– Честно говоря, можешь. Я думала, вдруг ты могла бы поговорить с отцом…
– Нет, – сразу же сказала я. – Прости, но этого делать я не буду.
– Почему нет?
– Потому что он жестокий, ужасный мужчина, который не заслуживает моей помощи или внимания, а еще потому, что врал мне всю мою жизнь, – проговорила я. Если называть причины, то суд разворошил старые глубокие раны. О том, как я просила его после того, что он сделал с Ники, хотя мне не следовало этого делать.
Я заплатила кредитной карточкой, потом бросила пять долларов в банку для чаевых, а хозяйка магазина вернула мне книги в соломенном пакете. Мы с мамой вышли из магазина.
– Ты знаешь своего отца. Он ужасно нестабильный.
– А еще он так же довольно долго эмоционально мучил тебя. Почему ты хочешь просить его о каких-либо одолжениях? – Я направилась к кофейне около своего дома, мама следовала за мной.
– Почему? Потому что я совершенно точно не могу купить себе собственное жилье, ведь так? Даже если я разведусь с ним – что, по-моему, на данный момент бессмысленно, – нам придется разделить все пополам. А знаешь, что сказал мне его бухгалтер? Что мне останется меньше двух миллионов! Ты можешь в это поверить? – Она драматично медленно вздохнула.
– Вообще-то могу. – Я толкнула дверь в кофейню. – Он провел последние десятилетия, домогаясь невинных женщин, думая, что ему ничего не будет. Лишение всех денег выглядит подходящим наказанием за его действия.
– Я же не домогалась их! – Моя мама положила кулак себе на грудь. – Почему я должна жить ниже моего прежнего статуса?
– Согласна, – ответила я. – Но ты вышла за человека, который не смог справиться со своими деньгами и камерой телефона. А теперь, когда все закончится, ты сможешь снять себе милое местечко или купить что-нибудь в пределах своего ценового диапазона, а это по-прежнему нешуточная цена, и найти работу.
– Работу? – Мамины глаза расширились. Она выглядела так, будто я предложила ей стать проституткой. Я заказала на нас двоих: мятный чай для нее и американо со льдом для меня. В этот раз платила я.
– Да, мама. Не знала, что мысль о работе настолько оскорбительна для тебя.
– Конечно нет, – фыркнула мама, не убедив никого в своей наигранной искренности. – Но никто не возьмет меня на работу. У меня совсем нет опыта. Я вышла за твоего отца в двадцать два, только окончив колледж. Единственное, что есть у меня в резюме, летняя подработка в баре. Думаешь, они возьмут меня обратно спустя тридцать шесть лет? – Она выгнула бровь.
Я передала ей чай, взяла мой кофе и вышла обратно на солнечную улицу. Весна захватила город, принеся вместе с собой цветение сакуры, солнечные лучи и сезонную аллергию. Судебный процесс подходил к концу с каждым проходящим днем, а вместе с ним и мое прощание с Кристианом.
– Ты была главой обеденного комитета в загородном клубе, ведь так? – спросила я, перепрыгивая через поводок французского бульдога.
– Да, но…
– И еще ты была директором благотворительного совета моей школы?
– Ну и что! Это совсем не значит, что…
Я остановилась напротив своей двери, не собираясь приглашать ее зайти. По большей части потому, что мне нужно было подготовиться к встрече с Кристианом в бассейне через несколько часов. Поощрение этой греховной договоренности начинало быстро занимать большую часть моего времени.
– Ты можешь работать на меня, – произнесла я, не осознавая, что именно говорила. – У тебя хорошие организаторские способности, ты выглядишь презентабельно и знаешь, как убедить людей внести во что-нибудь деньги. Ты делала это всю свою жизнь. Будешь работать, как мой ассистент по маркетингу.
– Арья. – Мама положила руку на сердце. – Ты же не серьезно? Я не могу работать с девяти до пяти в моем возрасте.
– Ты не можешь? – спросила я. – Отлично сказано. Потому что у меня сложилось впечатление, что ты не просто можешь, а должна это сделать, учитывая финансовую ситуацию, в которую ты вот-вот попадешь.
– Я не такая, как другие люди.
– Разве не все так думают? – вслух размышляла я. – Все мы другие? Особенные? Рожденные для большего и лучшего? Мама, ты такая же, как я. Просто ты больше склонна к сюрпризам, чем к планированию.
Я зашла в здание и закрыла перед ней дверь.
Кристиан ждал меня у крытого бассейна спортзала, он лежал у бортика. Он был вальяжным и потрясающим, как с картины «Сотворение Адама». Каждый отдельный бугорок его шести кубиков был заметен, а бицепсы выпирали. Я заметила, что туловище все еще было сухим.
Он ждал меня.
Я бросила полотенце на скамейку и подошла к нему. Когда мы виделись, бассейн обычно был уже пуст. Это позволяло нам побыть вдвоем, не боясь, что нас могут заметить вместе. А даже если так, то что они сказали бы? Мы были просто двумя незнакомцами, плавающими на разных дорожках, в разных направлениях и потоках жизни.
– Красотка. – Он поднял голову. На секунду я разрешила себе представить, что мы были настоящей парой. Все было в порядке, знакомо, имело потенциал развития. Но потом я вспоминала. Вспоминала, что он делал до того, как прийти сюда, и что это была всего лишь игра, отвлечение, средство удовлетворения дикой потребности. Я натянула шапочку для плавания на голову.
– Миллер. – Я нырнула головой вперед на дорожку рядом с его. Через пару мгновений я всплыла на поверхность, подплывая к краю бассейна, к нему. – Как проходит судебный процесс?
– Стремительно. – Он легко соскользнул в бассейн. Вода была теплой, идеальной, запах хлора и отбеливателя окружал нас. – Заключительные аргументы прозвучат уже на следующей неделе. Ты ведь не собираешься приходить, правда?
Я покачала головой. Часть меня притворялась, что мой отец умер. В каком-то смысле так и случилось. Ведь версия, которую я так сильно любила, исчезла или вообще, может, никогда не была настоящей.
– Хорошо. – Кристиан окунулся с головой и выплыл, капельки воды падали с его густых ресниц.
– Мы будем соревноваться или как? – спросила я. Мы отплыли вперед. Пятьдесят метров. Он всегда выигрывал. Но я всегда старалась.
Обычно в эти моменты Кристиан с весельем и очарованием смотрел на меня, но не сегодня. Сегодня он смотрел на меня с чем-то, похожим на вину. Но так как этот мерзавец ясно дал понять, что не раскаивался за то, что закапывал моего отца все глубже, это все могло только казаться мне.
– Ты снова хочешь соревноваться? – спросил он. – Когда ты остановишься?
– Когда смогу победить.
– Возможно, ты никогда не победишь.
– Тогда я никогда не остановлюсь.
– Мне жаль того, кто женится на тебе.
– А я аплодирую всем женщинам, которые бросят тебя.
Соревнование началось. Я отдала себя всю, борясь сильнее, плывя быстрее, чем когда-либо. Когда я закончила круг и дотронулась до стенки бассейна, я посмотрела назад и увидела, что Кристиан был в паре метров от меня.
Впервые он позволил мне победить. Специально. И мне не понравилось это.
Не давай жалеть себя.
Но как он мог не жалеть, когда знал, что меня ждало? Что будет с моей семьей.
Вдруг я почувствовала себя глупо. Глупо было спать с этим мужчиной, который был против моего отца, даже если тот заслужил это. Глупо было сдаваться после того, как я поспорила с Кристианом, что не пересплю с ним.
Глупо, потому что он все еще был загадкой, осторожно завернутой в привлекательную улыбку и дорогой костюм.
Когда он дотронулся до стены, то стряхнул воду со своих волос. Его улыбка исчезла, как только он увидел мое лицо, вероятно, очень хмурое.
– Что? – спросил он.
– Ты поддался мне.
– Нет, неправда.
– Да, правда, – мы спорили, словно дети.
– И что, если так? – фыркнул он.
– Тогда перестань. Помни, я равная тебе.
– Это значит, что я не могу быть добр к тебе?
– Добрым – да. – Я вылезла из бассейна, уходя от него. – А вот обманщиком? Никогда.
Глава 25
Настоящее
Дни казались короче после того вечера в бассейне. Намного короче, чем все двадцать четыре часа в них. Наутро после того, как я дал Арье выиграть, судья Лопез вызвал меня и адвокатов Конрада, чтобы обсудить окончание обсуждения доказательств. По моим оценкам, это означало, что все закончится примерно уже за эту неделю. Я не сомневался, что присяжные также быстро все решат и им потребуется всего пара дней, чтобы вынести вердикт.
Этой ночью Арья не могла встретиться со мной. У нее был ужин с клиентом, и в любом случае, как она объясняла, Джиллиан не знала всех нюансов наших отношений. Или, точнее, их отсутствие. Меня не должно было беспокоить, что Арья скрывала это от Джиллиан. В этом ведь и был чертов смысл.
Но это занимало меня. Приближался конец. И прибить Конрада в суде больше не казалось таким же важным, как иметь возможность наслаждаться обществом его дочери.
Следующим вечером Арья не могла встретиться со мной. Опять. На этот раз Джиллиан чувствовала себя нехорошо.
– Думаю приготовить для нее куриный суп и вместе посмотреть «Друзей», – вздохнула Арья в трубку. Я улыбнулся и купился на это. Что я еще мог сделать? У меня не было никаких прав, чтобы требовать ее времени, сил, внимания. Мы согласились, что это будет непостоянным, а непостоянное означало низкие несуществующие ожидания.
На третий день, когда до конца судебного процесса осталось четыре дня, Арья написала, что ее родители хотели встретиться с ней и она не знала, как долго будет встреча, поэтому лучше всего было не планировать ничего совместного. Теперь я убедился, что она избегала меня. Я вышел из зала суда во время короткого перерыва, поймал такси до дома и достал ее книгу. Я сфотографировал ее в руке и отправил ей.
Кристиан: У всего есть предел, Арья. Встреться со мной сегодня, и никто не пострадает.Арья: Значит, ты не выше вымогательств. Я буквально ниже всего, когда это касается тебя.