Папа, обнимающий меня и целующий в голову, говоря, что все будет хорошо. Что нам не нужна мама. Что мы сами прекрасная команда.
Папа, танцующий со мной под песню Girls Just Want to Have Fun.
Папа, уверяющий меня, что я поступлю в любой колледж, в какой захочу.
Папа, купивший мне бейсбольную биту, когда мне исполнилось шестнадцать и за ночь я стала хорошенькой, потому что «никогда не знаешь».
Крошки счастья, заваленные болью и тоской на всю жизнь.
– Арья, пожалуйста, посмотри на меня.
Я развернулась на каблуках, глядя на него. Было так много вещей, которые мне хотелось сказать, но слова застряли в горле. Наконец я смогла сказать одну вещь, которая жгла меня изнутри с тех самых пор, как начался судебный процесс.
– Я никогда не прощу тебя.
Больше я не буду на неправильной стороне истории.
Я поступила так с Ники. Я не повторю эту ошибку снова.
Мой отец наклонил голову вперед. Вся злость и ярость, которые горели внутри его, теперь прошли. Он выглядел поверженным. Дряблым. Тень своего прежнего «я».
– Почему ты это сделал? – потребовала я. – Почему?
Как женщине, которая вращалась в корпоративных кругах, мне всегда было интересно, что заставляло мужчин думать, что они невидимые. Не было никого величественнее, влиятельнее, чем они, кто бы ни попался на их пути. Глупо думать, что такое не случится с тобой. Правда всегда застигает тебя со спущенными штанами. В случае с моим отцом это было буквально.
– Войдешь? – Его лицо исказилось, умоляя. Я отрицательно покачала головой.
Он вздохнул, опустив голову.
– Я чувствовал себя одиноко. Очень одиноко. Я не знаю, насколько сильно твоя мать повлияла на тебя. Я заметил, вы двое сблизились за последние недели…
– Нет. Даже не смей манипулировать мной. Отвечай на мой вопрос.
– Я не отрицаю вину за то, что произошло в нашем браке. Мы оба ужасно вели себя по отношению друг к другу, когда Аарон умер. Но правда в том, что у меня не было жены, ни в каком смысле. Поэтому я начал искать отношений на стороне.
Сначала это был просто секс. Всегда по обоюдному согласию. Всегда с женщинами, которых я знал по работе. Я был молод, симпатичен и взбирался по карьерной лестнице. Заводить короткие интрижки было несложно. Но потом мои потребности стали больше. Мне хотелось еще и эмоциональной поддержки. И как только ты находишь такую поддержку, от тебя ждут, что ты тоже дашь ее взамен. Так случилось с Русланой. Она хотела волшебную сказку, а я хотел чувствовать, что кто-то ждет меня дома. Кто-то сделает мне массаж ног, согреет мою кровать и послушает меня. У тебя был я, а у меня Руслана.
– Ты сказал ей, что бросишь маму ради нее, – проговорила я. Он посмотрел на меня, грустно улыбаясь.
– Я сказал ей то, что нужно было, чтобы она оставалась рядом. И когда я понял, что она собиралась идти к твоей матери и рассказать все, то потерял контроль. Я все еще люблю твою маму. Всегда любил, – сказал он.
У тебя крайне странный способ это показывать.
– Руслана умерла очень неожиданно.
Мне нужно было быть осторожной с тем, что я ему говорила. Он не знал, что Кристиан – это Ники и то, что я видела сертификаты о смерти. Несмотря на то, как я чувствовала себя из-за предательства Ники, я никогда не отдам его на растерзание Конраду. Я не смогу жить с собой после этого.
– Да, это так.
– Кто-то поспорил бы, что это был спланированный случай, – заметила я. Глаза моего отца расширились, а его пушистые брови скривились.
– Нет, нет. Руслана сама это сделала. У нее были огромные финансовые проблемы. Я не имею никакого отношения к ее смерти. Клянусь.
– Помнишь, когда ты сказал мне, что она решила уволиться и переехать на Аляску? К чему это все было? – Я не могла просто остановиться и продолжала спрашивать.
– Да, хорошо. Это правда. В какой-то момент я узнал, что она покончила с собой, но не хотел, чтобы ты об этом знала. Я не хотел причинять тебе боль. Я и так чувствовал себя плохо от того, что с ней случилось, не хватало еще переживать из-за твоего разбитого сердца, – отец немного разозлился в начале своего ответа.
– А Аманда Гиспен? Фотки члена? Все это? – спросила я. Он выдохнул, закрыв глаза, будто готовился к худшему для себя.
– Через некоторое время после моего долгого романа с Русланой у нас начались… проблемы. Проблемы, касающиеся Беатрис. Я хотел обозначить границы. Показать, что она была не одна, что были и другие. У нее не было никакого права просить от меня того, что она требовала. Я начал видеться с другими женщинами, заводил романы. Но это было нелегко. Я больше не был тем молодым мужчиной, как тогда, когда ты была ребенком. Были и другие руководители хедж-фондов, более привлекательные и готовые разориться, чтобы поселить своих любовниц в хорошие квартиры, вручая им свои кредитные карты, когда отправляли на французскую Ривьеру. Я не был одним из этих мужчин. Аманда стала моей последней ошибкой. Но эти другие женщины… Они все давали мне непонятные знаки, Арья, клянусь. То они смеялись один день, то вели себя холодно на следующий. Я не знал, что с ними делать. И я стал дерзким. Думал, если буду настойчивее, то они сдадутся.
– Ты приставал к ним, – тихо сказала я, слезы катились по моим щекам. Я обещала себе, что не буду плакать. Но из этого и состоят прощания. Это было окончательно, болезненно, невыносимо и очищающе. Меня пробирало до костей от одного взгляда на него.
– Да, – сказал Конрад, выглядевший точно так же, как тот вспотевший бледный мужчина, которого я встретила в Клойстерсе сразу перед тем, как все выяснилось. – Я чувствовал огромное давление от необходимости быть всегда рядом с тобой и для тебя, присматривать за твоей матерью. Мне нужна была отдушина. – Вот как все устроено в его больном сознании. Маму было необходимо держать на привязи, для меня быть обоими родителями, и тем самым он имел право домогаться других. Он продолжил: – И потом, когда ты узнала… Что ж, это было слишком. Ты была единственным человеком, кто всегда равнялся на меня, и единственной женщиной, о которой я по-настоящему заботился. Я не хотел, чтобы ты видела все, что я сделал. Я оттолкнул тебя. А адвокат Аманды был отличным предлогом.
– Он к этому не имеет никакого отношения, – яростно заявила я. Даже любопытно, настанет ли когда-нибудь время, когда я не буду защищать Ники так, будто от этого зависела моя жизнь.
– Дорогая, я знаю. – Мой отец улыбнулся.
– Знаешь что? – Мой пульс ускорился, а сердце подпрыгнуло до самого горла.
– Кто такой Кристиан.
– Я не знаю, о чем ты говоришь. – Я выпрямила спину.
– Мой частный детектив Дейв следил за ним, как только началось судебное разбирательство. Что-то в нем было. Голод, который я узнал. Эти чертовы голубые глаза.
– Но я не понимаю, – сказала я. – Ты постоянно спрашивал, из-за чего он так ведет себя.
– Я перестал, как только Дейв пришел ко мне с информацией. – Конрад пожал плечами.
– Но… Но… Если ты знал, то мог…
Он опустил взгляд на пол.
– И что потом, Арья? Николая бы убрали, отстранили от дела, лишили права адвоката, а его история выплыла бы наружу. История, в которой я разрушил его жизнь, в деталях и с указанным временем. Это выглядело бы для меня намного хуже. Он был просто еще одной моей жертвой. Аманда и другие наняли бы еще одного адвоката, а меня все равно признали бы виновным. Любая дорожка вела к одному месту. И, как говорится, – он саркастически усмехнулся, – я оценил его замкнутый круг. Он сделал все хорошо, этот парень. Если мне суждено было пасть, то я хотел пасть достойно, и он помог мне в этом. Вот почему я сказал Теренсу и Луи не подавать на апелляцию.
– Ты хотел разрушить его жизнь, – повторила я, совершенно ошеломленная. Даже в наши худшие времена, через год после того что он сделал с Ники, я думала, что у моего отца проблемы с контролем гнева, а не что он был злым человеком. – Почему?
– Потому что он притронулся к единственной чистой вещи в моей жизни, – просто сказал он. – К тебе.
– Ты не можешь никому рассказывать, – предупредила я, чувствуя, как каждый нерв в моем теле будто вспыхнул, когда я сделала шаг к нему. – Ты слышишь меня? Никому. Пообещай мне. Пообещай.
– Ты так и не перестала любить его, да? – Он изучающе смотрел на меня.
Нет. Ни на мгновение.
Я отошла, возвращая себе спокойствие. Но он знал. Именно в этот момент он знал. Он прислонился лбом к дверному косяку. За ним я смогла увидеть, что дом был наполовину пустой. Кто-то вынес большую часть мебели. Я ждала, что почувствую укол в сердце, но правда заключалась в том, что дом никогда не был для меня местом. Дом – это чувство. И такое чувство я испытывала только с папой до всего случившегося и с Ники.
– Ты когда-нибудь простишь меня? – Его глаза закрылись, когда он говорил, стоя напротив дверного косяка.
– Нет, – честно сказала я. – Ты забрал у меня единственного человека, которого я любила больше всего на свете, а потом погубил его ради меня. Тебе нужно уехать из города. Так будет лучше.
– Я и так собирался, – он кратко кивнул мне. – На следующей неделе.
Я не спросила куда. Я не хотела знать. Я не доверяла себе и боялась, что захочу связаться с ним.
– Прощай, папа.
– Прощай, милая. Береги себя и позаботься о своей матери.
– Она мне никогда не ответит, да? – Я резко положила телефон на стол, едва сдерживая свой гнев. – Это так похоже на нее, пропасть сразу после того, когда корабль утонул. Типичная Беатрис Рот перед вами. Интересно, что она будет делать, учитывая, что теперь у нее нет пентхауса и денег. Она слишком стара, чтобы найти себе папика.
Джиллиан оторвала взгляд от своей чашки чая, ее многозначительный взгляд говорил, что сегодня утром я совершенно забыла спрятать свое сумасшествие куда подальше. Мне говорили, что тебя совершенно перестает волновать мнение окружающих, когда тебе исполняется сорок. Может, у меня было раннее развитие, поэтому мне было все равно.