настоящие охранники с настоящим огнестрельным оружием.
— Buenas noches, сеньор Прит, — угрюмо буркнул Мануэль. Его тропический шлем поблескивал в розоватом свете, который просачивался из атриума.
— Какие новости о Пу-Ба? — поинтересовался Джордж, скорчив уморительную гримасу.
Медвежий кивер высотой в два фута выглядел на его голове как загнанный на дерево опоссум.
— Он в Японии, — ответил Майкл.
— Покупает ее? — хихикнул Джордж.
— Не совсем, — уточнил Майкл, потому что мистер ирод намеревался купить всего лишь остров Якусима.
Майкл вошел в атриум — ослепительно сияющее помещение, эпическое, гулкое и грандиозное, блистающее полированной бронзой, серебристо-серым с красными прожилками мрамором, привезенным из Брешии. Лифт проносил его мимо этажей с разноязычными магазинами. Уровень «А» — испанский «Леве»; уровень «Б» — французский «Журдан»; уровень «В» — немецкий «Бек»; уровень «Г» — итальянский «Пинейдер». Сгорбленное отражение Майкла перелетало с этажа на этаж, отскакивая от начищенных до блеска бронзовых вывесок — сутулые плечи, залысины, изможденное лицо с запавшими печальными глазами. Он вышел на уровне «Д», этаже, откуда начинал свое извечное низвержение многоскоростной каскадный водопад, в данный момент поставленный на «медленно». Проходя мимо антикварного салона Нормана Крадера, Майкл на ходу предъявил свой пропуск охраннику-вьетнамцу и шагнул в открытый лифт.
Пентхаус занимал шестьдесят третий этаж. «Заоблачный замок, — задумчиво бормотал Майкл, а барабанные перепонки вибрировали от сумасшедшей скорости подъема. — Небесный Сан-Симеон», — решил он, покидая лифт. На входной двери из цельного полированного дуба красовалось бронзовое кольцо, вставленное в ноздри бронзового же минотавра. Майкл постучал.
Дверь ему открыл Бог. В конце концов, ведь именно ак величал себя обитатель пентхауса.
— Привет, Я — Бог, — приветливо поздоровался хозяин. — В макроэволюции, квантовой механике и еврейской истории меня называют Богом.
Снова этот странный голос, только на этот раз профильтрованный давлением в ушах Майкла.
— Майкл Прит.
— Знаю, — молвил выдававший себя за Божественную Сущность. И добавил: — Все.
Смуглая кожа, стрижка а-ля «доблестный принц» и глубокие шоколадные глаза не позволяли сразу отнести его к какой-либо определенной национальности, возраст и пол тоже не поддавались определению. Несколько женственная грудь обтянута белым шелковым домашним халатом.
Они пожали друг другу руки.
— Полагаю, вам нужны доказательства, — продолжал владелец пентхауса, но уже с легким упреком.
Он повел Майкла в зал, застеленный ковровым покрытием, таким мягким и шелковистым, что гостю показалось, будто ноги его ступают по гигантскому куску сливочного масла.
— Полагаю, вы ожидаете какого-либо знамения.
Они обошли великолепный концертный «Стейнвей», оказались возле стеклянной панели размером с площадку для игры в сквош.
— Вуаля, — изрек хозяин, махнув рукой в сторону занесенного снегом города.
Раз уж я Бог, Мне легко было предоставить Майклу Приту убедительные доказательства. Сначала одним мановением руки изменил погоду. Исчезли снег, холод, февраль. Ап, и вот в Нью-Йорке знойная летняя ночь, нет ни слякоти, ни ветра. На термометре — девяносто один градус по Фаренгейту.
Это произвело на Майкла сильное впечатление, но его неверие сменилось сначала удивлением, а потом ужасом и потрясением лишь после того, когда Я заполнил небеса светящимися серафимами, поющими: «Неприступная крепость — Наш Бог», а улицы заполонили шеренги херувимов, раздающих жареных индеек бездомным алкоголикам.
Конечно, Я все вернул назад. Восстановил время года, отправил домой ангелов, стер все это из коллективного сознания. Если чрезмерно вмешиваешься в земные дела, как Я давно заметил, люди впадают в хроническое обалдение и забывают Мне поклоняться.
— Выпьешь?
— Да-а. Вы-пью. Пожалуйста.
Майкл был настолько потрясен, что выронил свой знаменитый кейс.
— Вы действительно Бог? Сам Бог?
— С тех пор, как Себя помню.
— В это трудно поверить. Вы меня понимаете, да? У Вас есть бренди, господин Бог, сэр?
Всемогущий неторопливо подошел к книжным полкам из красного дерева и взял два сверкающих коньячных бокала и хрустальный графин с медового цвета жидкостью.
— Хочу, чтобы ты Мне рассказал кое о чем, но, чур, начистоту. Исповедь, если угодно. Учитывая, что ты убежденный католик, возможно, Мне следует позвать священника…
— Зависит от прегрешения, — пробормотал Майкл, мрачно обдумывая реальность своего помешательства. — Если простительное…
— Ты ведь ненавидишь Даниила Нимрода, не так ли? — резко прервал его Бог, наполняя оба бокала бренди.
Челюсть у Майкла отвалилась, а разом оглохшие уши оттопырились.
— У меня не такая уж плохая жизнь. Нет, в самом деле. Да. Собственная квартира на Лексингтон-авеню, посудомоечная машина и телевизор с плоским экраном.
— Он заставляет тебя обращаться к нему «сэр».
— Не заставляет.
— Он полон самомнения.
Майкл отхлебнул коньяку.
— Любой, кто достиг таких высот, как мистер Нимрод, имеет право требовать к себе уважения, Вы так не думаете?
— Ты завидуешь. Я же вижу, весь позеленел от зависти. У него собственная яхта и любовница, его имя появляется в «Форчун» раз в месяц, а что у тебя, Прит? Не можешь назначить даже простого свидания. Ладно, не будем об этом. Давай сменим тему. Что ты можешь рассказать Мне о Пропасти Нимрода?
Майкл нахмурился; он покрылся испариной, словно попал в жару суррогатного лета, которое Бог недавно организовал в Манхэттене.
— Я не могу обсуждать этот проект.
— А Гора Нимрода — еще один секрет? Твой босс в восторге, когда его имя мелькает повсюду, не так ли? Он из тех, кто стремится быть замеченным.
Бог сел на вращающийся табурет у рояля и стал указательными пальцами выстукивать «Собачий вальс».
— Я хочу встретиться с ним. Лицом к лицу. Здесь.
— Он вернется из Японии лишь через две недели.
«Я сошел с ума», — решил Майкл, доставая из кейса деловой блокнот в обтянутом кожей переплете. Только конченые шизофреники записывают в свои графики даты встречи с Богом.
— День святого Патрика подойдет? — спросил он, просматривая март. — Сможем втиснуть Вас в десять утра.
— Замечательно.
В квадрате «17 марта» Майкл вписал: «10 утра — Бог».
— Я могу поинтересоваться темой?
— Скажу лишь, что, если твой босс не научится быть чуточку скромнее, его постигнет большая и страшная беда.
Никогда еще «Собачий вальс» не звучал для Майкла Прита похоронным маршем.
Бог знает, почему Майкл так легко убедил своего босса в том, что встреча со Мной необходима.
Проблем не возникло только потому, что человек, занимающий такое высокое положение, как Даниил Нимрод, никогда не исключает возможности того, что однажды с ним вступит в контакт Ваш Покорный Слуга. Ничего удивительного, что первое, о чем спросил босс Майкла, так это почему вдруг командует Бог — не лучше ли им встретиться в «Сарди»? Майкл попытался объяснить, что небоскреб как нельзя лучше подходит для подобного рандеву: Бог, возможно, распоряжается небом, твердью и обозримым космосом, но Башней-то владеет Нимрод, и только Нимрод.
Никогда не недооценивайте силу слова. Когда Я назначил Адама главным биологом в Раю — разрешил ему назвать тигра «тигром», кобру «коброй», скорпиона «скорпионом» — то тем самым предоставил ему нечто вроде суверенной власти над всеми тварями. Тогда как для тигра, кобры и скорпиона Адам и ему подобные остались совершенно непостижимыми, то есть безымянными.
Нимрод согласился с доводами своего секретаря. Итак, встреча произойдет в назначенное Мною время и в назначенном Мною месте.
«Чтоб им, этим ирландцам, — думал Майкл. — С их вшивым парадом». Куда бы они ни свернули, везде натыкались на заграждения с надписью «Полицейское управление Нью-Йорка», и шофер повел лимузин окольными путями, в результате чего они оказались на площади Объединенных Наций, за добрых десять кварталов к югу от Башни.
Мистер Нимрод, спокойный и невозмутимый мистер Нимрод, не возмущался. Когда они ехали назад в центр, он потянулся, сделал глоток «Кровавой Мэри» и начал задавать вопросы, на которые не было ответов.
— Как думаешь, Он позволит нам упоминать имя Его? — Мальчишеское лицо босса сияло восторженной улыбкой — впервые после неудачи с островом Якусима Майкл видел его счастливым. — Пойдет слух, кто проживает на шестьдесят третьем этаже, и — бац! — на следующий день мы сможем удвоить арендную плату.
— Полагаю, Он предпочтет сохранить определенную анонимность, — возразил Майкл.
— Как ты думаешь, что Он хочет мне продать?
— Не думаю, чтобы Он что-нибудь продавал. — Майкл посмотрел в глаза Нимроду. «Сколько в нем энергии, — думал секретарь. — Как же баснословное богатство способствует здоровью!» — У меня сложилось впечатление, что он считает вас, ну…
— Ну-ну?
— Излишне амбициозным.
Босс пожал плечами.
— Во Вселенной достаточно места для моих амбиций, — заметил он, смешивая себе еще одну «Кровавую Мэри». — А может, это совсем не товар — может, услуга. Как ты думаешь, Майкл, Он продает услуги!
— Что вы имеете в виду?
— Ну, знаешь, — бессмертие или еще что-нибудь в этом роде.
— Мне бы не хотелось гадать.
— Фотосинтез?
— Не спрашивайте меня, сэр.
Даже после того как они покинули лимузин и вошли в атриум, босс продолжал сводить Майкла с ума своими вопросами. Нимрод заходил в магазины, радовался удивленным ахам и выпученным глазам продавцов: Боже правый, сам Великий и Недоступный прохаживался среди товаров, словно обычный покупатель с Пятой авеню, как самый заурядный миллионер. В «Бек» он остановился, чтобы повосхищаться нимфенбергскими шахматами за 2300 долларов; в «Аспри» покрутил в руках часы с камнями — рубинами и лазуритами — за 117 000 долларов; в «Боттичеллино» купил своему новорожденному пле