И эти вопросы только веры христианство обнаружило в себе к XX веку. Как раз об этом замечательно говорил Вернадский. И, обнаружив, чту оно есть, христианство отказалось к XX веку от первого и второго пути: от пути наемника и от пути раба – тем более. Остался тот путь свободы, о котором говорит апостол Павел в Послании к Галатам, остался путь любви, по которому только и можно прийти к Иисусу. Бога надо почувствовать. Без чувства Бога бессмысленна какая бы то ни было религиозность, потому что тогда это будет всё головное, надуманное, умственное, в этом не будет жизни, это будет что-то сочинённое. А в Церкви, в религии вообще не должно быть никакой сочинённости.
Дальше апостол говорит, что мы должны быть не только готовы на всякое доброе дело, но мы не должны никого злословить, мы должны быть не сварливыми, но тихими и показывать всякую кротость в отношении ко всем человекам. «Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти…» (Тит 3: 3). Так вот, это освобождение от злобы – тоже один из ярчайших знаков нашего обращения к вере. Действительно, не просвещенный светом Христовой истины человек всегда злобен. Более того, когда человек принимает христианство, принимает православие как систему взглядов, он становится вдвойне, втройне, в пять раз более злобным. Вот почему эти слова и сейчас особенно важны: вы жили в злобе, а теперь ваша задача – полностью от злобы освободиться. И действительно, Христос дает нам эту возможность освободиться от злобы, от ненависти, более того – освободиться от стремления везде искать врага.
В сущности, на тупиковость этого пути – везде искать врага – еще на заре церковной истории указал мудрый фарисей по имени Гамали-ил. Когда апостолов привели в синедрион, «некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом, приказал вывести Апостолов на короткое время, а им (то есть, заседавшим в синедрионе. – Г.Ч.) сказал: мужи Израильские! подумайте сами с собою о людях сих, чту вам с ними делать. Ибо незадолго пред сим явился Февда, выдавая себя за какого-то великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли. После него во время переписи явился Иуда Галилеянин (это во время той переписи, с которой связано в Евангелии от Луки Рождество Христово. – Г.Ч.) и увлек за собою довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его, рассыпались. И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело – от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками. Они послушались его…» (Деян 5: 34–40).
Так вот, и нам надо понять, что нет смысла в борьбе с тем или иным пониманием Бога. Безусловно, надо оказывать сопротивление активному злу. Есть такие ситуации, когда терпимость к злу нас автоматически делает нехристианами: терпимость к насилию, к жестокости. Но когда человек по-другому верит, то нетерпимость к его вере абсолютно непродуктивна. Потому что, если эта вера не от Бога, то она сама собой разрушится. И опыт показывает, что те люди, которые оказались в сектах, из этих сект, в общем, уходят, но полемика с ними бесполезна. И когда начинают с ними полемизировать, когда начинают с ними бороться, то в этой борьбе, в полемическом задоре секта только укрепляется.
Тут ко мне несколько раз обращались за последнее время, чтобы я выступил – или по радио, или вот здесь, в храме – с осуждением секты некоего Виссариона, бывшего милиционера, который где-то в Сибири собирает вокруг себя людей и проповедует, выдавая себя «за кого-то великого» (выражаясь словами Гамалиила из Деяний апостолов). Я сказал, что делать этого не буду, потому что тем, кто в Виссариона не верит, это будут всё равно пустые слова, это людям не интересно; но до тех, кто ему доверяет, эти слова просто не дойдут. И опыт показывает, что бесполезно спорить с сектантами: они гораздо лучше нас подкованы в своей истине. И эту истину на уровне слов они никогда и никому не отдадут. Так же как, допустим, и старообрядцы: они истину своего вероучения никогда никому не отдадут. Но когда они видят рядом человека живого, с ними начинает что-то происходить, они начинают задумываться. Значит, любому сектанту – и последователю Виссариона, и кому угодно другому – мы можем предложить только одно: показать живого православного человека. Когда они видят злобного, раздраженного, наклеивающего листовки на стены Александра Леонидовича Дворкина, они только говорят: «Вот на что способно православие – на то, чтобы таких агитаторов посылать и нас смущать», – и отталкивают от себя всё, что он говорит. Но когда они видят доброго, радостного, расположенного к ним человека, они сами начинают прозревать. И опыт показывает, что ни один полемист за всю историю Церкви еще никого не обратил к православию. Но смиреннейшие люди, которые ни слова, быть может, не произносили в защиту православия, своей радостной чистотой и светом своей веры обращали в православие тысячи и тысячи людей.
Можно вспомнить, например, преподобного Нила Сорского, который не спорил с сектантами своего времени, и преподобного Иосифа [Волоцкого], который призывал их сжигать и говорил: «Молодец шпанский король! Хорошо землю от еретиков очистил», – имея в виду испанского короля и те костры, которые в его времена пылали в Испании. Так вот, Иосиф Волоцкий ничего не добился, апеллируя к кострам, а преподобный Нил и заволжские старцы, его последователи, принесли очень много пользы Церкви, хотя в защиту Церкви не произнесли ни слова. Именно их житие оказалось той подлинной защитой, которая нужна Церкви. Бесполезно спорить с инакомыслящим, бесполезно доказывать свою правоту в деле веры, тем более что критерий правоты здесь только один: результат, то есть то, что мы видим в реальности вокруг нас. Потому что – ну как можно мыслить о Боге, Которого не видел никто никогда? Бога можно только чувствовать.
Дальше апостол говорит: «Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего Бога, Он спас нас…» (Тит 3: 4–5). Бог спасает нас Сам, являя нам Себя, – опять-таки не через какую-то философию, не через размышление, не через теорию, а являя нам Себя. И вот поэтому для христианства, в конечном итоге, важно только житие, важна только реальность. Когда же мы начинаем идти путем «умственного» христианства, это беда, это гибель, это трагедия для Церкви.
Я всё пытаюсь понять, почему сейчас так много проявлений именно умственного христианства. В частности, одним из таких проявлений или последним проявлением умственного христианства я могу назвать статью, которая называется «Другая Церковь». Это статья, которая посвящена лично моей недостойной персоне – в первом номере за этот год газеты «Радонеж». Причем интересно, что статья подписана: «Редсовет». Если бы автор этой статьи не боялся быть схваченным за руку, он указал бы нам свое имя. А подписав так безлико эту статью, автор (или авторы) дал понять, что он не хочет открытого диалога. Более того, есть одна книга, «Сети обновленного православия»; там рассказывается о том, какие мы плохие, но не написано, кто издал (кроме пометы: Газета «Русский вестник»), и не указано, из кого состоит редколлегия.
Вот я смотрел книжечку отца Георгия Кочеткова – причем я далеко не во всём согласен с отцом Георгием, – так там написано: Главный редактор – отец Георгий Кочетков; редакционная коллегия – Александр Михайлович Копировский… там перечислены все, кто работали над этим сборником, там нет никакой анонимности. В христианстве не может быть что-то анонимным. Да, книга может выйти без автора, но тогда будет указано, что она издана по благословению епископа. Но если книга вышла без благословения епископа, надо указать имя автора.
Или вот, например, на днях мне попалась книжечка, которая называется «Рассказы сельских священников». Я очень люблю сельских священников и сам, наверное, случайно стал не сельским священником. И книжка замечательная: зеленая обложечка, церковь изображена, в купе деревьев утопает, речка какая-то… Ну, купил я эту книжечку. И что ж вы думаете? Там рассказы о том, как Бог наказал одну женщину, другую женщину, дядечку одного, другого, третьего… Там, допустим, одна баба, бедная очень, поехала в Ильин день вязать снопы. И лошадь ее понесла и повалила телегу, лицо у бабы было до такой степени обезображено, что даже узнать ее не могли, всё в кровавое месиво превратилось. Священник пришел, пытался ее причастить, она зубы сжимает, Святые Дары не принимает; священник вышел – она рот открыла, священник вошел снова – она снова рот сжала. Ну, вот так она и умерла. Это вам один рассказ. Второй рассказ о том, как женщина одна, у которой двое мальчиков умерли, сыновья, сказала: «Иконы вынесите! Не хочу их видеть! Вынесите их из комнаты!» – и ослепла. Третий рассказ о том, как дядечка какой-то один поехал, тоже в праздничный день, возить землю или глину. И мать его расстроилась: как же он такой грешник – в праздничный день не в церковь пошел, а глину возить. Приходит домой, а он мертвый. И вот такими россказнями наполнена вся эта книга. Причем там не указан ни автор, ни по чьему благословению, ни кто составитель – ничего, абсолютная анонимность. Вот эта книга как раз о том, с чего я сегодня начал: о животном страхе, о страхе, который делает человека несвободным. Если это твоя вера, то ты открыто скажи: «Я такой-то». То же касается и той статьи, которую я в газете «Радонеж» прочитал.
Или вот, против отца Александра Меня вышла книга: «Богословие отца Александра Меня». Подписана она – «протоиерей Сергий Антиминсов». Всем известно, что такого протоиерея нет. Я понимаю, что можно подписывать свои сочинения псевдонимом «Козьма Прутков», но только если это просто пародия («Дремлет замок Пам-бра. Спит Эстремадура»). Если же это серьезная богословская книга, если это сочинение носит полемический характер и направлено против конкретного человека, тогда надо подписать все-таки своим именем. Ну, уж если ты трус и не хочешь своим именем подписывать, подпиши как-нибудь, но включать слово «протоиерей» в псевдоним нельзя: это кощунство, потому что протоиерей – это сан, который дан от Бога. Поэтому авторство от «протоиерея Сергия Антиминсова» (тем более что почти вся Москва знает, кто скрывается за этим псевдонимом) мне представляется не только несообразностью, не только беспардонным обращением с той благодатью, которая этому человеку ниспослана от Бога, не только проявлением трусости, но и проявлением полного отсутствия страха Божьего, страха в лучшем смысле этого слова.