инимали, налегали на фрукты, сладости, листали яркие журналы, висли на своих партнерах, дурачились…
Что в кейсе у Марафона?
Костя опустил бинокль, сказал, пережевывая шашлык:
— Дело идет к обеду, неужели они так просидят до вечера? А итог таков: компашка вооружена. И знаете, где стволы? В этих кожаных поясных штучках с молниями — как их называют, не знаю. У одного выпал, когда полез за баксами. Может, их мафия для этого придумала и выпустила в ширпотреб? Удобная вещь! Но меня, майор, заинтересовал кейс Марафона. Он его, во-первых, ни разу не раскрыл — тогда зачем брал? Во-вторых, когда он уходит купаться, неизменно пододвигает кейс дружкам. И, в-третьих, все вместе они ни разу не покинули свое насиженное место. А вообще, примитивные головорезы…
Фидинеев подивился наблюдательности этого крепыша с нежным девичьим лицом.
Костя потянулся, встал:
— Нанесу-ка я визит вежливости…
Он спустился к морю, поплыл в сторону картежников, вышел и пристроился к группе играющих в мяч. Играл долго, шутил с девушками, то приближаясь к картежникам, то отдаляясь.
Фидинеев, не отрывая глаз от бинокля, неожиданно вскочил. А случилось вот что… Костя, принимая мяч, вдруг с силой ударил по нему — мяч пулей влетел в круг картежников; почти с такой же скоростью он побежал за мячом и плашмя растянулся прямо на колоду карт. Там произошла короткая свалка. Костя встал и слегка поклонился, прижав правую руку к сердцу. Поднялся Марафон и быстро влепил Косте зуботычину. Костя лишь развел руками и понуро отошел. Один из сидящих, с фигурой зажиревшего штангиста, что-то сказал Марафону и примирительно замахал рукой.
Через пять минут появился веселый Костя.
— Визит прошел почти в теплой дружественной обстановке, — сказал он, — я давно понял, что втереться в их круг через «дверь» не получится: компания замкнутая, а я не «Мисс Вселенная» и даже не «Мисс Юрмала.» Пришлось лезть через «окно». А ввязываться в драку никак нельзя — опасно. Но я узнал главное: у Марафона, к моей глубокой зависти, есть автомат АКС-74У, замаскированный под обычный кейс. После легкого нажатия на кнопку кейс превращается в грозное оружие. Ко всему кейс еще может быть использован в качестве пуленепробиваемого щитка. Очень хорошая «игрушка», она используется в России только президентской охраной. Мне приходилось видеть…
— Как же он попал к Марафону?
— В дни октябрьских событий в Москве произошла утечка. Марафон лишь перекупил у кого-то.
— Сильно ударил? — спросил Фидинеев.
— Пустяки. Еще не вечер, сочтемся.
— Мы должны доставить клиента целым и невредимым, — зачем-то сказал Фидинеев.
— А вот мне на это, майор, наплевать. Мы еще не знаем, как сложится обстановка… И потом, я неподотчетен никому, как и вы. По крайней мере, в официальной форме. Да и ни в какой!
Фидинеев задумался и неожиданно спросил Костю о его воинском звании, если есть таковое.
— Такое же, как и у вас, — кратко ответил тот.
Фидинеев усмехнулся и подумал: «В таком возрасте майора получил лишь Гагарин. Эх, времена пошли».
Тем временем компания засобиралась.
— А вот это уже плохо, — сказал Костя, — второй раз им попадаться на глаза мне не пристало. Берите, майор, инициативу, я буду все время поблизости. Только не подставляйте физиономию, могут нервы не выдержать — тогда и я не помогу.
С разных сторон они двинулись за компанией. Картежники вышли к скверу возле католического собора, пересекли узкую улочку и скрылись за дверью полуподвального кафе. Спустя некоторое время туда зашел Фидинеев и очутился в красноватом дымном полумраке. Справа полукругом возвышалась стойка бара, слева стояли столики, отделенные друг от друга высокими стенками. Компания выкинула за шиворот сидящего одинокого паренька, сдвинула второй стол, расселась, шумно смеясь и пересыпая речь отечественным матом. Фидинеев сел к ним вполоборота на высокий круглый стульчик, достал доллары, показал на кофейный агрегат и пирожное.
Боковым зрением Фидинеев почувствовал на себе пристальный взгляд Марафона. «Собачье чутье, — подумал Фидинеев, — надо уходить». И тут он увидел, как Марафон встал и направился к нему. Он внутренне сжался, оставалось только ждать.
— Вали отсюда, земляк, — услышал он над ухом. — Закрываемся на «санитарный час».
Фидинеев закивал, пошел к выходу. Встали и молча вышли еще две парочки.
У перекрестка маячила фигура Кости.
— Выпихнули? — сочувственно спросил он. — А жаль, разговор у них мог быть интересным, особенно щебетание этих целомудренных девиц. Но на нет и суда нет. Наша задача усложняется — теперь и вам нельзя попадаться ему на глаза. А пока займем исходные позиции, вы — в собор, я — туда. Если они вернутся к морю, засядем в пляжном пивном баре, если Марафон вдруг соберется домой, сойдемся здесь. Но ни в коем случае преследовать не будем. Основная работа предстоит ночью.
В чужом доме
«Санитарный час» в кафе длился три с лишним часа. Компания вывалилась на улицу изрядно захмелевшей, девицы имели весьма потрепанный вид. Трезвым выглядел лишь Марафон. Фидинеев, до этого усердно разглядывавший внутреннюю архитектуру католического собора, увидел, как вся компания вышла на перекресток и, размахивая деньгами, остановила две машины. Они развернулись и помчались в сторону Рижского шоссе.
— Все нормально, — зашел успокоить Костя. — Сейчас я ворвусь в кафе и заполошно поинтересуюсь у бармена, куда делись мои закадычные дружки. Не думаю, что они второй раз за день заглянут в этот подвал.
В кафе Костя пробыл с минуту, ошалело выскочил, засовывая в карман брюк бумажник.
— Нормально, майор! Смылись в Дзинтари — это совсем рядом. В кабак. Ушицы им захотелось из речной рыбы. Я бы и сам не против, особенно из стерляди. Ладно, обойдемся луковым французским супом — вон в той забегаловке.
Они прикинули дальнейший план действий.
— По словам старика-соседа, — сказал Костя, — никаких компаний у нашего клиента никогда не собирается. Сам он пунктуально возвращается к полуночи. Странная пунктуальность для такого головореза… Пойдем к Паулю…
Пауль дремал в машине. Лицо его просияло при виде коллег, еще больший восторг вызвал пухлый пакет с беляшами и парой бутылок молока.
— Что старик? Уходил куда? — спросил Костя.
— Хотел, да я настоял — остался дома.
— За стариком глаз да глаз! Придется вам, Пауль, до конца разделить с ним компанию и беляши. А мы пройдемся по округе и, видимо, появимся с «клиентом» после полуночи. Будьте в машине, но укройтесь вон в том проулке. Когда увидите нас, подъезжайте к воротам. На этом первая часть операции завершится.
Костя и Фидинеев обошли ближние окрестности, присмотрелись, откуда и как лучше проникнуть в дом Марафона.
Когда окончательно стемнело, они появились снова. Костя быстро перемахнул через сетчатую ограду, предусмотрительно взяв с собой электрошоковую складную дубинку. Как ни был он осторожен, шум услышали псы и дружно, еще не понимая ничего, двумя тенями метнулись к пригнувшемуся Косте. Их могучий лай был коротким — раздался тонкий визг, и все стихло. Фидинеев тяжело, с двумя кейсами, перелез через забор; псы пластом лежали возле ног Кости. Они зашли с тыла особняка, где находилась дверь черного хода.
Костя, сосредоточенно сопя, позвякивал отмычками, то и дело напирая плечом на дубовую дверь. Потом устало сел:
— Недооценили мы Марафона, дверь с той стороны заперта на засов. Надо приступать с парадного, но там светло от фонарей. Будем как на освещенной сцене. А окна соседей всегда опасны, если даже в них темно.
— Может быть, возьмем у ворот, когда подъедет? — предложил Фидинеев.
— Полночь в курортном городке — это начало активной жизни. Хорошо, устроим небольшой спектакль. Я разденусь до плавок и похожу по аллее, изображая физкультурника. Психология людей консервативна: если кто и увидит меня, подумает: чокнулся хозяин, вышел принимать лунные ванны. Кто и когда в истории мирового грабежа взламывал двери голышом? Тем более собаки молчат.
— А если…
— Они еще с полчаса будут лежать в отрубе. А потом еще часа три их не будет интересовать внешний мир, хотя бродить они начнут.
Фидинеев видел из-за угла, как Костя вальяжно прошелся по освещенной аллее, сжимая в руке отмычки. Подошел к двери, начал ковыряться в замке. Вдруг послышался шум остановившейся машины, чей-то голос на ломаном русском прокричал:
— Сосед, что случилось?!
— Захлопнулась дверь, проклятая! Сейчас я ее вторым ключом…
— Помочь?
— Пустяки.
Машина отъехала. Бешено колотилось сердце. Наконец Фидинеев почувствовал шевеление внутри дома. Черный ход открылся, и он кинулся в дом вслед за Костей.
По комнатам ходили на ощупь, свет с улицы совсем не проникал сквозь тяжелые шторы. Прикрывая ладонью фонарики, вошли в спальню. На прикроватной тумбочке сверкал ряд пузырьков, лежал лист бумаги.
— Вот и вся загадка его пунктуальности, — сказал Костя, — клиент наш строго по часам принимает какую-то отраву. Вот таблица. И всегда есть в ней цифра 24. Может быть, потому и не пьет, как его дружки. Впрочем, болезнь его меня не интересует, как и содержимое этих пузырьков. Пойдем устраиваться в прихожей. Остался час с четвертью…
Они сели на мягкие скамеечки под вешалкой, вынули из кейсов оружие и прочие спецприспособления.
— Я его накрою, а ты защелкивай «браслеты», — сказал Костя, впервые перейдя на «ты». — Потом я делаю короткое замыкание, чтобы погасить фонари, мы вытягиваем «клиента» на воздух, открываем его ключом ворота, грузим в БМВ — и поминай как звали! Но дело у нас — сугубо творческое. В случае чего палим из двух стволов и смываемся.
— Это нежелательно, — возразил Фидинеев.
— Я не надеюсь на наши суды. Прикончим дома… в случае попытки к бегству.
Выстрелы на поражение
Около полуночи снаружи особняка Марафона послышался шум подъехавшей машины. Фидинеев и Костя прильнули к узкому боковому окну прихожей. В конце освещенной дорожки, за решеткой ворот, показалась длинная фигура Марафона. Он позвякал цепью, распахнул ворота и медленно подкатил к самому крыльцу. Сбоку, пошатываясь, появились два пса с опущенными к самой земле мордами. И тут случилось страшное: из «Ситроена» возникла могучая фигура человека в модной майке, за ним выпорхнула девица… Марафон громко позвал собак: