Вероятно, этот человек, воспитанный в традиционном фарисейском учении, оказавшись в эллинистическом мире и увидев, что такое спортивные игры, чрезвычайно заинтересовался ими именно с точки зрения того, что это такая борьба, где нет окровавленных тел, где нет мясорубки, где нет смертоубийства и, в конце концов, где есть победители, но нет побежденных, где нет ненависти, где нет злобы, где нет убиения, потому что вы знаете, что культура спортивных игр у греков была чрезвычайно высока. И, конечно, такие элементы в спорте, которые и сейчас иногда дают себя знать, как ненависть, озлобление одного спортсмена против другого, для античности были исключены. В античном спорте – и Павел об этом знает – бывают победители, но не бывает побежденных. Это очень важный, по-настоящему важный момент. Поэтому именно спортивной борьбе, а не войне уподобляет духовную жизнь апостол Павел. Никаких сравнений с войной у него нет. Это, скорее, для поэзии характерно, где Овидий сравнивает участь влюбленного с участью солдата. У апостола Павла в Церкви этого нет. Так что запомните, что борьба – это πάλη.
И на самом деле: трудно понять, почему такой книжный человек, как апостол Павел, и такой мирный человек, как апостол Павел, вводит военные сравнения, но как-то легче понять его сравнения из спортивного словаря. Вот он, человек, воспитанный в традиционном талмудическом духе, вдруг оказывается в греческих городах, обнаруживает для себя это абсолютно неожиданное явление – античный спорт – и понимает, что в нем есть что-то, в высшей степени напоминающее духовную жизнь. Нам это не очень просто принять, потому что мы привыкли смотреть на спорт как на нечто безбожное, а вот апостол Павел сравнивает его с духовной жизнью. Но если говорить о том, чту безбожно, то война, конечно, безбожнее, чем спорт, это совершенно ясно. Для этого не требуется быть образованным богословом – это ясно каждому. Так что давайте запомним: духовная жизнь – как борьба на палестре.
Церковь – это Тело Христово, и у Церкви есть своя тайна. Через Церковь Бог открывает тайну Своей воли, говорит апостол, чтобы всё соединить под главою Христом (см. Еф 1: 9–10); через откровение, восклицает он дальше, мне возвещается тайна, – и продолжает: тайна, которая прежде не была известна людям, но ныне открыта (см.
Еф 3: 2–5). Это тайна домостроительства Божьего, это тайна Евангелия, которую дано возвещать апостолу в Церкви. И, строя Свою Церковь, Господь открывает тайну Своей воли. Мы молимся и, читая молитву Господню, говорим: «Да будет воля Твоя!» Тайну Своей воли Христос открывает в Церкви – в Церкви, которая, во-первых, есть Его Тело. Это первое из трех определений Церкви, которое дает апостол Павел в Послании к Ефесянам.
Во-вторых, «Тело Его, полнота Наполняющего всё во всём» (Еф 1: 23) – это здание, но здание, краеугольным камнем которого является Сам Христос, и здание, как сказано в Первом послании Петра (2: 4–6), построенное из живых камней, которыми являемся мы все. Действительно, говоря о том, что Церковь есть здание, апостол Павел использует самые разные строительные термины: и θεμέλιον – фундамент, и οἰκοδόμος – здание, и ναός, и другие слова из чисто строительного лексикона.
И, наконец, Церковь – это брак. Не случайно в Евангелии Христос называет Себя Женихом. Помните притчу о десяти девах? «… Пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились…» (Мф 25: 10). «Се, Жених грядет в полунощи», – поется в тропаре Страстной седмицы. «В полунощи глас бысть: се Жених». И не случайно рассказывает нам Иисус притчу о брачной вечере сына (см. Мф 22). Брачная мистика Библии восходит, наверное, к Книге пророка Исайи, Тритоисайи[7], – в одной из последних ее глав есть такой замечательный стих: «Как юноша сочетается с девою, так сочетаются с тобою сыновья твои; и как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой» (Ис 62: 5). Бог будет радоваться о Своем народе, как жених радуется о невесте. Бог сливается в одно целое со Своим народом, как юноша с девой. Этой брачной мистикой пронизана вся Библия от начала до конца, потому что слово берът, завет – это прежде всего брачный союз, который заключается между женихом и невестой. Брачный союз – это и есть Завет, который соединяет Бога с Его народом. Но, вводя брачную ветхозаветную мистику в новозаветный контекст, следуя при этом за Евангелием, апостол Павел это делает достаточно аккуратно. Итак, это последнее из трех определений Церкви.
Прежде всего, мы с вами должны понять, что Церковь – это Тело Христово. В сущности, об этом мы уже читали специально написанное на эту тему Первое послание к Коринфянам. Правда, там не было слова «церковь», но всё было именно об этом – о Евхаристии. Вторая формула: Церковь – здание, краеугольным камнем которого является Христос. Наконец, третья формулировка, третье определение: Церковь – это брак Бога с Его народом.
Павел пишет это послание, как он сам подчеркивает, из уз, то есть уже из тюрьмы, из Рима, и обращается он здесь именно к язычникам. Первые главы посвящены тому, как присутствует в Церкви Христос: Он присутствует в Церкви как Царь, всё соединяя воедино. Они посвящены и тому, чту такое Церковь и ее тайна. А с какого-то момента Павел переходит к тому, что обычно называют практическими наставлениями. Кстати говоря, совершенно одинаково это делается и в Послании к Колоссянам, и в Послании к Ефесянам: первая часть Послания к Колоссянам говорит нам о Христе как о Главе Церкви и о Церкви как о Теле Христовом, а вторая часть Послания к Колоссянам – это в более краткой форме, чем в Послании к Ефесянам, сформулированные практические наставления. Причем, обращаясь к этим наставлениям, Павел сначала восклицает: «Для сего преклоняю колени мои пред Отцем Господа нашего Иисуса Христа» (Еф 3: 14), то есть, опускаюсь на колени, как в храме, и молюсь. О чем? Сейчас будет ясно.
Апостол говорит «прошу вас», потом «умоляю» и, наконец, в третий раз – «я говорю и заклинаю Господом». О чем же он просит, о чем умоляет и о чем заклинает Господом? «…Да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке…» (Еф 3: 16). И дальше объясняется, чту значит «утвердиться во внутреннем человеке»: надо снять, как снимают одежду, «прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных желаниях, и обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Еф 4: 22–24). Кстати говоря, об этом мы молимся всякий раз, совершая Таинство Крещения. И дальше разъясняется, как это – снять с себя одежду ветхого человека и облечься в человека нового. Начиная с 25-го стиха 4-й главы, обращаясь к эфесянам, Павел тридцать три раза подряд употребляет глаголы исключительно в повелительном наклонении второго лица множественного числа: говорите, не согрешайте, не давайте, не оскорбляйте, будьте (добры…), прощайте, подражайте, живите (в любви), знайте, не будьте (сообщниками…), поступайте, испытывайте, не участвуйте, обличайте, смотрите, не будьте (нерассудительны), познавайте, не упивайтесь, исполняйтесь (Духом), повинуйтесь, любите, и далее снова: повинуйтесь, не раздражайте, воспитывайте, поступайте, укрепляйтесь (Господом) и т. д.
Повторяю, тридцать три раза в этом тексте все глаголы употреблены в повелительном наклонении второго лица множественного числа. Это то, что напоминает Десять заповедей. Но если заповеди всегда сформулированы в императиве единственного числа, то здесь императив множественного, за исключением двух цитат – как раз из Декалога, или Десятисловия Моисеева: это Еф 4: 28 и 6: 2. В 4: 28 Павел говорит: «не кради», то есть повторяет заповедь, а в 6: 2 он говорит: «почитай отца твоего и мать», и эта заповедь опять-таки Моисеева.
Что же получается? Что Закон Моисеев – «не кради, не убий, не прелюбы сотвори» и т. д. – выполнъм в одиночку! Это может выполнить человек сам по себе. А тот закон Христов, который апостол Павел возвещает нам в этих двух Посланиях – к Колоссянам и затем к Ефесянам, – в одиночку невыполним, а выполнъм только при одном условии: только когда все собраны вместе, только в Церкви. То, о чем говорит Христос, – это законы христианской жизни, и они выполнимы только в Церкви, только когда мы собраны вместе, собраны воедино, собраны во Христе и вокруг Христа, собраны вокруг Таинства Евхаристии. Именно поэтому апостол восклицает: «Одно тело, – то есть мы все. – Одно тело и один Дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф 4: 4–6). В нас всех – значит, мы все вместе. Одна вера объединяет нас всех, одно Таинство Крещения объединяет нас всех. «Один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас».
Дальше эта тема развивается здесь же, в 4-й главе. Павел говорит, что «…Христос, из Которого всё тело, составляемое и cоединяемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Еф 4: 15–16). То есть, смотрите: тело вырастает, составляется и соединяется «посредством всяких взаимно скрепляющих связей», при том что каждый играет свою определенную роль и «получает приращение для созидания самого себя в любви». При действии в свою меру каждого члена вырастает церковное тело. Об этом же, только несколько проще, Павел говорит в Послании к Колоссянам: σύνδεσμος τῆς τελειότητος – союз совершенств (сравн. Кол 3: 14). Что такое любовь? Это союз совершенств, σύνδεσμος, то, что людей соединяет воедино.
И еще есть одно место в Послании к Колоссянам, на которое я хотел бы обратить, в этой именно связи, ваше особое внимание. Это 2-я глава, стих 19-й, где апостол говорит: «…и не держась главы (то есть Христа. – Г.Ч.), от которой всё тело, составами и связями будучи соединяемо и скрепляемо, растет возрастом Божиим». «Тело… растет возрастом Божиим» – это уже об истории Церкви. Церковь растет и возрастает в истории. И поэтому, пока была во младенчестве (еще до возраста Христова ей было далеко), тогда и были эти детские способы аскетизма, когда люди надевали на себя цепи и уходили в пустыню, где десятилетиями не ели и не пили и не появлялись среди людей. Но когда Церковь уже выросла (как здесь говорится, она «растет возрастом Божиим»), тогда появились такие святые, как Елизавета Федоровна, как другие подвижники ХХ века, вся жизнь которых отдана людям. Это было уже не упражнение в силах, которые, быть может, пригодятся, а это была именно та жизнь, о которой как о христианской, подлинной говорит апостол. Это абсолютно активная святость. Часто спрашивают: а почему же сегодня нет таких подвижников, как Антоний Великий, какие были в древности? Да по одной простой причине: потому что сегодня есть такие подвижники, как святая Елизавета, как архиепископ Лука, как мать Тереза и другие, вся жизнь которых отдана людям.