24:14. Защищая тех, кто признавал свою вину, римские адвокаты указывали, что обвиняемый сознает, что нарушил закон (concessio), и либо настаивали на отсутствии злого умысла (purgatio), либо просто просили о помиловании (deprecatio). Но Павел, признав, что он действительно проповедовал учение, названное его обвинителями «ересью», не признает себя правонарушителем и не просит о помиловании. Его оправдательная речь являет собой блестящий образец этого жанра. Во-первых, этот вопрос подлежит рассмотрению только в рамках иудейского закона и не является преступлением, предусмотренным римским правом. Во-вторых, христианская вера уходит корнями в *Ветхий Завет и, следовательно, является древней религией, которая требует защиты как форма иудаизма под эгидой римской веротерпимости. Признание того, что не было преступлением, — характерный риторический ход, имеющий целью подчеркнуть искренность подзащитного, но не имеющий никакого отношения к обвинению в нарушении закона.
24:15. *Фарисеи и другие иудеи, верившие в *воскресение праведников, не сходились во мнениях в вопросе о воскресении грешников. Одни считали, что грешники будут воскрешены для суда (после которого их ожидает либо уничтожение, либо вечные муки); другие считали, что они не будут воскрешены вообще. Первые христиане, высказывавшиеся на эту тему, поддерживали представление о зоскресении грешников для суда (Ин. 5:29; Отк. 20:5), что естественным образом вытекает из Дан. 12:2.
24:16. Здесь Павел подразумевает, что человек, имеющий надежду на то, о чем говорится в ст. 15, всегда старается быть непорочным перед Богом и людьми. Доказательство, основанное на вероятности, считалось в древнем судопроизводстве наиболее убедительным.
24:17. Благотворительность высоко ценилась в иудаизме, но едва ли это сообщение могло произвести впечатление на Феликса. Более важным ему могло показаться то, что доставка пожертвований была несомненным доказательством верности Павла своему народу и обычаям предков. И снова довод, основанный на вероятности (ст. 16), доказывает нелепость обвинений в осквернении храма.
24:18,19. Павел появлялся перед народом, но не выступал с речами до мятежа, и отсутствие очевидцев в таком оживленном месте лишает его обвинителей важного аргумента, тем более что основные свидетели уже возвратились в Азию после праздника. В нарушении порядка были виноваты они сами, а не Павел.
24:20,21. Вероятно, римские власти квалифицировали это дело как религиозные разногласия среди иудеев, каковые не входят в сферу компетенции римского правосудия.
24:22–27Феликс отсрочивает решение
24:22. Лисий, тысяченачальник, был независимым свидетелем, не заинтересованным в поддержке какой-либо из сторон.
Ни Павел, ни его обвинители не упоминали об Иисусе, и слова Павла звучали как слова истинного *фарисея; но Феликс понимает, о какой религии идет речь. Трудно предположить, что Феликс ничего не знал о массовом движении Иисуса в Иудее (21:20), но в этот период римляне считали его политически неопасным; разница между христианами и бандитами, которые убивали людей, оказалась в итоге совершенно очевидной. 24:23,24. Павел, вероятно, все еще содержался во дворце прокуратора (23:35), поэтому Феликс мог посещать его, равно как и друзья Павла, которые могли передать ему деньги, предназначавшиеся для дачи взятки Феликсу (ст. 26). Склонные к взяточничеству чиновники иногда содержали людей под стражей именно с этой целью; более позднюю, но отчасти похожую историю рассказывают о римском императоре Домициане, который оправдал философа за мудрость, но оставил его в заключении, чтобы беседовать с ним в частном порядке.
Друзилла была младшей дочерью Ирода Агриппы I и сестрой Агриппы II. Она вышла замуж за правителя небольшой области в Сирии, но в возрасте шестнадцати лет развелась с ним по требованию Феликса, чтобы выйти замуж за него. Хотя он нарушил неписаный римский закон о том, что правитель не может жениться на женщине из своей провинции, Феликс пользовался неограниченной властью до тех пор, пока его брат Паллас пользовался влиянием в Риме (см. коммент. к 23:24). Друзилле здесь около двадцати лет, и она со своей иудейской верой могла повлиять на мужа, попросив его выслушать Павла.
24:25. Хотя богачи часто держали около себя философов, увлекаясь их интересными идеями, пророки Божьи никогда не льстили их слуху, в отличие от большинства философов (Иер. 38:14–23). О воздержании любили говорить и моралисты, но учение о грядущем суде было сугубо иудейским и, вероятно, непривычным для прокуратора. (Хотя были известны предсказания египетских евреев о суде, большинство эллинизированных представителей иудейской знати придерживались точки зрения *саддукеев и некоторых знатных *фарисеев, напр., *Иосифа Флавия [который разделял представления *Платона о посмертном существовании] или Филона, чьи воззрения были в наибольшей степени заражены эллинистическим эклектизмом.)
24:26. Известно, что Феликс не отличался справедливостью; *Иосиф Флавий сообщает, что он посылал священников к кесарю по пустяковому обвинению. Альбин, который вступил в должность через несколько лет после Феликса, освобождал из тюрьмы всех, в том числе мятежников, за деньги, полученные от их родственников. Хотя Феликс не пал до такой степени, в древних источниках он представлен как взяточник, и сказанное в этом стихе не должно нас удивлять.
24:27. Дела часто накапливались, и прокураторы, по-видимому, даже не пытались завершить их до окончания срока своей службы.
Когда Феликса сменил на его посту Порций Фест (вероятно, летом 59 г. н. э.), иудейские руководители из Кесарии, в конце концов, прибыли в Рим, чтобы выдвинуть против него обвинение (римский закон позволял провинциям выдвигать обвинение против своих правителей со 149 г. до н. э.). К счастью для него, его некогда всесильный брат Паллас, который уже не пользовался большим влиянием при дворе Нерона, сохранил, тем не менее, некоторые связи, позволившие защитить его от возмездия иудеев. Отметив, что Феликс оставил Павла в узах, «желая доставить удовольствие Иудеям», Лука, вероятно, подразумевает, что Феликс хотел задобрить иудеев.
25:1-12 Суд Феста
*Иосиф Флавий изображает Феста в более благоприятном свете, чем Феликса или Альбина; Фесту удалось разрядить напряжение и захватить многих мятежников. По свидетельству Иосифа Флавия, Фест умер на посту, прослужив в Палестине не более одного-двух лет. Обширные параллели между слушанием дела Иисуса в Лк. 23 и Павла в Деян. 25, 26 показывают, что Лука хочет сопоставить их, как это делали некоторые историки в своих сравнительных жизнеописаниях; Лука подчеркивает, что христиане должны следовать по стопам Иисуса.
25:1. Резиденция Феста находилась в Кесарии, но соображения политической целесообразности заставляли римского прокуратора навещать представителей местной власти в Иерусалиме.
25:2. Отношения между Феликсом и иудейскими властями были натянутыми, но появление нового правителя давало иудеям шанс снова поставить на повестку дня отложенный ранее вопрос.
25:3–5. Иудейские иерархи хотели, чтобы Павла перевели в Иерусалим; поскольку по всей стране действовали мятежники, они были уверены, что на них не падет подозрение в организации нападения на Павла. 25:6. «Сев на судейское место» (pro tribunali), Фест приступил к официальному слушанию. 25:7,8. Обвинение в нарушении иудейского закона и осквернении храма могло попасть на рассмотрение в римском суде только в том случае, если Павел нарушил святость храма, что не было доказано. Однако самым тяжким было обвинение в измене (seditio) кесарю.
25:9. Исторические данные свидетельствуют о том, что Фест был более справедливым и более склонным к сотрудничеству правителем Иудеи, чем все остальные римские деятели, занимавшие этот пост. Он, несомненно, стремился наладить добрые отношения с местным населением.
25:10,11. Римские граждане имели право обращаться в суд кесаря (provocatio ad Caesarem), хотя император в тот период обычно передавал дела в другие инстанции. Позднее, губернатор Плиний в Ви-финии казнил много христиан, но дела римских граждан отправлял в Рим. Жители провинции, не имевшие римского гражданства, не имели права на обращение в суд кесаря, если только дело не касалось обвинения губернатора в вымогательстве или обжалования смертного приговора.
25:12. Римский судья обычно имел при себе совет (consilium), с которым он совещался; поскольку губернатор не всегда был специалистом в области права (iurisprudentes), ему были необходимы советники, хотя он сам решал, следовать их рекомендациям или нет. Гражданин мог обжаловать смертный приговор (appelatio), но выдвижение подобного требования до начала слушания (provocatio), как в случае с Павлом, было редкостью, поскольку оно могло пойти не на пользу дела. Фест имел свои причины не отклонять просьбу Павла. Отклонение апелляции к кесарю могло вызвать нежелательные политические последствия, тогда как отправка Павла в Рим была выгодна Фесту, так как исключала вероятность вызвать недовольство иерусалимских руководителей в случае, если его решение будет противоречить их вердикту.
25:13–22Фест и Агриппа II
25:13,14. Когда Агриппа I умер (12:23), его сыну, будущему Агриппе II (упоминаемому здесь), было только семнадцать лет; его дочери Веренике исполнилось шестнадцать, Мариамне — десять, а самой младшей, Дру-зилле, — шесть лет. Агриппа II управлял небольшой частью Палестины в сотрудничестве с римлянами. Он отстаивал интересы своего народа, но проявлял лояльность по отношению к Риму и позднее, в 89 г., выпустил монету в память о победе римлян над иудейскими повстанцами. Как свидетельствует *Иосиф Флавий, Агриппа часто наносил визиты римским официальным лицам, особенно новоприбывшим. Фест позднее принял сторону Агриппы в споре со священниками.
Вереника была сестрой Агриппы. Некоторые древние авторы злословили по поводу ее близких отно