о я буду говорить тебе».
В Моаве царь встретил знаменитого мага с распростертыми объятиями, поднес ему новые дары и повел на холм, откуда виден был лагерь израильтян. Здесь Валаам построил жертвенник и вознес на него овна, потом он намеревался произнести проклятие, которое должно было погубить израильтян. Но — о чудо! — вместо проклятия с его уст сорвались слова благословения. Семь раз пытался прославленный чародей выполнить пожелание царя, построил семь жертвенников, возносил на них жертвы, и каждый раз бог принуждал его благословлять израильтян. Моавитский царь подозрительно поглядывал на то, что творит Валаам, и, когда в седьмой раз услышал те же самые слова, рассердился не на шутку и прогнал мага прочь.
Все это происшествие очень огорчило Валаама и, желая хоть как-нибудь сгладить обиду, нанесенную царю, он на прощание подал ему хитрую мысль: развратить израильтян и подорвать их силы с помощью моавитских женщин. Царь последовал его совету. Израильские мужчины, которым приелась монотонная лагерная жизнь и надоели строгие предписания Моисеевой религии, легко дали себя соблазнить. Моавитские женщины совершали обряд служения богу Ваал-Фегору самым разнузданным образом. В свое храмовое распутство они вовлекали израильтян и таким путем склоняли их к идолопоклонству. И вот один высокородный израильтянин привел к себе в шатер моавитянку, не считаясь с тем, что в это время верующие молились в скинии Яхве. Тогда Финеес, сын первосвященника Елеазара, возмущенный гнусным зрелищем, пронзил копьем преступную чету. Для верующих это послужило сигналом к решительной расправе с грешниками; во время резни, разбушевавшейся в стане, погибли двадцать четыре тысячи человек, виновных в том, что они изменили Яхве. Моавитян также постигла кара: двенадцать тысяч отборных израильских воинов огнем и мечом опустошили их страну. Во время этой резни погиб и Валаам — он поплатился жизнью за коварный совет, который дал моавитскому царю. В Моаве была взята огромная добыча. Кроме тридцати двух тысяч невольниц израильтяне захватили семьдесят две тысячи голов рогатого скота и шестьдесят одну тысячу вьючных ослов. Сыны Рувима и сыны Гада, а также половина колена Манассии облюбовали себе земли за Иорданом и выразили желание поселиться там. Моисей охотно согласился на это, однако потребовал, чтобы они сперва приняли участие в завоевании Ханаана.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ МОИСЕЯ. Моисей знал, что в силу приговора Яхве он не удостоится счастья переступить границы Ханаана и не достигнет главной цели своей жизни. Ему уже было сто двадцать лет, и хотя он сохранился и телом и духом, однако чувствовал, что смерть близка. Перед кончиной ему нужно было привести в порядок еще много дел. Прежде всего он провел всеобщую перепись и узнал, что народ израильский насчитывает шестьсот одну тысячу семьсот тридцать человек. Своим преемником он назначил Иисуса Навина, верного соратника и храброго военачальника. Используя свой сорокалетний опыт, Моисей дополнил уже существовавший свод законов новыми уставами и религиозными предписаниями, дав прочный фундамент для будущего общественного строя израильтян. Чтобы предотвратить распри, Моисей разделил территорию Ханаана между отдельными коленами. Только левиты и священники не получили особых уделов, так как обязаны были нести службу Яхве во всем Ханаане. Однако Моисей дал им во владение сорок восемь городов и местечек, которые должны были обеспечить им приличные условия существования. Он выделил шесть городов, в которых люди, виновные в неумышленном убийстве, могли найти убежище и тем самым избежать родовой мести. Потом Моисей сложил вдохновенную песнь во славу своего бога и велел израильтянам выучить ее наизусть, чтобы она воодушевляла их, и в злую и в добрую годину. Попрощавшись со своим народом, Моисей отправился один на вершину горы Нево. Грустным взглядом окинул он обширные пространства земли обетованной, куда ему не суждено было войти, и в одиночестве испустил дух. Кончина его окутана вечной тайной, и по сей день никто не знает, где искать место его погребения. Народ в течение тридцати дней оплакивал своего учителя, а потом свернул шатры, чтобы под водительством Иисуса Навина переправиться через Иордан.
Описанная в Библии история бегства из Египта и странствия в землю обетованную — это одновременно история еврейской религии. Израильтяне верили, что Яхве их особо полюбил, что он стал их освободителем, дал им законы, моральные нормы и общественный строй, создал религиозные учреждения, должности священников и литургический церемониал и под конец привел их в Ханаан как объединенный и организованный народ. Израильтяне ведь считали себя избранным народом, которому доверена важная историческая миссия, и поэтому не могли погибнуть, хотя по временам их постигали тяжелые наказания за нарушение синайского союза.
История этого драматического бегства израильтян постепенно утрачивала реальные черты. По мере того как сказание о Моисее передавалось из поколения в поколение, оно приобретало все более мистический характер, а исторические факты отступали на задний план. Последним придавали настолько малое значение, что не считали даже нужным назвать имя фараона-преследователя.
В туманных видениях пророков Осии, Михея и Иеремии исход израильтян из Египта приобрел мистическое значение — как проявление воли Яхве и событие чисто религиозное. Когда израильский крестьянин приносил на алтарь жертвы, состоящие из первых плодов его урожая, то он молился следующим образом: «Египтяне худо поступали с нами, и притесняли нас, и налагали на нас тяжкие работы; и возопили мы к господу, богу отцов наших, и услышал господь вопль наш, и увидел бедствие наше, труды наши и угнетение наше. И вывел нас господь из Египта рукою сильною и мышцею простертою, великим ужасом, знамениями и чудесами. И привел нас на место сие, и дал нам землю сию, землю, в которой течет молоко и мед» (Второзаконие, гл. 26, ст. 6–9). Жрецы, которые записали эпопею бегства израильтян из Египта и включили ее в свои священные книги, были не историками в современном значении этого слова, а теологами, рассматривающими историю Израиля с угодной им, религиозной, точки зрения. Все, что легенды приписывали Моисею, — его разговоры с Яхве, его чудеса и заповеди — воспринималось ими как неопровержимые, подлинные факты. К тому же в тот период, когда они приступили к редактированию исторических легенд, прошло уже несколько веков со времен исхода из Египта, и реальный ход событий подвергся процессу, который мы называем мифологизацией прошлого.
Вот почему ученым в наши дни приходится преодолевать огромные трудности, чтобы отшелушить из легенды ядро истины, и, несмотря на все усилия, затраченные в этой области, до сих пор нет единого мнения относительно того, что произошло на самом деле и существовал ли в действительности Моисей. Обычно по мере отдаления от давно минувших эпох верх берет элемент исторической правды и уменьшается роль легенды. С Моисеем происходит скорее обратный процесс. Авраам, Лот, Исав, Исаак и Иаков — это образы относительно реалистические, близкие и понятные своими человеческими чертами. Зато Моисей, по мнению некоторых ученых, в библейской истории наиболее таинственная личность. Вокруг его образа сложилось множество мифов. Великий вождь, законодатель и пророк, — это фигура внушительная, поразительная в своей трагической борьбе с собственными слабостями и со слабостями своего народа. Но как же мало мы знаем о нем как о человеке! Пожалуй, только то, что он легко воспламенялся гневом, что у него бывали минуты сомнения, что он дважды женился и у него были неприятности в своем же семейном кругу. Мы всегда видим его как бы отлитым из бронзы; это помазанник божий, непримиримый исполнитель воли Яхве. Ежегодно в праздник пасхи израильтяне в гимнах и псалмах славили Яхве и его полномочного представителя — Моисея, а опыт скитаний по пустыне приобретал в их обрядах характер религиозной мистерии, драмы, относящейся к миру иного измерения.
Но разве из этого должно следовать, что Моисей не был реальной исторической фигурой? Отнюдь нет! Современная наука стала более осторожной в вынесении приговоров в таких вопросах с тех пор, как она обнаружила на дне многих легенд и мифов целые залежи истинных событий. Так, например, Солона, Ликурга или Нуму Помпилия больше не считают мифическими фигурами. Это были вожди, которые действовали в поворотные моменты истории, и по этой причине в сказаниях последующих поколений были возведены до ранга великих символов.
Вполне вероятно, что среди израильтян выдвинулся вождь, законодатель и религиозный реформатор крупного масштаба, который сумел вызволить свой народ и повести его в Ханаан. Благодаря его таланту недисциплинированные, раздираемые внутренними склоками израильские племена объединились и одержали победы в Египте, в пустыне и в Ханаане.
Таким образом, не удивительно, что Моисей в народных сказаниях стал любимым национальным героем и пророком, что его вознесли на пьедестал святости. Он ведь проповедовал слово Яхве, а посему все, что он сказал и совершил, считалось законом и непогрешимым догматом.
Библейская легенда о рождении и смерти Моисея полна поразительных совпадений с легендами других древних народов. В Азии, Греции и даже в Японии рождению национальных героев обычно сопутствуют драматические обстоятельства. В младенчестве их бросают в воду в корзинках или в ящиках. В народных сказаниях обычно ничего не говорится о годах молодости героев, известно только, что воспитывались они при дворах чужих царей. Из клинописных текстов мы, например, узнали, что у великого царя Саргона, основавшего в 2350 году до н. э. в Месопотамии аккадскую державу, была та же судьба, что и у Моисея. Мать Саргона, жрица, тайно родила его и, положив в осмоленную корзину, пустила плыть по реке. Младенца выловил из реки водонос и садовник Акка, занимавшийся поливкой возделанных полей. Сказание несет на себе явственные черты народной легенды, но Саргон, несмотря на это, действительно существовал. Неопровержимые тому доказательства содержатся в документах, найденных в руинах месопотамских городов.