читали Барта в те времена. Были и католические мыслители: Тейяр де Шарден, Ганс Урс фон Бальтазар, Карл Ранер. Значит, тем более обидно и больно, что у нас под видом православия преподносится суеверие темных, неверующих на самом деле людей, которые цепляются за какие-то языческие обычаи, протаскивают их в Церковь.
И вот здесь возникает вопрос. Смотрите: апостол Павел ведь проповедует на языке греческой философии и открывает грекам те богатства, которые у них уже есть. Он же останавливает на Кипре Елиму-волхва, который пытается оттолкнуть правителя острова Кипра от веры своими волхованиями, своей магией (волхв по-гречески – μάγους). Так вот, своими магическими действиями этот Елима пытается оттолкнуть от веры проконсула Сергия Павла, в то время как апостол Павел проповедует ему. Значит, Павел, с одной стороны, грекам раскрывает богословские богатства, заложенные в их философии, и показывает, что Христа можно встретить, идя дорогами культуры. А с другой стороны, останавливает Елиму, который магическими действиями пытается как бы противопоставить то, чтó он предлагает Сергию Павлу, проповеди апостола Павла.
И вот я думаю: надо прямо и честно сказать, что главное, к чему мы должны относиться с неприятием, – это магизм. Этому надо ставить заслон, это опасно, потому что это подмена живой веры чисто языческими манипуляциями с землей, с водой, еще с чем-то таким. Знаете, когда святая вода, действительно великая святыня Церкви, превращается в орудие магического действия неверующих людей, это очень опасно. Вы посмотрите, сколько людей ходит в церковь, скажем, по воскресеньям, а сколько приходит 18 января за святой водой! Они отродясь в церкви не бывают, они Евангелие не читают, они не молятся. Или вот идут к мощам великомученика Пантелеймона! Я нарочно спросил нескольких: зачем пришли? Да, говорят, для здоровья полезно! Спрашиваю: православный, Евангелие читаете? Да, православный. Православный, а Евангелие читать времени нет, в церковь ходить времени нет! Евангелие читать вроде как незачем, надо другие книги читать, а к мощам припадать – для здоровья полезно. Но это ведь страшно на самом деле, это опасно, потому что под видом православия продолжает торжествовать язычество.
Так вот, почему я заговорил о митрополите Георгии? Потому что я хочу сослаться на его совершенно замечательную статью на эту тему – о присутствии Христа в других религиях, напечатанную в «Вестнике русского христианского движения» Никиты Струве. Статья называется «Христианство в плюралистическом мире. Смотрение Святого Духа»[14]. И вот что говорит митрополит Георгий. Он говорит, что единственная наша задача состоит в том, чтобы искать Христа в туманностях религий. Он говорит, что Христос присутствует в туманностях других религий, и наша задача – показывать носителям этих религий не то, что у нас правда, а у них ложь, не то, что у нас свет, а у них одна тьма, но то, что они, не зная, чтят Его, Христа, – показывать так, как это делал Павел в ареопаге. Владыка говорит о том, что опыт проповеди среди мусульман у христиан Месопотамии (правда, увы, – несториан) накоплен огромный. Миссионер, говорит он, берет на себя бремя духовной ответственности за всё творение в целом. Отважные попытки найти общий язык с исламом можно обнаружить в Персидской Церкви. Там обсуждается пророческий статус Магомета, при этом нисколько не умаляется ни логическая центральность, ни онтологическое единство Христа Спасителя. Итак, он говорит, что задача сегодняшнего христианина – это помочь нехристианам увидеть Христа в их религиях, в их верованиях, в их философиях, то есть, делать то, что делал в ареопаге апостол Павел.
Посмотрим на нашу историю конца XIX века. Барышни из разных семей – кто из дворянских, кто из духовных – шли в деревни, становились там врачами, акушерками, учительницами. На самом деле, будучи неверующими, они были полны Христом, понимаете? Они, будучи формально неверующими, не умея молиться, были полны Христом. Они в деревнях создавали школы, больницы, трудились там не покладая рук, а люди, которые отстаивали все службы в храмах, очень часто горели ненавистью к евреям, к революционерам и т. д. Это и породило непримиримость в нашем обществе – то, что в Церкви было очень много людей злобных, для которых вера была формой или способом выражения их ненависти. А чистых людей, которые искали Бога без Бога, Церковь от себя отталкивала. Таких священников, как отец Евгений, который на исповеди выслушивал всех, не спрашивая, верующий или неверующий, православный или неправославный, – таких же были единицы! Существуют свидетельства о том, как к нему неверующие приходили за духовной помощью – атеисты и ушедшие из Церкви. И он помогал им увидеть в их мире, вокруг себя, Христа.
Я знал таких людей (они дожили до моей юности), которые в деревнях создавали школы и больницы в конце XIX – начале XX века. Они все были неверующие. Это огромная наша задача, о чем прекрасно говорит владыка Георгий в своей статье, – увидеть, переоценить всё это не в смысле того, как мы веруем, а в смысле личной ценности каждого. Потому что очень опасна сатанинская установка: мы-де грешники по жизни, но правильно веруем, а пусть они святые, но они неправильно веруют, и поэтому их святость абсолютно бесполезна, никому не нужна! Это очень страшная установка. Мы должны именно по плодам оценивать человека, по тому, чтó принес этот человек в мир, и тогда мы найдем действительно новый, подлинный язык взаимопонимания между людьми. Мы должны именно с этой точки зрения пересмотреть наше отношение к людям и относиться не к людям вообще, не к их идеологии, не к их исповеданиям, а к человекам и к человеку!
Когда я был в Болонье, я увидел большой плакат, где был изображен Папа Иоанн Павел II и написано: «Мир человекам!» Я вдруг вспомнил коммунистическое «Мир народам!» Смотрите, они предлагали мир народам в целом, а Христос предлагает мир человекам, то есть каждому человеку в отдельности. В христианстве не теряется каждый в отдельности человек! И мы с вами только тогда выйдем из тупика, когда начнем подходить к каждому человеку в отдельности как к бесценной, уникальной личности.
Только идя этим путем, можно выйти из экклезиологического и вообще из духовного тупика, в котором мы оказались. Тогда мир разделится не на православных и неправославных, не на правильно верующих и неправильно верующих, а на тех, кто со Христом, и тех, кто еще не сумел к Нему прийти. Окажется, что со Христом очень многие люди, которые формально христианами не являются. А злые бабки на Даниловском кладбище, которые раздают земельку и цветочки, – ну какое они имеют отношение ко Христу? Ровным счетом никакого! Они позорят память святой женщины, косточки которой лежат в этой могилке. И книга, совершенно жуткая, о блаженной Матроне портит память честной святой женщины. Совершенно непонятно, кто ее благословил: всегда такая литература без благословения выходит.
Беда заключается в том, что у нас в православии такие возможности, такие сокровища – и одновременно вот эта рутина, суеверие, язычество каких-то бесконечных поверий, которые непонятно когда и непонятно где родились.
Для меня это, действительно, большая боль, когда пытаются из нашей веры сделать непримиримую, настроенную против всего идеологию, направить православие против католиков, против протестантов, против других религий, против любых философских учений, типа учения Рерихов (но только не против коммунизма!), направить православие против демократии. Как о. Дмитрий Дудко говорил: всякая власть от Бога, но не демократия; демократия – она от демона, она демонократия! Я это объясняю только одним: когда он весной и летом 1980 года сидел в КГБ, вплоть до дня открытия Олимпиады, то его так зомбировали там, что он стал таким. Это был честный человек, который знал цену советской власти и понимал, что там [в руководстве] все негодяи сидят.
С другой стороны, я всё-таки видел КГБ сам и могу сказать, что спустя рукава они работают, как обычная контора. Что-то там пишут, на часы смотрят, не пора ли домой. Я говорю: «Это не я писал, не буду подписывать!» Они мне другую статью принесли. Я так немножко дурака изобразил. Меньше суток эта дуэль моя длилась. Ничего не вышло, ладно. Про докторскую степень: ведь можно переиграть, говорили, ваша кандидатская заслуживает докторской степени! Вот пожалуйста – докторская степень, кафедрой будете заведовать, еще что-то, за границу ездить. Зачем мне заграница, зачем мне кафедрой заведовать? Я и теперь заведую кафедрой.
Я думаю, что главная ересь ХХ века – это ненависть, это стремление считать себя правым, а всех остальных – неправыми. И вот такой тоталитаризм во всём проявляется в тех силах, которые вокруг Зюганова объединились. Это люди, которым нестерпима свобода, которым нестерпима возможность наличия двух разных мнений, двух разных точек зрения, двух разных позиций. Вот почему я так энергично говорю против этих сил. Вот почему я считаю, что задача всякого верующего человека – давать им отпор, потому что будет действительно страшно, когда мы сами не заметим, как под видом Церкви нам предложат что-то абсолютно противоположное Церкви, под видом Церкви тихо подсунут антицерковь. Это произойдет совершенно незаметно, потому что у них всё основано на подмене понятий, на игре словами, на массовом обмане населения.
Меня потрясло, честно говоря, как простой, в общем-то, человек Борис Немцов – он не кончал ни Гарварда, ни Оксфорда, ни даже Московского университета – как он абсолютно точно и тонко сказал: если вы такие хорошие, почему вы называете себя коммунистами? Как вы могли в один день поклоняться памятнику Ленину и преподобному Серафиму? Когда вы врали и когда говорили правду? Потому что поклоняться одному и другому одновременно невозможно. Как можно в один и тот же день ездить к преподобному Серафиму и кланяться памятнику Ленину, по приказу которого и Лавра была закрыта, и тысячи священнослужителей расстреляны, и вообще были совершены величайшие злодеяния против Церкви?!