друзья?
– Да, – сказал я, хотя предоставлять ей дружбу в обмен на то, как она поступила со мной, было безумием даже по моим стандартам. – Мы друзья.
Снова пауза повисла на другом конце трубки. Я не понимал, что творил.
– Кладбище Маунт-Хеброн.
– Кого мы навещаем?
– Моего брата.
– Думаешь, я ему понравлюсь? – спросил я. Раньше мы так делали, притворялись, что Аарон все еще здесь. Мы спорили, смеялись и подкалывали его.
– Я думаю, он бы полюбил тебя. – Арья перестала печатать и вздохнула.
Кладбище Маунт-Хеброн не изменилось. Гигантская плакучая ива все еще росла у могилы Аарона, нависая над плитой. Я заметил Арью, стоящую напротив могилы брата, она напоминала мне восклицательный знак, из-за чего я остановился, чтобы осмотреть ее. Длинноногая и в дизайнерской юбке карандаше, на каблуках с красной подошвой. Невероятная, хоть и ненамного лучше Арьи, которую я встретил здесь почти двадцать лет назад. Она представлялась мне маленьким светлячком, полным света. Я толкнул кованую железную калитку, роскошь, которой у меня не было, когда я был ребенком, обычно незаконно проникающим сюда. Арья почувствовала мое присутствие и повернулась ко мне, устало улыбнувшись.
– Странно, – она вздохнула, – что ты пришел.
– Ты не привыкла, что люди приходят, если обещали? – спросил я.
– Почти. К тому же я не твоя проблема.
– Я никогда не думал о тебе как о проблеме. Может, о твоей одежде, да. Но никогда о тебе.
– Что в пакете? – сменила она тему.
Я передал ей пакет без слов. Перед тем как прийти сюда, я зашел в тот винный погреб, проверить, был ли там тот мужчина, который подкармливал меня много лет назад. Его там не было, зато был его сын. Я попросил сына продать мне все продукты с истекшим сроком. Он посмотрел на меня с подозрением, но в итоге сдался.