Мне кажется иногда, что тот последний период российской истории, который пришелся на ХХ век, оказался таким тяжелым и в психологическом, и в духовном плане именно потому, что людей сознательно, через все средства массовой информации – через газеты, радио, телевидение, через книги – приучали завидовать другому, завидовать тому, у кого жизнь лучше, завидовать тому, у кого имущества больше. Это и разрушило нас.
Преподобный Серафим говорил нам: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Но его формула действительна и наоборот: если ты погубишь себя, то вокруг тебя погибнут тысячи. Завистью ты погубишь сначала себя, а потом вокруг тебя эти тысячи и погибнут. Вот, наверное, почему эта заповедь стоúт последней. Потому что в ней речь идет о том, что, разрушая себя, человек разрушает и всех, кто его окружает.
Заповеди – не запреты. Заповедь – это то страстное пожелание, с которым обращается к нам Бог. Тот призыв, который Он адресует нам, желая видеть нас лучшими, желая нас видеть чище, добрее и ближе к Нему.
22. Книга Исход. Гл. 20. Ст. 18–23
Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и, увидев то, (весь) народ отступил, и стал вдали. И сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать; но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть. И сказал Моисей народу: не бойтесь; Бог (к вам) пришел, чтобы испытать вас и чтобы страх Его был пред лицем вашим, дабы вы не грешили. И стоял (весь) народ вдали; а Моисей вступил во мрак, где Бог. И сказал Господь Моисею: так скажи (дому Иаковлеву, и возвести) сынам Израилевым: вы видели, как Я с неба говорил вам. Не делайте предо Мною богов серебряных, или богов золотых, не делайте себе.
Исх 20:18–23
Итак, люди, собравшиеся вокруг Моисея, люди, которым Бог только что даровал Десять заповедей, не хотят видеть Бога. Они не хотят, чтобы Бог с ними говорил, и просят – я бы даже сказал, требуют – от Моисея, «чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть», «говори ты с нами». Человеку нужен посредник. Человек стремится спрятаться от Бога за спину посредника, а иногда даже за спину идола. И вот почему Бог, слыша эти слова волнующегося народа, обращается к нему со словами: «Не делайте предо Мною богов серебряных, или богов золотых, не делайте себе». Да, Я знаю вас, – говорит Бог, – вы боитесь встречи со Мной, поэтому стремитесь спрятаться, спрятаться за спину Моисея, который, как вам хочется, может стать посредником между нами. Вы хотите спрятаться, склонившись перед идолом, и таким образом он – этот кусок золота или серебра, пусть сделанный руками мастера и прекрасно обработанный, но всё равно всего лишь кусок металла, – станет таким же, но только бездушным посредником.
Ваша задача, – говорит Бог, – заключается в том, чтобы избежать прямой со Мною встречи, чтобы избежать того момента, когда мы окажемся лицом к лицу, друг перед другом, наедине друг с другом: Бог и человек, человек и Бог. Страх перед этой встречей живет в людях, и библейские тексты многократно фиксируют, многократно изображают нам этот страх.
Но наша задача заключается в том, чтобы понять природу этого страха, для того чтобы мы с вами могли его преодолеть. Потому что встреча с Богом, абсолютно личная, происходящая без каких бы то ни было посредников, необходима нам, каждому и каждой, как ничто другое. Встреча с Богом настолько изменяет человека, настолько по-новому дает ему возможность увидеть мир, что человек, ее переживший, уже больше не только не хочет, нет, просто-напросто не может жить, как жил раньше. А это очень неприятно. В большинстве своем люди не хотят расставаться со своим образом жизни, пусть даже в нем много греха и грязи, и вообще чего-то дурного или просто среднего, не хорошего и не плохого, – но расставаться с этим образом жизни им не хочется. И поэтому человек ищет способов ускользнуть от встречи с Богом. Он сам себе в этом не признается, потому что в сердце его всё-таки живет желание быть лучше. Он сам себе в этом не признается, потому что в сердце у него всё же есть любовь к Богу. Касается всё же его сердца та радость, которая охватывает человека, встречающего Бога на своем жизненном пути.
«Бог пришел к вам, – говорит Моисей своему народу. – Он пришел к вам, чтобы испытать вас»[47]. Мы должны помнить, что у слова «испытать» в Библии всегда два значения. С одной стороны, современное его значение – то есть проверить; а с другой стороны, – то значение, которое взято из реальной жизни древности, из кузнечного ремесла и вообще из того рода занятий, который касается работы с металлом, – закалить, сделать крепче. Вот что значит «испытать» – закалить. Бог пришел к вам, чтобы сделать вас крепче; Бог пришел к вам, чтобы вы боялись не тех страхов, которые выдумали сами. Бог пришел к вам, чтобы открыть вам Самого Себя и дать здоровый взгляд на мир.
Надо бояться не встречи с Ним, нет! Надо бояться того, что мы пытаемся ускользнуть от этой встречи, потому что нам слишком дороги наши пристрастия. Нам слишком дороги наша лень, наше чревоугодие, наш эгоизм, наша раздражительность, наши капризы и т. д. Всё это настолько дорого нам, что мы не хотим с этим расстаться. Понимая, что после встречи с Богом всё это нам уже будет не нужно, мы инстинктивно избегаем этой встречи. Встречи, во время которой всё это – и лень, и эгоизм, и другие разные слабости наши – просто-напросто сгорят, исчезнут из жизни. Поэтому человек, которому хочется остаться при своем уютном житье-бытье, уклоняется от встречи с Богом и ищет посредника. Бог не спешит. Бог не останавливает человека на пути этих поисков, нет, Он только призывает его к попытке, хотя бы к попытке, отказаться от идолов. И иногда этот призыв бывает нами услышан.
Человек не только во времена Адама, но и много позднее искал и до сих пор ищет способов спрятаться от Бога. Иногда эти способы находятся, но Бог ждет другого. Он ждет не прячущегося человека, а того, кто отвечает на Его, Божье, желание встречи. Задумаемся над этим еще и еще раз и поймем, что Библия в целом – это Книга о той встрече человека и Бога, которой так ждет Сам Бог и которая так нужна, так необходима всем нам.
В отличие от законов, исполнение которых обусловлено личными и общественными обстоятельствами, обусловлено ситуацией, в которой находится человек, повеления Декалога должны выполняться всеми и при любых обстоятельствах. Законы Декалога не могут быть проанализированы с точки зрения того, что в данной ситуации человек почему-либо не мог последовать этому закону, не мог его выполнить; нет, законы Декалога должны выполняться всеми и при любых обстоятельствах.
Заповеди сформулированы, главным образом, в отрицательной форме. И даже два повеления, которые изложены в форме повелительной, – о соблюдении субботы и о почтении к отцу и матери – содержат запрет. В повелении о субботе явно сказано: не делай никакого дела в субботу. А в той заповеди, где речь идет о почтении к отцу и матери, прочитывается подтекст: не злословь отца и мать, не осуждай отца и мать, не обижай отца и мать. Именно такие можно подобрать параллели из других книг Библии к этой заповеди. И когда смотришь на эти бесконечные «не» в Десяти заповедях, на эти отрицания, сразу вспоминаешь, что и Сократ, великий греческий философ, которого часто называют совестью человечества, говорил о том, что тот внутренний голос, который он слышит, часто отвращает его от дела, останавливает, запрещает ему что-то, но никогда не побуждает.
Опыт Сократа показывает, что голос совести является своего рода шлагбаумом на нашем пути, если мы делаем что-то плохое, но ни в коем случае не становится путеводной звездой. У нас должны быть другие путеводные звезды. И заповеди – это тоже своего рода такой шлагбаум, особенно во второй части Декалога, где заповеди являются категорическими повелениями. В них нет упоминания о наказаниях за нарушение, даже нет объяснения самого повеления. И поэтому, повторяю, они с точки зрения юридической вряд ли являются законами. Это что-то другое. Поучительно в этом смысле замечание одного библеиста, который показал, что последняя заповедь «не желай…» вообще не касается наших действий: она касается того желания, которое рождается в сердце. Наказывать за желание бессмысленно, поэтому заповедь дана не для того, чтобы ею руководствовались во время суда. Нет, заповедь дана нам именно как голос совести, именно как текст, вчитываясь и вслушиваясь в который можно проснуться внутренне, разбудить свою спящую совесть.
Глаголы в каждой из заповедей стоят во втором лице единственного числа, словно каждое повеление обращено конкретно к читателю: не ко всем вместе, а к каждому человеку в отдельности. Филон Александрийский отметил, когда комментировал Декалог, что выполнение повелений, которые адресованы всему обществу вместе, отдельный человек может признать неприменимым к себе, уклониться от этих повелений, сказать: это продиктовано всем, но не мне. Масса служит всегда прикрытием для индивида. Другое дело – заповеди. Каждая из них обращена к конкретному человеку. И Ветхий Завет через свой текст, и Филон Александрийский, древний его толкователь, подчеркивают важность отношений между Богом и человеком – тех отношений, которые потом Мартин Бубер, уже в ХХ веке, назовет термином «Я – Ты». Я и Ты существуют на белом свете: Я – Бог, и ты – человек; Ты – Бог, и я – человек. Каждый из нас. И только через эти личные отношения мы становимся верующими людьми. Только в этих личных отношениях мы действительно находим Бога.
Необходимо отметить то, чтó писал римский писатель Плиний Младший императору Траяну о христианах: «Они встают на заре, чтобы петь песнопения поочередно, а затем клятвенно обязуются не красть, не прелюбодействовать, не нарушать клятву». Создается впечатление, что Плиний является свидетелем того, что первые христиане в Римской империи Десять заповедей воспринимали именно как молитвенный текст – текст, отталкиваясь от которого можно пережить личную встречу с Бого