Но о Мари пойдет речь в особой главе.
Мари, курганное погребение Телль-Харири на среднем Евфрате, стало одним из самых сенсационных открытий французской археологии.
Это открытие было сделано благодаря наблюдательности французского пограничного офицера, который в 1932 году, выполняя поручение французского колониального правительства в Сирии, шел по своим служебным делам вдоль Евфрата и обратил при этом внимание на странное поведение группы бедуинов, собиравшихся похоронить своего родственника.
Они были заняты сбором больших камней, чтобы покрыть ими могилу, только что выкопанную в глинистой почве пустыни. Эти тяжелые камни должны были защитить тело умершего от бродивших вокруг гиен и шакалов. Но такие камни — редкость на Евфрате. И уж если камни найдены, то они непременно извлечены из древних развалин.
Поскольку же эти камни были остатками изваяний, то, само собой разумеется, что французский офицер, охваченный любопытством, стал выяснять происхождение этих удивительных камней. Таким путем известие о камнях из Телль-Харири попало в руки археолога, который как раз занимался исследованием древних холмов Южной Месопотамии, в руки Андре Парро.
Может быть, читатель разочарованно спросит, зачем его знакомят все с новыми и новыми именами. Однако здесь следует иметь в виду постоянно растущее число археологов, из которых лишь самые выдающиеся остаются в поле нашего зрения, но они-то, так сказать, и представляют собой эту расцветающую профессию. Андре Парро, кроме того, был вообще очень интересным человеком. Он начал с теологии. Хотя Парро — сын пастора из Восточной Франции и доктор теологии — не был единственным священником, жизненный корабль которого пришел в гавань археологии, но он оказался, по крайней мере, до сегодняшнего дня, одним из наиболее удачливых теологов, которые делали попытки проверить основы библейских откровений с лопатой в руках.
Когда Андре Парро, через 24 года после открытия Мари, в 1957 году, временно прекратил свои раскопки, он успел превратиться из молодого 32-летнего доктора и профессора протестантской теологии в известного во всем мире 56-летнего археолога — главного хранителя национальных музеев Франции, кавалера Почетного легиона и автора целого ряда значительных трудов о своих раскопках, особенно о раскопках в Мари.
Из-под холма щебня в Мари в течение 1933—1939 и 1950—1957 годов были откопаны остатки огромного дворца, который около 3 500 лет назад, в XVII веке до н. э., принадлежал царю Симрилиму. Дворец из Мари с его замечательными настенными росписями и многочисленными произведениями искусства относится к наиболее крупным, исторически значительным открытиям археологии.
Этот комплекс построек со всевозможными дворами, имевший более 300 помещений, поставил перед исследователями большие задачи, которые особенно интересны еще и потому, что Мари, после того как он был разрушен в XVII веке до н. э., больше никогда не восстанавливался. В том виде, в каком нашли его исследователи, лежал Мари под землей три с половиной тысячелетия.
На стенах дворца сохранились остатки фресок, изображающих культовую процессию. На одном большом фрагменте еще можно разобрать сцену, где царь возводится на престол божеством. Это божество — властительница неба Иштар; она изображена стоящей на спине льва. Фигуры царя и богини окружены деревьями, животными, синкретическими существами и богами.
Нашли также большую статую Иштар. Перед грудью она держит сосуд, из которого текла вода. Пустой сосуд был связан со статуей трубкой. Вода подавалась через тело богини и по трубке попадала в сосуд. Голова Иштар была украшена короной с рогами, заплетенные рыжеватые волосы падали ей на плечи. Семь жемчужных ниток украшали шею.
Вместо обычного для Переднего Востока изображения борьбы льва с быком на каменном сосуде из храма небесной богини в Мари изображена борьба льва со змеей. На верхнем крае одного стеатитового сосуда виднелись изображения двух змей, которые переплелись между собой.
Наконец, в Мари удалось обнаружить еще одну клинописную библиотеку. Она содержала около 20000 клинописных таблиц. Вавилонский Хаммурапи, разрушая Мари, «втоптал» ее в землю вместе с дворцами и храмами.
Бельгийский университет в Люттихе взял на себя расшифровку и перевод многочисленных клинописных таблиц из Мари. И вот все знатоки Библии неожиданно получили из Мари большой сюрприз. Ибо найденные архивы содержали важные сведения для понимания библейской истории древнейшего времени.
В клинописных табличках из Мари идет речь о племенах пустыни, кочевавших к северу от Мари, в районе Харрана; эти племена были воинственны, иногда занимались грабежом. Месопотамские цари вербовали их в свои войска. Тексты из Мари называют эти племена пустыни «хабиру» или «хабири» — название, которое повторялось потом и в других клинописных текстах; обычно его понимают как обозначение евреев.
Среди этих «хабиру» из Харрана в литературе Мари упоминается особое племя «сынов юга», племя «веньямин».
В Библии Веньямин — один из сыновей Иакова.
Указание на город Харран, где жили «хабиру» и племя «веньямин», вызывает воспоминание не только о самом Иакове, который долгое время, как сообщает Библия, жил в Харране, но прежде всего о деде Иакова, Аврааме. Потому что Авраам вышел из Ура халдейского в Харран и только оттуда, из Харрана, пошел в Ханаан, в землю «обетованную».
Харран существует еще и сегодня. Его причисляют к одному из самых старых городов мира. В Харране сохранился древнейший храм бога Луны, к которому еще в позднеассирийское и потом в вавилонско-халдейское время совершали паломничества цари Месопотамии, чтобы получить там благословение и совет. Некоторые из известных нам царей, например Ашшурбанапал и Набонид, подновляли и украшали святилище бога Луны в Харране.
Значит, там, судя по табличкам из Мари, должны были жить некоторые племена израильского народа. Только спустя многие столетия объединились они в Палестине, образовав государство Давида.
По данным из Мари, события эти относятся к XVIII и XVII векам до н. э.
Это было почти то же самое время, в которое, согласно Библии, жили Авраам и его отец со своей семьей. «И взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Арранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Авраама, сына своего, и вышел с ними из Ура халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там». Об этом сообщается сразу же после сведений о постройке Вавилонской башни (I кн. Моисея, 11).
Названия ряда мест вблизи Харрана соответствуют некоторым библейским именам. И прежде всего имя одного из братьев Авраама — Арран (I кн. Моисея, 11, 31). Совпадают также названия и имена: Фарра, Нахор и Серух. Помимо Аррана бросается в глаза имя Фарра, которого Ветхий завет называет отцом Авраама: «Серух... родил Нахора... родил сынов и дочерей... Нахор... родил Фарру (отца Авраама)... Фарра... родил Аврама, Нахора и Аррана».
Конечно, нет ничего необычного в том, что название местности или края переносится на родоначальника. Даже в новое время можно встретить многочисленные случаи, когда личные имена давались по месту происхождения их носителей, а потом это название переходило и в фамилию. Таким образом, можно не сомневаться, что названия Харран, Фарра и другие первоначально обозначали места, откуда происходили некоторые библейские родоначальники. От этих названий, в конце концов, и произошли имена людей.
Может быть, теперь при помощи клинописного архива можно объяснить имя отца народа Авраама, которого сначала называли Аврам. Это имя, по-видимому, связано с обозначением «ибрим», которое получило распространение наряду с названием «хабиру»: ибрим, вероятно, означает «потусторонние».
Что же это за «потусторонние»? Возможно, они жили сначала на той стороне реки?
Но какой реки? Евфрата?
И опять Библия объясняет: это был Евфрат. Там, на Евфрате, по другую сторону реки находился город, из которого вышли Фарра и Авраам, направляясь в Харран. Библия объясняет, что они пришли из Ура халдеев.
Да, но где же тогда находился Ур?
К ИСТОКАМ КУЛЬТУРЫ
Мой бог! Как хмельной напиток Шенкин
сладостен.
Как хмельной напиток, сладость у нее
в чреслах;
сладостен ее хмельной напиток.
Как ее губы сладостны, сладость у нее
в чреслах,
сладостен ее хмельной напиток...
В кабинетах ученых Запада ощущалось нарастающее беспокойство в связи с успехами в области изучения клинописных табличек. Потому что лингвисты неожиданно нашли собственное имя, с которым не знали, что делать.
Это собственное имя — Шумер, с ударением на втором слоге. Удивительно, что обнаружили его на клинописной табличке царя Ашшурбанапала, где царский писарь сообщал о «тайных шумерских документах».
Что же это было?
Никто из античных авторов об этом ничего не сообщал. У современных языковедов возникло пока еще не совсем ясное представление, что еще далеко не все сделано для полной расшифровки аккадской письменности, для исследования языка Ассирии и Вавилонии. Если даже Ашшурбанапал два с половиной тысячелетия назад считал шумерский язык «темным», то лингвисты и филологи нашего времени понимают, что они стоят перед еще более трудной задачей, чем та, которая была ими уже решена.
Шла ли речь о шумерах, пока еще никому не знакомом народе?
Некоторые европейские языковеды XIX века упорно отрицали даже возможность существования шумерского народа вообще. А если так, то, следовательно, не могло быть и шумерского языка. Будучи уже пожилыми людьми, они продолжали утверждать — как, например, французский ориенталист Жозеф Алеви, который, во всяком случае, был значительным исследователем в области семитологии,— что эти так называемые шумерские таблички представляют собой не что иное, как один из видо