Да хранит, да благословит, да укрепит вас Господь!
С праздником поздравляем вас, дорогие братья и сестры! Сегодня после поздней Обедни будет совершена Троицкая Вечерня, на которой мы будем читать молитвы коленопреклонения. В первый раз после Пасхи преклоним колена в знак того, что Дух Святой нисходит в наши сердца. Это коленопреклонение радостное и страшное. Радостное, потому что с нами Бог, и страшное, потому что Бог с нами, среди нас, внутри нас, в нас с вами. Это радостно, повторяю, братья и сестры, – склонять колена перед Богом Творцом и Богом Спасителем, перед Богом Духом Святым. И сейчас, поскольку у нас совершить Вечерню не будет возможности, мы просто прочитаем с вами частично эти молитвы вместе, склонив колена, помолимся, а Господь услышит наши молитвы. И будем стараться всегда совершать коленопреклонения не как какое-то упражнение, но именно как наш дар Богу, дар нашей великой благодарности, который есть в наших сердцах и имея который, мы преисполняемся радости, по слову апостола Павла: всегда радуйтесь! Вот эту радость о Боге, радость, смешанную с трепетом перед Богом, со страхом Божиим, – как важно ее сохранять в наших сердцах!
Утреня
Братья и сестры, дорогие, поздравляю вас с праздником Пятидесятницы, с днем сошествия Святого Духа на апостолов. Давайте переживем в наших сердцах это снисхождение Духа Святого в видении огненных языков, когда огонь наполнил сердца апостолов, когда загорелись их сердца. Как в Евангелии от Луки говорится, когда апостолы встретили Воскресшего Иисуса, они говорят друг другу потом: «Не горело ли в нас сердце наше, когда Он шел с нами по дороге и толковал нам Писание». Вот это горение сердца дается Духом Святым. И пусть будет это горение тихим и благодатным, чтобы не было в нем бурь, чтобы не было в нем каких-то метаний, чтобы это было тихое и благодатное горение Святого Духа в виде огненных языков. Давайте об этом помолимся. И да хранит вас Господь! С Богом изыдем.
Седмица 1-я по ПятидесятницеДень Святого Духа4 июня 2001 годаЛитургия (Мф 18: 10–20)
Братья и сестры! Быть может, кто-то из нас не успел сказать чего-то очень важного, по-настоящему очень серьезного, такого, с чем дальше жить невозможно. На самом деле именно такова суть исповеди: если мы чего-то не скажем, то дальше жить невозможно, а всё остальное – это, конечно же, не исповедь, а духовная беседа, иногда очень полезная, иногда просто необходимая, но не более.
Исповедь – это когда мы говорим то, что в других обстоятельствах сказать невозможно, что абсолютно необходимо сказать сейчас; это когда человек понимает, что если об этом своем грехе не скажет сейчас, то жить дальше не сможет.
И наша с вами задача заключается в том, чтобы мы хотя бы иногда переживали в жизни это огромное чувство. Покаяние – это когда человек, не покаявшись, не попросив прощения, не попросив сил и мужества, просто жить дальше не сможет. И если мы два-три раза в жизни не переживали вот этого огромного покаяния, безмерного покаяния, то тогда, наверное, мы пока еще не христиане; тогда, наверное, мы только еще на пути к настоящей вере, на пути к настоящей открытости перед Богом…
Что же касается всего остального, то, конечно же, раз в два месяца, как говорит владыка Антоний, нужна серьезная и довольно долгая духовная беседа. Что же касается более частой исповеди, то, вероятно, она даже расхолаживает. Как-то она нас переводит в другое измерение, когда мы начинаем исповедоваться по мелочам. Потому что, конечно же, братья и сестры дорогие, по мелочам мы можем исповедоваться во время молитвы.
В этот удивительный день, во второй день праздника Святой Троицы, братья и сестры, давайте почувствуем присутствие Божие, почувствуем дыхание Святого Духа: дыхание обновляющее, укрепляющее, дыхание, которое омывает всякую скверну; дыхание, которое вырывает нас из власти злобы, раздражения и капризности; дыхание, которое действительно делает нас новыми людьми. Потому что, не почувствовав этого удивительного, всеобновляющего, всеоживотворяющего дыхания Божия, конечно, мы с вами не можем быть христианами.
Очень важно, братья и сестры, почувствовать живое Божие присутствие в нашей жизни, принять Бога не как установление, принять Бога не как сумму законов, которые действуют неукоснительно, но чувствовать дыхание Духа Святого, жить в Его присутствии. А в Таинстве Евхаристии, братья и сестры, мы так близко прикасаемся к Его присутствию, что иногда это даже и в словах никак не выразимо. Иногда это человеку самому незаметно, но, бывает, выходишь говорить ектению и чувствуешь, и видишь, что человек, молящийся во время Литургии, пребывает в какой-то особенной благодати Духа Святого.
Потому что, братья и сестры, таково это животворящее дыхание, что часто мы сами, когда становимся его проводниками, носителями Божьего присутствия в мире, этого не чувствуем, мы сами этого не ощущаем. А вот Господь открывает это кому-то из наших близких. И тогда те, кому это открыто, благодарят за это Бога, радуются и исполняются той особой духовной, чистой, удивительной радости, о которой потом можно вспоминать и через двадцать, и через тридцать, и через сорок лет, вспоминать эти лучшие мгновения. А может быть, и в самые трудные минуты нашей жизни будем вспоминать это явление Божьего посещения, этот удивительный момент особенной Божьей близости, которая, повторяю, иногда открывается нам через сердце, а иногда – через другого человека, на которого мы смотрим и видим, что здесь Господь – вот Он действует, вот Он присутствует, вот Он преображает жизнь того, кто рядом со мной.
Давайте подумаем сегодня и об этом, братья и сестры, и, со страхом Божиим, и верою, и любовью подходя к Святой Чаше, будем просить, чтобы мы с вами, братья и сестры, были реальными участниками Тайной Вечери Христовой.
С праздничным днем, с праздником Святой Троицы и днем Сошествия Духа Святого на апостолов и с сегодняшним вторым днем праздника Святой Троицы поздравляю вас, братья и сестры. Да хранит, да укрепит, да благословит, да умудрит нас всех Господь!
Христианство в современном обществе
Религия и вера
Впервые в истории вопрос «Что такое Бог?» сформулировал не богослов и не философ, не мистик и не подвижник, а живший в Сиракузах на рубеже V и VI веков до н. э. тиран Гиерон. Он задал этот вопрос, как рассказывает Цицерон, поэту Симониду. Чтобы обдумать ответ, поэт попросил один день, потом два дня и чем дальше – тем больше. Наконец Гиерон не выдержал, и тогда Симонид ответил: «Чем больше я над этим думаю, тем темнее кажется мне вопрос».
Сразу вспоминается Священное Писание, Ветхий Завет. Когда освящается иерусалимский Храм, Соломон говорит, что Бог благоволит обитать во тьме. Помните этот момент? Храм наполняет облако, и царь Соломон произносит эти слова (ср. 3 Цар 8: 12). В сущности, то же самое говорится в прологе Евангелия от Иоанна: «Свет во тьме светит» (Ин 1: 5). Этот свет Бога всегда окутан темнотою.
Если мы под этим углом – что есть Бог? – начнем читать Священное Писание, то увидим, что оно не дает ответа, и по очень простой причине: Писание – это голос пророков, возвещающий слова, которые вкладывает им в уста Сам Бог. Поэтому, наверное, там и нет ответа на такой вопрос. Только один раз, у купины, Бог говорит Моисею: «Аз есмь Сущий», Аз есмь Тот, Кто есть (ср. Исх 3: 14), – и более ничего. Конечно, по разным библейским характеристикам можно попытаться составить себе представление о Боге. Но когда мы возьмемся за эту работу, то, возможно, воскликнем вместе с поэтом Симонидом: «Чем дальше вдумываешься, тем темнее и темнее становится вопрос».
В истории новой европейской мысли классическое определение, что есть Бог, дал в XVII веке Рене Декарт. Он говорит: «Бог вечен, всеведущ, всемогущ, Он источник всякой истины и справедливости, Творец всех вещей… в Нем заключено всё то, в чем мы можем заметить некое бесконечное совершенство, не ограниченное никаким несовершенством». Это определение как будто взято из тех самых характеристик Бога, что звучали из уст пророков. Таков же, как у Декарта, образ Бога в средневековом религиозном искусстве: Он восседает над всеми, Он царит над миром, Он благ, праведен, суров, далек, но в суровости Своей бесконечно справедлив.
Всего лишь на пятьдесят лет старше Декарта был поэт Торквато Тассо, который в своей поэме «Освобожденный Иерусалим» говорит о том, как Бог с высокого престола взглянул вниз и увидел в одно мгновение и единым взглядом всё, что включает в себя мир. Это тоже очень четко сформулированное определение, хотя и в стихах: Он увидел, взглянув in sol punto – в одно мгновение, in una vista – одним только взглядом всё, что мир в себе делает единым – aduna.
Казалось бы, оба определения нас вполне устраивают, они прекрасны, они совершенны. Но каким-то холодом, белоснежным холодным сиянием горных вершин веет от этих определений. Вдумываясь в слова поэта и философа, понимаешь, чту имел в виду Блэз Паскаль, современник Декарта и его друг, когда сказал, что Бог Авраама, Исаака, Иакова – это не Бог философов и ученых. И Декарт, и даже поэт Тассо дают словесный образ Бога философов и ученых. Нет, говорит Паскаль в своем «мемориале» – на маленьком клочке бумаги он записал эти слова и потом в течение всей своей жизни носил во внутреннем кармане, – нет, Бог, явившийся Аврааму, не похож на образ Бога, создаваемый философами и учеными.
А вот ближайший продолжатель Декарта – Бенедикт Спиноза пошел совсем иной дорогой в своем определении Бога. Оно есть только в «Философском словаре» у Вольтера. Там был такой фрагмент из Спинозы: «Что касается любви к Богу, эта идея дает мне понять, что Бог глубоко присущ моему существу, а также что Он дает мне существование и все мои свойства… дает мне их щедро, без страха и упрека и без того, чтобы подчинять меня чему-либо иному, кроме