Вот это – важнейший или один из важнейших библейских уроков, причем урок, до сих пор нами не пережитый. Я сейчас вдруг вспомнил почему-то, какую бурю вызвало появление у нас в стране в самиздате книги Андрея Синявского «Прогулки с Пушкиным», как люди возмутились тем, что Андрей Донатович Синявский заставил Пушкина сойти с пьедестала и стать таким же человеком, как мы, заставил Пушкина ходить по земле, а не стоять над нами. Показал, что он не только из одних положительных качеств состоял, что у него были недостатки. Для меня, например, эта книга как раз была очень важной, потому что я увидел через нее очень живого Пушкина, а не тот золоченый (или залбченный) идол, который представал перед нами в работах советских литературоведов, где уж если хороший, то вообще он хороший, если плохой, то во всём плохой, и никаких полутонов не бывает. Но это чисто древнеегипетский подход к действительности, в котором нет ничего от реальной жизни.
В следующий раз мы с вами будем читать Первое послание к Коринфянам, послание, которое можно назвать евхаристическим, поскольку центральное место в нем занимает тема таинства Евхаристии. Я уже говорил о том, что библейская наука условно разделила послания на сотериологические, в которых речь идет о спасении (каковы Послание к Римлянам, два Послания к Коринфянам и к Галатам), христологические, в которых речь идет о Христе (как Послания к Колоссянам, Ефесянам и Филиппийцам), эсхатологические, в которых речь идет о конце истории (как Послание к Фессалоникийцам) и пастырские (к Тимофею, к Титу, к Филимону), где речь идет об устройстве Церкви, должности пастыря в Церкви. Но это достаточно условное деление. Наверное, надо искать другие способы группировать послания.
Первое послание к Коринфянам14 ноября 1995 года
В прошлый раз мы говорили о Послании к Римлянам, теперь давайте говорить о Первом послании к Коринфянам. В 10-м стихе 1-й главы задается тема послания. Павел говорит, что труд его посвящен тому, чтобы «вы соединены были» в одном умонастроении и в одних мыслях. То есть, тема этого послания – единство: единство христианской общины и единство христиан в целом, надо так полагать. И дальше он говорит об этом довольно резко: «…От домашних Хлоиных стало мне известно о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: “я Павлов”; “я Аполлосов”; “я Кифин”; “а я Христов”» (1 Кор 1: 11–12). На самом деле, наверное, в первоначальных рукописях было не «я Христов», а «я Криспов[5]». То есть, одни говорят: «я Павлов»; другие – «я Аполлосов»; третьи – «я Кифин»»; а четвертые – «а я Криспов». Но «разве разделился Христос? – дальше восклицает Павел, – разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?» (1 Кор 1: 13).
Итак, Христос не разделился, и крестились вы не во имя Павла или во имя Аполлоса, а во имя Христово. Дальше это тема продолжается, и еще раз к тем же примерам обращается Павел в 3-й главе: «Ибо когда один говорит: “я Павлов”, а другой: “я Аполлосов”, то не плотские ли вы? Кто Павел, кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом поскольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а всё Бог возращающий» (1 Кор 3: 4–7). И ниже в этой главе: «Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, – всё ваше; вы же – Христовы, а Христос – Божий» (1 Кор 3: 22–23).
Значит, более всего в начале послания апостола беспокоит одно – разделения внутри Церкви, когда люди, избрав себе духовного руководителя, противопоставляют свой путь всем остальным возможным путям. Если допустить, что всё-таки в 12-м стихе 1-й главы не «я Криспов», а «я Христов», то я предполагаю такое чтение: я имею в виду, говорит Павел, что у вас говорят – «я Павлов», «я Аполлосов», «я Кифин», но я, говорит Павел уже о себе, – Христов. Разве разделился Христос? Вот вы такие, что один Павлов, другой Кифин, третий Аполлосов. А я, говорит Павел, я Христов! Разве Христос разделился? Разве это Павел распялся за вас? – и т. д.
И, заявив эту тему единства, сразу, непосредственно за этим Павел выдвигает одно из самых парадоксальных утверждений в своих писаниях: проповедь, κήρυγμα – это глупость. Я имею в виду стихи 22-й и 23-й 1-й главы: «Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев – соблазн, для Еллинов – безумие». Так написано в Синодальном переводе. Но, конечно, те, кто хотя бы немного знает греческий язык, знают, что μωρία – это не безумие, и не юродство, и не что-то другое, это просто глупость. Итак, здесь прямо и ясно утверждается, что проповедь Евангелия – это глупость для тех, кто не верит. Если мы не верим, то всё, что говорится в Евангелии, и всё, что говорится в Церкви, и всё, что делается в Церкви, – это глупость. Только тогда обретает смысл церковная истина, истина Евангелия, когда мы верим.
Мессия распятый, Христос, позорно умирающий на кресте, – это скандал, камень на дороге, непреодолимое препятствие для иудеев, тех иудеев, которые ждут Мессию, грядущего во славе. Они ждут: вот Он придет во славе, утвердит Свой порядок, упасет народы жезлом железным. И вдруг Он приходит в драном хитоне. И мало того, что со всякими сомнительными людьми ходит по пыльным дорогам Галилеи и проповедует уже совсем сверхсомнительным людям то, чту хочет сказать, но Он еще и погибает позорной смертью. То есть, для иудея принять такого Мессию просто невозможно, потому что они ждут Его такого, Который в силе, со славой придет и Который накажет сразу Своих врагов, врагов народа Божьего и насильственным образом установит тот порядок, который, по их представлениям, Он должен установить. Значит, для них это скандал, для них это непреодолимое препятствие. Они не могут в Мессию – в такого, каким Он пришел, – поверить. А для эллинов это просто чепуха, это просто глупость, потому что после Платона и Аристотеля, после стоиков и других мыслителей античности этот Человек ничего нового, ничего такого, что могло бы поразить, что могло бы дать какие-то новые импульсы для работы ума, не говорит. И отсюда, по этой причине, разделение неизбежно. Неизбежно наше разделение, если мы хотя бы в малой степени идем либо тем, либо другим вариантом пути: либо за иудеями, либо за эллинами.
Ну, а если мы с вами подумаем хорошо, то поймем, что все мы в той или иной степени всё-таки выбираем либо ту, либо другую дорогу. Либо нам хочется видеть Бога, Который явил Себя миру через чудеса, Который показывает нам Свою силу, либо нам хочется новой мудрости. И, не находя ее в Евангелии, мы начинаем сомневаться и выбираем для себя какой-то новый вариант веры, новое «евангелие». И именно по этой причине Павел говорит: поэтому «я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса, и притом распятого» (1 Кор 2: 2). И это несмотря на то, что он знаком прекрасно и с иудейской мудростью – все мы знаем, что этот человек учился у Гамалиила и достиг в своем учении больших успехов, и знаем мы в настоящее время, и очень неплохо, что и к эллинской мудрости Павел тоже был приобщен, потому что сегодня, внимательно читая Павловы тексты, можно найти в них довольно много цитат или намеков, во всяком случае, на тексты античных авторов. Он достаточно хорошо владеет терминологическим аппаратом античных философов. Так что и в этом смысле он человек образованный. Но, тем не менее, он говорит: «Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого», − именно для того, чтобы не добавлять повода для разделений, из-за которых он сейчас расстраивается. Потому что «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор 3: 11). И его, Павла, задача – чтобы только на Христе, но ни на чем другом, строилась церковная истина. Поэтому «очистите старую закваску, чтобы быть вам новым тестом, так как вы бесквасны, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1 Кор 5: 7).
Значит, единственный способ избежать тех разделений, о которых говорит апостол Павел, или любых других разделений – это христоцентричность нашей веры. Когда в центре нашей веры Христос, то нам тоже никакие разделения не страшны. Но когда в центре нашей веры оказывается не живой Христос, а некая теологема – «Добротолюбие» православных, томистическое богословие католиков, Библия для протестантов, – тогда начинаются наши разделения. Да, даже Библия не может быть в центре нашей веры. В центре нашей веры может быть только Сам Христос живой, поскольку Библия есть не больше, чем Его икона.
Итак, Христос объединяет нас в единое целое, Христос действительно соединяет церковный народ. И поэтому апостол Павел восклицает: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» (1 Кор 6: 15). И дальше, в 19-м стихе 6-й главы: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» Об этом, правда, речь уже была выше, в 3-й главе: «Разве не знаете, что вы – храм Божий и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор 3: 16). И об этом речь будет ниже, в 8-й главе: «Но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1 Кор 8: 6). О том же самом Павел говорит и в следующем, Втором послании к Коринфянам: «…Ибо вы – храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, а они будут Моим народом» (2 Кор 6: 16). И несколько по-другому, но, в сущности, о том же говорится в Первом послании к Коринфянам: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий всё во всех» (1 Кор 12: 4–6).
Значит, оказывается, если апостолу дорог какой-то тезис, то он его обязательно внутри одного послания повторит три или четыре раза, и в других посланиях мы обязательно найдем повторы. Это очень важный критерий, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать, когда работаем с апостольскими текстами. Всё, что апостолу важно и по-настоящему дорого, он повторяет многократно. Ежели мы найдем такое свидетельство, что текст этот не один раз встречается в апостольском корпусе, значит, он действительно дорог апостолу. А если какой-то текст встречается только один раз, это не говорит о том, что в нем заключена важная магистральная мысль апостола. Это может быть суждение, высказанное по конкретному поводу, и есть в этих текстах материал чисто конкретный, относящийся к той ситуации, ради которой он пишет послание. Но когда, отталкиваясь от конкретной ситуации, он излагает те мысли, которые ему очень дороги, послание всегда выходит за рамки такой конкретной ситуации. Повторяю: если тема ему дорога, то он к ней обязательно возвратится один, а потом, наверное, и другой раз.