ло ясно одно: он стоит униженный у порога спальни любимой супруги, с ним обошлись как с первым попавшимся хлыщом. С ним, силачом из силачей, которым восхищались и земляки, и чужеземцы. Как ему после такого позора показаться на глаза людям? Надо оправдать себя любой ценой, отомстить насилием и хитростью за обиду и унижение. Обдумывая свой план, Самсон нахмурился и зловеще сказал: «Теперь я буду прав пред филистимлянами, если сделаю им зло».
Так началась война в одиночку Самсона с филистимлянами. Дома он не решался показываться и, как волк, кружил в окрестностях Фимнафа, готовясь отомстить ненавистному городу. Наконец ему пришла в голову идея, в такой же мере оригинальная, как и чудовищная. Он поймал в силки триста лисиц, связал их хвост с хвостом, прицепил к хвостам горящие факелы и погнал испуганных зверей в сторону города. Лисицы неслись вперед как безумные, поджигая по пути нивы, виноградники и оливковые сады. Все достояние филистимских земледельцев обратилось в прах. Жители Фимнафа, обезумев от отчаяния, убили бывшую жену поджигателя и ее отца. Самсон немедленно об этом узнал, поклялся, что месть его будет ужасна, и сдержал свое слово. Словно из-под земли вырастал он на дорогах перед прохожими, убивал и сеял такой страх, что никто больше не осмеливался высунуть носа за стены Фимнафа. Вскоре наступил голод, городскую жизнь парализовал застой и страх. По милости одного молодца гордый город очутился в таком положении, словно его осадила целая армия. Филистимляне решили положить конец террору Самсона. Их войска вторглись в Иудею и, грозя опустошить страну, потребовали, чтобы им выдали Самсона.
Трусливые иудеи тотчас же послали три тысячи воинов к ущелью скалы Етам, где в одной из пещер скрывался Самсон. Иудейский военачальник вступил с ним в переговоры и сердито его пожурил: «Разве ты не знаешь, что филистимляне господствуют над нами? что ты это сделал нам?» «Как они со мной поступили, так и я поступил с ними», — мрачно проворчал Самсон и тут же добавил: «Поклянитесь мне, что вы не убьете меня». Иудеи поклялись, что не убьют его, и Самсон добровольно сдался и позволил связать себя веревками. Филистимляне встретили пленника бранью и насмешками. Самсон равнодушно сносил все оскорбления, но, когда более смелые из врагов стали его щипать и бить кулаками, он рассвирепел, напряг мускулы, разорвал веревки, как нитки, схватил ослиную челюсть, валявшуюся неподалеку на земле, и в бешенстве накинулся на своих мучителей. В гневе своем он метался как одержимый, колотя наотмашь то вправо, то влево, и всякий, кто подвертывался ему под руку, падал как подкошенный с рассеченной головой.
Филистимлян охватил ужас, и с нечеловеческим воем, в панике они обратились в бегство. Самсон воспользовался замешательством и убил тысячу человек. Он непомерно был собой доволен и, возвращаясь в свое горное логовище, весело напевал под ритм своих шагов: «Челюстью ослиною толпу, две толпы, челюстью ослиною убил я тысячу человек».
Самсон не долго оставался в горах, так как благодарные земляки избрали его судьею. С тех пор в течение двадцати лет он управлял ими, и его имя приводило в трепет филистимлян, после горького урока уже не решавшихся его задевать.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ САМСОНА В ГАЗЕ. Самсон так верил в свои силы, что в одиночку ходил в филистимские города. Он шагал по улицам, рассматривал выставленные для продажи товары и даже взглядом не удостаивал городскую толпу, в страхе расступавшуюся перед ним. Иногда он заходил и в Газу, людный город, разбогатевший на торговле. Однажды он встретил там красивую блудницу, и она так ему понравилась, что он отправился к ней в гости. Весть о том, что Самсон намерен ночевать в Газе, быстро распространилась среди филистимлян. Они потирали руки от радости, что наконец-то заманили его в ловушку. С наступлением вечера городские ворота закрыли и поставили возле них стражей, которым было приказано под утро внезапно напасть на Самсона и убить его. Но Самсон каким-то образом догадался, что против него готовят засаду, и еще в полночь тайком ушел из дома блудницы. Стражи, не ожидавшие, что он придет так рано, мирно спали. Самсон убил их, а тяжелые городские ворота высадил, взвалил на плечи и отнес на вершину горы, на пути к Хеврону. Этот подвиг, свидетельствовавший не только о необычайной силе Самсона, но и о его небывалом хитроумии, содействовал его славе, а филистимлян вновь выставил на посмешище в глазах соседних народов.
САМСОН И ДАЛИЛА. В следующий раз влюбчивый Самсон попал в сети другой филистимлянки, по имени Далила, жившей в долине Сорек. Коварная женщина не стоила его любви. К ней пришли филистимские начальники и сказали: «Уговори его, и выведай, в чем великая сила его, и как нам одолеть его, чтобы связать его и усмирить его; а мы дадим тебе за то каждый тысячу сто сиклей серебра». У корыстолюбивой женщины загорелись глаза при мысли о таком богатстве.
Она дождалась ближайшей нежной встречи и с самым невинным видом спросила у своего возлюбленного, в чем секрет его великой силы. Однако Самсон, наученный горьким опытом, стал держаться осторожнее со своими милыми и не так-то легко выбалтывал секреты. Он решил подшутить над любопытной женщиной и доверил ей, якобы в величайшей тайне, что сразу потеряет всю силу, если его свяжут семью сырыми тетивами.
Предательница напряженно ждала ночи, чтобы выполнить свой замысел. Когда Самсон заснул, она связала его семью тетивами, потихоньку выскользнула из дому и привела филистимлян. Вернувшись в спальню, она крикнула, будто бы в испуге: «Самсон! Филистимляне идут на тебя».
Богатырь вскочил, как ошпаренный, с постели, в клочья изорвал стеснявшие его тетивы и проводил издевательским смехом заговорщиков, удиравших со всех ног. Далила уверяла, будто она тоже спала и что лучшим доказательством ее невиновности служит то, что она его своевременно предупредила. Самсон притворялся, будто верит ей, но, когда пронырливая женщина снова стала приставать, чтобы он выдал тайну своей силы, он решил позабавиться и поиграть с ней, как кошка с мышкой. Притворяясь, будто он поддается ее мольбам и любовным заклинаниям, Самсон поверял Далиле какой-нибудь с ходу придуманный им секрет и преспокойно засыпал в ее объятиях.
Например, однажды он сказал, что потеряет свою силу, если его свяжут новыми веревками, которые никогда еще не были в употреблении; в другой раз он признался, что одолеть его очень просто: для этого надо только заплести его волосы в семь кос, воткать их в основу ткацкой рамы и приколотить эту раму гвоздями к полу.
После каждого такого испытания Далила терпела позорное поражение, а филистимлянам приходилось спасаться бегством под хохот насмешника. Однако забава эта недолго оставалась безопасной. Хитрая женщина дулась и отказывала своему сладострастному любовнику в благосклонности, отравляла ему жизнь капризами и жалобами и в конце концов довела его до того, что ради собственного спокойствия он выболтал ей правду: «Бритва не касалась головы моей; ибо я назорей божий от чрева матери моей. Если же остричь меня, то отступит от меня сила моя; я сделаюсь слаб, и буду, как прочие люди».
Далила тотчас уведомила своих земляков, чтобы пришли к ней с обещанной денежной наградой. А сама тем временем усыпила Самсона на коленях своих и приказала цирюльнику состричь семь кос с его головы. Затем, разбудив Самсона, она с презрением оттолкнула его от себя и выгнала из дому. В ту же минуту подбежали филистимляне. Самсон кинулся на них, не зная, что его остригли и что Яхве лишил его силы в наказание за нарушение назорейского обета. После короткой схватки филистимляне одолели Самсона, заковали в цепи, выкололи ему глаза и с триумфом привели в Газу, Бессильного, ослепленного пленника сперва выставили на посмешище, а потом втолкнули в темное подземелье, где, прикованный к конному приводу, он должен был вращать жернова.
ГЕРОИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ САМСОНА. Победу над величайшим своим врагом филистимляне решили отметить жертвоприношениями и большим пиром в храме их бога Дагона. Это было высокое здание, подпираемое крепкими столбами. Просторный двор был окружен колоннами, портиками на первом этаже и лоджиями на втором, Собралось там много гостей, все шумно веселились. Филистимляне, отчаянные любители празднеств и пирушек, пили не только вино, они были также любителями пива.
Веселье шло вовсю, шум усиливался, и рабам пришлось немало набегаться, чтобы успевать вовремя наполнять кубки. Захмелевшие гости потребовали, чтобы Самсон развлекал их музыкой; его привели из подземелья и втиснули ему в руки семиструнную арфу.
Слепой великан, униженный всем, что с ним стряслось, стоял в храме между двумя колоннами и покорно наигрывал на струнах мелодию, которую ему когда-то пела мать. Но пьяные гуляки не слушали. Они привели Самсона только для того, чтобы насладиться видом его падения и отомстить ему таким образом за все минуты страха, за все обиды, какие они от него претерпели.
Бледный, как труп, с пустыми глазницами, Самсон терпеливо сносил издевательства и оскорбления. Казалось, он стал беспомощным и душевно сломленным. Никто и не догадывался о том, что переживает он в эту минуту. Никто не заметил также, что у него снова отросли волосы, источник его великой силы.
Тихо шевеля губами, он с мольбой шептал: «Господи боже! вспомни меня и укрепи меня только теперь, о, боже! чтобы мне в один раз отомстить филистимлянам за два глаза мои». Потом он сказал отроку, который привел его из подземелья: «Подведи меня, чтобы ощупать мне столбы, на которых утвержден дом, и прислониться к ним». Отрок исполнил его просьбу. Тогда Самсон обхватил руками два столба и громко воскликнул: «Умри, душа моя, с филистимлянами!» В храме Дагона внезапно наступила тишина, люди повскакали с мест и со страхом смотрели на слепого. В то же самое мгновение Самсон напряг мускулы и изо всех сил рванул на себя столбы. Храм с чудовищным грохотом рухнул, погребя под своими развалинами богатыря и три тысячи филистимлян, которые там пировали.