Для того чтобы могли нагромоздиться почти три метра ила, вода в том месте должна была в течение очень долгого времени стоять на высоте без малого восемь метров. Подсчитано, что при таком уровне воды вся Месопотамия могла стать жертвой разбушевавшейся стихии. Значит, здесь произошла катастрофа в масштабе, редко встречающемся в истории, и тем не менее катастрофа все-таки локального характера. Но в представлении жителей Передней Азии пространство, захваченное катастрофой, составляло весь мир, и для них наводнение было всемирным потопом, которым боги покарали грешное человечество. Сказания о катастрофе переходили из века в век — от шумеров к аккадцам и вавилонянам. Из Месопотамии сказания эти перекочевали в Ханаан, здесь древние евреи переделали их на свой лад и свою версию запечатлели в Ветхом завете.
Во всех городах на берегах Евфрата и Тигра возводились странные по форме сооружения огромной высоты. Они складывались из кубических или округлых глыб, нагроможденных друг на друга ярусами, сужающимися кверху, наподобие ступенчатых пирамид. На срезанной верхушке обычно находилось небольшое святилище, посвященное местному божеству. К нему вела трехмаршевая каменная лестница. Во время богослужения по лестнице под хоровое пение и звуки музыкальных инструментов проходила процессия жрецов в белых одеждах.
Самая знаменитая из этих пирамид, называемых зиккуратами, находилась в великолепной столице страны Вевилоне. Археологи раскопали ее фундамент и нижнюю часть стен. Мы точно знаем, каков был ее архитектурный облик, потому что помимо ее описаний на клинописных табличках найдено ее изображение. Пирамида состояла из семи ярусов, и высота ее равнялась девяноста метрам.
Возник вопрос: не была ли вавилонская пирамида прообразом библейской Вавилонской башни? Известный французский ученый Андре Парро посвятил этой проблеме целую книгу и на основе ряда доказательств пришел к убеждению, что вопрос этот не вызывает ни малейших сомнений. Здесь трудно привести всю его довольно сложную и обстоятельную аргументацию. Ограничимся наиболее существенными доказательствами. Согласно библейскому сказанию, в те времена, когда на земле еще существовал один язык, люди строили Вавилонскую башню в стране Сеннаар, которую некоторые ученые отождествляют с Шумером. Строительный материал, которым они пользовались, — обожженный кирпич и речная глина в качестве цемента — в точности соответствует строительному материалу вавилонской пирамиды.
В книге Бытие (гл. 11, ст. 7) мы читаем: «…смешаем там языки их, так чтобы один не понимал речи другого». Почему же евреи считали Вавилонскую башню символом человеческого тщеславия и почему, по их мнению, именно здесь Яхве смешал языки потомков Ноя? Прежде всего следует сказать, что название столицы «Вавилон» означает на вавилонском языке «врата божьи» (баб-илу), а на древнееврейском языке сходно звучащее слово «балал» означает процесс смешения. В результате звукового сходства обоих слов Вавилон легко мог стать символом языкового хаоса в мире, тем более что был многоязычным городом. Не нужно также удивляться тому, что евреи видели в Вавилоне и его пирамиде олицетворение дерзости и греховности по отношению к богу. Вавилонские цари построили пирамиду, используя труд рабов и военнопленных, согнанных из разных стран света. В VII веке до н. э. вавилонский царь Набополассар приступил к реставрации древней башни и, между прочим, приказал выбить на ее стене следующую фразу: «Людей многих национальностей я заставил работать над восстановлением этой башни».
Среди рабов, участвовавших в реставрации башни, наверное, были и евреи. В их памяти сохранилось тяжелое вавилонское пленение, и эти горькие воспоминания нашли отражение в сказании о Вавилонской башне. Как мы увидим дальше, тема Вавилонской башни прозвучит в Библии еще раз, когда речь пойдет об ангельской лестнице, которая приснилась Иакову, внуку Авраама. Однако с периода вавилонского пленения тогда уже прошло много времени. Новые поколения, родившиеся в Ханаане, почти полностью забыли об обидах, которые причинили их предкам вавилонские цари. Правда, образ пирамиды не стерся в их памяти, он приобрел только совершенно другое значение: стал лестницей, символизирующей союз человека с богом.
АВРААМ, ИСААК И ИАКОВ
СЕМЬЯ АВРАМА ЖИВЕТ В УРЕ. У Фарры было три сына: Аран, Аврам и Нахор. Самый старший, Аран, умер рано, оставив только одного сына, Лота. Аврам взял в жены свою сводную сестру, Сару, а она оказалась бесплодной. Фарра был очень богат.{5} Он жил в прекрасном доме, имел много слуг, рабов, сотни баранов, золото и серебро, а также сыновей, которые помогали ему в работе, присматривая за слугами, пасущими скот на пригородных пастбищах. Кроме того, Фарра, давно расставшись с жизнью кочевника-скотовода, занимался торговлей. Итак, он был уважаемым патрицием знаменитого Ура Халдейского, как его называет Библия.
Отсутствие в Библии каких-либо сведений об этом городе мы восполним тем, что нам известно из археологии и истории. Столица древнего Шумера к тому времени существовала уже более тысячелетия. На ее узких, извилистых, немощеных улочках всегда было шумно и людно. Сквозь пеструю толпу с трудом пробивались караваны навьюченных ослов или отряды царской стражи. Только когда на улице появлялись торжественные фигуры жрецов в белых полотняных одеждах, люди почтительно расступались. Высоко над крышами города поднималась конусообразная пирамида со святилищем бога луны Наннар Син на вершине. Это была одна из пирамид-зиккуратов, славившихся не только на берегах Тигра и Евфрата, но даже в далеком Египте, а там ведь уже давным-давно были построены фараоновы пирамиды, причисленные к чудесам света. Окрестности Ура походили в ту пору на цветущий сад. Среди сети искусственных больших и малых каналов, по которым живительной влагой растекались ленивые волны Евфрата, купались в солнечных лучах квадраты полей, засеянных ячменем и овощами, оливковые и финиковые рощи, сочные, тучные луга. Всюду мелькали полунагие загорелые тела крестьян и рабов, занятых на полевых работах. По Евфрату двигались тяжелые баржи, груженные товарами. У ворот и стен города располагались странствующие купцы и кочевники со своими стадами, уставшими от долгого пути.
ФАРРА РЕШАЕТ ПЕРЕСЕЛИТЬСЯ В ХАРРАН. Отчий дом Фарры стоял в городе у самой крепостной стены. Двухэтажный, кирпичный, побеленный известью, он имел внушительный вид, как и подобает жилищу свободного гражданина Ура. Маленькие сени за входной дверью, где гость мог в водоеме ополоснуть ноги и руки, вели на мощеный двор, полный воздуха и света. По каменной лестнице поднимались наверх — там были расположены отдельные комнаты, соединенные снаружи галереей, покоившейся на четырех столбах. По покатой крыше, нависавшей над галереей, дождевая вода свободно стекала во двор, а оттуда по каналу — на улицу. За лестничной клеткой были расположены: терракотовый туалет, кухня, кладовая, баня и помещение, в котором рабыни растирали жерновами зерно на муку. На первом этаже находилась молельня со статуей семейного божества. Под ее каменными плитами хоронили в глиняных гробах умерших членов рода.
Фарра занимался хозяйством, отдавал распоряжения, вел счета и торговал. Ежедневно утром и вечером он клал поклоны домашнему божеству, а в праздники отправлялся к подножию пирамиды и страстно молился богу луны, в то время как жрецы в великолепных одеждах шествовали вверх и вниз по лестнице под серебристые звуки труб и пение хора. Казалось, Фарра так и доживет свой век в достатке и спокойствии. Ведь он достиг уже весьма преклонного возраста и нажил солидное состояние. Однако же в один прекрасный день Фарра решил запереть свое жилище, отказаться от удобств, навсегда покинуть родной город и направиться в далекий городок Харран, в бассейне верхнего Евфрата, на берегу его притока Нар-Бали.
Первыми путешественниками и посредниками в торговле были в древности кочевники-скотоводы, которые перегоняли стада с пастбища на пастбище и забирались в своих скитаниях очень далеко. Сначала они просто обменивали свои изделия — кожу, ткани из козьей шерсти, жиры, масло, молоко и мясо — на товары, которых сами не производили. Со временем они обнаружили, что могут получать прибыль, покупая товары в одном городе и продавая их дороже в другом. Такой торговле способствовало то, что кочевники все время были в пути, и оседлое население городов и деревень охотно пользовалось их услугами.
Фарра именно таким образом сколотил свое состояние. Потом, однако, он пришел к выводу, что ему выгоднее расстаться с кочевой жизнью, поселиться в Уре и заниматься посредничеством между кочевыми племенами и их покупателями. От этих странствующих купцов и скотоводов Фарра узнал много интересного о городке Харране и его окрестностях. Харран был расположен на одном из самых оживленных торговых путей того времени. Этот протоптанный караванами путь вел от Персидского залива вверх по Евфрату, в районе Харрана круто сворачивая на юго-запад, проходил мимо городов Кадеша и Дамаска, пересекал Ханаан вдоль средиземноморского побережья и подходил к границам Египта. Это был очень длинный, кружной путь. Почему практичные купцы делали крюк в сотни километров вместо того, чтобы направляться из Ура прямо на запад, в Ханаан? Потому, что иначе им пришлось бы идти через ужасную, безводную Сирийскую пустыню. На это можно было решиться, только имея верблюдов, но верблюды в ту пору еще не были приручены; лишь в XII веке до н. э. ими стали пользоваться в качестве вьючных животных. Приручили их бедуины в далекой Аравии — таинственной стране, поздно вступившей на арену истории.
Фарра знал, должно быть, что земли в районе Харрана чрезвычайно плодородны, что там есть фруктовые сады, пашни, обширные луга. Он знал, что там нет недостатка в воде, ибо Евфрат и Нар-Бали поят землю и никогда не подводят земледельцев. К тому же — и это, пожалуй, было важнее всего — Харран стал своеобразной международной ярмаркой. Купеческие караваны останавливались там и обменивали ценные товары, привезенные из Месопотамии и Египта. Итак, Фарра мог там успешно заниматься торговлей, не отказываясь в то же время от традиционного в его роду скотоводства.