ЕСФИРЬ — ЦАРИЦА ПЕРСИДСКАЯ. Персидский царь Артаксеркс на третьем году своего царствования устроил великий пир и созвал на него всех князей и вельмож Персии и Мидии, а также правителей подчиненных ему стран от Индии до Эфиопии. Пир длился сто восемьдесят дней без перерыва, а под конец царь пригласил на семидневный пир всех жителей города Сузы, независимо от богатства и общественного положения.
Столы были расставлены во дворе и в саду царского дома. Над ними для защиты от солнца повесили белые, зеленые и фиолетовые ткани, прикрепленные к мраморным столбам. Гости возлежали на золотых и серебряных ложах, установленных возле столов на плитах из изумрудного и белого мрамора. Кушанья и вино слуги подавали на блюдах и в кубках из литого золота. Одновременно на женской половине дворца царица Астинь принимала жен князей, вельмож и придворных.
На седьмой день пира Артаксеркс пожелал показать гостям царицу, ибо она была невыразимо прекрасна, и потребовал, чтобы Астинь в царском венце явилась пред его очи. Но она заупрямилась и не захотела слушаться приказа. Возмущенный ее непослушанием, Артаксеркс тут же созвал совет из семи князей персидских и мидийских, чтобы принять решение: как поступить со своенравной женщиной. Почтенные мужи были очень встревожены дерзостью царицы, они опасались, что ее пример окажется заразительным и покой в их собственном доме тоже будет нарушен. Посему один из них сказал так: «Поступок царицы дойдет до всех жен, и они будут пренебрегать мужьями своими и говорить: „царь Артаксеркс велел привести царицу Астинь пред лице свое, а она не пошла“. Теперь княгини персидские и мидийские, которые услышат о поступке царицы, будут то же говорить всем князьям царя; и пренебрежения и огорчения будет довольно». Царь решил навсегда прогнать свою супругу. Одновременно он разослал во все концы страны послания, в которых всем царским подданным на их языках внушалось, что женщины обязаны слушаться своих мужей. Таким путем была подавлена в самом зародыше угроза женского бунта.
Вскоре царь приказал отобрать во всем его государстве самых красивых девушек и доставить их во дворец. Под надзором доверенного евнуха отобранные девицы в течение двенадцати месяцев натирались миррой и другими благовониями и подкрашивали лицо, а потом в свой срок всходили на царское ложе. Через четыре года пришла очередь красавицы по имени Есфирь. Она была иудейка, но никто об этом не знал, потому что она этого не открыла. Родителей она потеряла еще в детстве, и ее воспитывал сын ее дяди, Мардохей, иудей, в числе многих переселенный из Иерусалима. Есфирь так приглянулась Артаксерксу, что он полюбил ее больше всех своих жен и надел царский венец на ее голову.
По просьбе воспитанницы Мардохея назначили во дворец привратником, и вскоре он снискал такое доверие, что дежурил у порога царской спальни. Это озлобило двух других привратников. Однажды Мардохей подслушал их разговор и узнал, что они замышляют убить царя. Он сразу же сообщил об этом Есфири, которая предупредила супруга о грозящей ему опасности. Заговорщиков отправили на виселицу, а царь еще крепче привязался к своей возлюбленной.
Мардохей приобрел такое влияние при дворе, что не склонял головы даже перед первым министром Аманом, а это был всемогущий вельможа, которого все боялись и при виде которого падали на колени. Один только Мардохей не падал перед ним на колени и не кланялся. Обуреваемый бешенством, Аман тем не менее чувствовал себя бессильным, ибо враг его пользовался личным покровительством царя. И только случайно узнав, что Мардохей иудейского происхождения, Аман нашел способ с ним расправиться. По настоянию своего первого министра Артаксеркс подписал декрет, предусматривающий истребление всех иудеев, живших в Персии, поскольку они сохранили свои особые обычаи, законы и религиозные обряды. Услышав об этом, Мардохей разорвал на себе одежды, надел власяницу, посыпал голову пеплом и с громкими, отчаянными воплями побрел по улицам Суз.
Есфирь решила действовать.{43} На следующий день она устроила пир и пригласила царя и его первого министра. Аман, надувшись от гордости и от того, что его так отличили, стал еще более самоуверенным и приказал поставить виселицу высотой в пятьдесят локтей — на этой виселице он собирался повесить Мардохея.{44}
Меж тем ночью царь не мог заснуть и велел принести ему памятную книгу, в которой нашел старую запись о том, как Мардохей спас ему жизнь. Среди множества своих обязанностей царь совсем об этом забыл, но теперь решил вознаградить своего верного слугу.
На следующий день Аман явился к царю, чтобы тот утвердил приговор о казни Мардохея. Тогда Артаксеркс спросил его: как следует поступить с человеком, которого хочешь особо отличить? Твердо уверенный, что речь идет о нем, Аман ответил: «Тому человеку, которого царь хочет отличить почестию, пусть принесут одеяние царское, в которое одевается царь, и приведут коня, на котором ездит царь, возложат царский венец на голову его. И пусть подадут одеяние и коня в руки одному из первых князей царских, и облекут того человека, которого царь хочет отличить почестию, и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят пред ним: „Так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестию!“» Каков же был его ужас, когда он услышал, что царь имел в виду Мардохея. В соответствии с собственным же советом он должен был посадить своего врага на коня и провести по городу, возвещая удивленным царевым подданным: «Так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестию!»
Едва Аман вернулся домой, взбешенный своим унижением, как явились евнухи с приказом, чтобы он шел на царский пир. Есфирь призналась царю, что она иудейка и родственница Мардохея. Со слезами на глазах она умоляла царя отменить приговор об истреблении ее единоверцев. Теперь Артаксеркс понял всю подлость Амана и, едва только тот появился во дворце, приказал его повесить на той самой виселице, которую заготовили для Мардохея.
По просьбе Есфири царь не только отменил ужасный декрет, но даже разрешил иудеям отомстить своим врагам по всей Персии. Так погибло семьдесят пять тысяч человек, и в том числе десять сыновей Амана. Мардохей, занявший после смерти Амана пост первого министра при царском дворе, разослал во все иудейские общины письма с призывом ежегодно, в память о спасении, торжественно отмечать радостный праздник пурим, что означает «праздник судьбы», поскольку тогда решилась судьба иудейского народа.
ТОВИТ — ВЕРНЫЙ ИЗРАИЛЬТЯНИН НА ПЕРСИДСКОЙ ЗЕМЛЕ. В одном из маленьких галилейских городков, на территории, занимаемой коленом Неффалимовым, родился Товит. Он рос в религиозной атмосфере дома, где царила привязанность к традиции и вере предков. В том же духе он воспитывал своего сына, которого назвал Товией. Когда Товита увезли в ассирийскую неволю, он как-то сумел наладить свою жизнь. Ему повезло, он разбогател, но богатство свое использовал не для себя, а делился с наиболее нуждающимися земляками, которых сурово угнетали ассирийцы. Особенно самоотверженно Товит воздавал своим землякам последний долг и хоронил умерших израильтян согласно с ритуалом Моисеевой религии, что по тем временам грозило строгим наказанием.
Однажды, усталый после захоронения мертвых, Товит лег на землю за стеною двора, а на стене были воробьи; птичий помет попал ему прямо в глаза, и у него сделались бельма. Товит кротко переносил слепоту, не роптал на бога, а к насмешкам и издевательствам злостных безбожников относился с величайшим смирением.
Когда старый Товит почувствовал, что дни его сочтены, он послал своего сына Товию к бедному Гаваилу, — которому в свое время одолжил десять талантов серебра, — чтобы получить с него долг и привезти своему страдающему отцу.{45} Служить проводником неопытному юнцу вызвался сам ангел Рафаил, который для этого случая принял человеческий облик. А ехать надо было в далекий город Раги Мидийские. Молодой Товия, неожиданно увидев красивого юношу в дорожной одежде, спросил: «Скажи мне, брат, из какого ты колена и из какого рода?» А тот ответил, что происходит от сынов израильских и направляется в Раги Мидийские. Приятно удивленный, Товия сообщил эту радостную весть отцу, и тот посоветовал ему держаться незнакомого путника. И молодой Товия в нем не разочаровался. Ангел Рафаил довел его до Раг Мидийских, нашел там для него жену, дочку Рагуила, Товиева родича, а вернувшись вместе с Товией домой, излечил слепоту его старика отца. Тогда старый Товит, исполненный благодарности к Рафаилу, сказал своему сыну: «Приготовь, сын мой, плату человеку, который ходил с тобою; ему надобно еще прибавить». Он отвечал: «Отец мой, я не буду в убытке, если отдам ему половину всего, что принес». Рафаил, однако, не согласился принять вознаграждение и открыл, кто он такой.
ИОВ. В арабской земле Уц жил богобоязненный и праведный человек по имени Иов. Счастье улыбалось ему во всех отношениях, ибо помимо семи сыновей и трех дочерей было у него семь тысяч овец, три тысячи верблюдов, пятьсот пар вьючных волов, пятьсот ослиц и великое множество челяди. И в то время, как дети его пировали, а он возносил жертвы всесожжения на своем поле, собрались у бога ангелы, а среди них затесался сатана. Когда бог спросил его, откуда он явился, сатана ответил: «Я ходил по земле и обошел ее». Когда бог спросил, не видел ли он Иова, человека богобоязненного и праведного, который никому не причинил зла, сатана задиристо ответил, что легко быть богобоязненным, если ты богат и счастлив. И с вызовом сказал богу: «Простри руку твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он тебя?» Бог согласился подвергнуть благочестивого Иова испытаниям и предоставил сатане свободу действий.
Вскоре на Иова стали обрушиваться несчастия. Савеяне украли его скот и поубивали пастухов, огонь небесный сожрал овец и слуг. Халдеи угнали верблюдов, а из пустыни налетел ураган и обвалил дом, погребя в руинах сыновей и дочерей Иова. Старик разодрал свои одежды, остриг голову и, поклонившись богу, сказал с глубочайшим смирением: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, господь и взял; да будет имя господне благословенно!»