ону-автомату…
После спектакля его встретили у театра два знакомых парня из местного отделения. Усталые, злые, голодные…
В ТОТ ВЕЧЕР так ничего и не произошло. Ни у этого театра, ни у других. Снова все затихло. Но Литвина это не обескуражило. Он начал ощущать азарт погони за приоткрывшейся тайной. Вот она, уже рядом, протяни руки и…
Георгий проверил по картотеке всех известных автоворов, почерк которых хоть как-то напоминал последние случаи. Не так уж много их оказалось. Двое отпали сразу. Один готовился выйти на свободу, как он уверял руководство исправительно-трудового учреждения «с чистой совестью». Другой только начал перевоспитываться. Третий имел абсолютное алиби. С ним Георгий когда-то встречался: тот не раз проходил по разным уголовным делам. Теперь того скрутила язва. Навестившему его Литвину он обрадовался. Смотрел грустными глазами и с самого начала разговора, потупясь, попросил, чтобы Георгий не проговорился здесь, кто он и зачем пришел. Что делать…
Остальные тоже отпали по тем или иным причинам. Литвина это даже не огорчило. Последняя версия подтверждалась.
Прежде всего, внимательно просмотрев афиши, он понял, что преступник ходит не просто на премьеры, а старается попасть на один из первых спектаклей, когда в театре собирается самая престижная публика. Причем интересует его не каждая премьера, а обязательно в известном театре, куда ни с какой нагрузкой билеты не достанешь.
Что из этого? А то, что «нахлебник Мельпомены» хорошо знал театр! И не только по рецензиям. Он должен крутиться если не в самих театральных кругах, то хотя бы в околотеатральных. Вот и направление поиска.
Литвин наслаждался чувством полета, пока не зазвонил телефон.
— Георгий, ты? — спросили на том конце провода. — Здоров… Володя Майоров… Хорошо, что узнаешь… Ты, вроде, о всех «раздетых» машинах запрашивал данные? Так вот, у нас опять вчера было…
— Когда? Где? — Литвин быстро подвинул чистый листок бумаги и взял ручку.
«Обобрали» новенькие «Жигули». У театра. Как обычно, вечером.
Литвин торопливо поблагодарил, повесил трубку и полез в стол за репертуарным сборником. Он уже выучил все даты премьер. А вчерашний день вроде выпал из памяти. Что-то необычное с ним — раньше никаких признаков склероза не наблюдалось.
Быстро отыскал нужную страницу… театр… день… «Деревянные кони». Старый, традиционный спектакль для этого театра.
Подлый внутренний голосок ехидно захихикал.
Георгий снял трубку, набрал номер.
— Алло, театр?.. Добрый день… Литвин беспокоит, из МУРа. С кем, простите, разговариваю?.. Федор Петрович, вы не подскажете, какой у вас вчера вечером был спектакль?.. «Деревянные кони»… Точно? И не было замены?.. Нет… Спасибо, до свидания. Нет, нет, ничего не надо… Конечно, обращусь, непременно… До свидания.
Вот тебе и ровное течение «дедуктивного» метода! С отпечатками пальцев все-таки попроще. Особенно, когда их хозяин проходит по картотеке.
Чего «нахлебника» потянуло на этот спектакль? Решил сменить отработанную систему? Зачем? Мужик-то, по всему, ушлый, привык бить в десятку. А на обычном спектакле с клиентурой можно пролететь.
Вопросы повисали в воздухе гирляндой. И ответов на них не было…
СТАВШАЯ такой родной, версия рушилась, как дом, в котором ты успел обжиться. Плюнуть на старый и построить новый? Стекло, бетон, вместо избушки на курьих ножках. Но делать этого Литвин не хотел. Эмоции восставали против фактов. И зачем торопиться?
Георгий решил встретиться с предпоследним потерпевшим. Он тоже выпадал из привычного ряда. Иван Александрович Мигунков, слесарь-станочник крупного завода. Недавно награжден орденом «Знак Почета». В общем, человек интересный для многих, только не для «нахлебника».
Потерпевший жил в Перове. Во дворе Георгий увидел «Волгу», заботливо покрытую брезентовым чехлом…
«Странно, даже марку машины переменил. Раньше только «Жигули» брал», — подумал Литвин, обходя под любопытными взглядами старушек, «дежуривших» на скамейках у подъездов, машину.
Квартира Мигункова была на четвертом этаже. Георгий бодро взбежал по лестничным пролетам, перевел дух и нажал кнопку звонка. За дверью громко закукарекало. Литвин от удивления нажал на кнопку еще раз. Снова закричал петух. Появилось желание попробовать еще, но в этот момент дверь открылась. На Георгия внимательно смотрела полная моложавая женщина.
— Здравствуйте, — сказала она и, не дожидаясь ответа, пригласила: — Проходите.
Литвин вошел. Хозяйка мельком, но с интересом взглянула на удостоверение и крикнула:
— Ваня! К тебе товарищ из МУРа.
Мгновенно из комнаты выскочил шустрый мальчишка лет десяти и, держась на почтительном расстоянии, стал не отрываясь рассматривать «живого сыщика». Следом за ним появился высокий мужчина с густой проседью в волосах.
Литвин объяснил, зачем он.
Иван Александрович пригласил его в комнату. В дверях Георгий оглянулся. Мальчишка все так же, приоткрыв рот, смотрел на него. Литвин не удержался и показал ему язык. Тот ответил и… попался на глаза Ивану Александровичу.
— Игорь! — сказал он строго. — Нам тут с товарищем поговорить надо. А ты иди, иди… телевизор вон посмотри.
Мальчик нехотя ушел.
— Внук? — поинтересовался Георгий.
— Да нет… сын… Младший. Старший-то в армии… Припозднились мы с матерью…
Иван Александрович махнул рукой. Дескать, обычные заботы.
— А вы, наверное, по поводу машины? — Мигунков отвлекся от семейных проблем.
— Да. Может, поможете чем? Ну, предположим, что необычное заметили или новое вспомнили? — безнадежно спросил Георгий.
— Трудно сразу, вот так… Мы вроде все уже рассказали. Надя! — Из кухни, неся на подносе чашки с чаем, появилась жена. — Надя, ты не спеши, присядь-ка… Вот тут товарищ интересуется: в тот день, когда в машину нашу залезли, не было ли чего такого необычного?
Женщина задумалась.
— Рада бы, — протянула она, — ничего, хоть убейте. Да и какие там необычные вещи. Все как обычно. Даже вот Ваня, Иван Александрович, — поправилась она, — как всегда, впритык к самому началу приехал. Словно на десять минут пораньше приехать нельзя.
— Ладно, ладно, — пробормотал хозяин, — это товарищу не интересно.
— Зато нам интересно было. Спектакль вот-вот начнется, а мы еще на дороге шастаем. Едва место нашли в переулке!
— Не мы же одни, — оправдывался Иван Александрович.
— И что из того? Нашел утешение, — не успокаивалась женщина, добродушно отчитывая мужа, потом пояснила: — Мы только встали, а там, глядь один на «Жигулях» по переулку ездит. Медленно так, туда-сюда. Место искал. Вот мой сейчас на него и кивает.
— А вы рядом с какими машинами стояли?
— Первые «Жигули», — авторитетно ответил Мигунков, — а сзади ижевский «Москвич».
— О том, опоздавшем, подробнее можете рассказать?
Литвин задал вопрос просто так. Неудобно было уходить сразу. Новой информацией и здесь не пахло.
— «Жигули», — начал хозяин, вспоминая, — мы это уже вроде говорили? Модель — третья. Цвет темный. То ли синий, то ли коричневый — врать не буду, не помню. Ну и… все.
Начали прощаться.
— Так что, не ловится пока преступник? — сочувственно спросила Мигункова. Муж сердито посмотрел на нее — дескать, что попусту спрашивать.
— Ищем, — неопределенно ответил Литвин.
— Да мы так, из любопытства, — стараясь загладить неловкое впечатление, зачастила женщина. — Да и взять-то у нас ничего серьезного не взяли. Лишнего мы в машине не держим. Не игрушка — автомобиль. А вы заходите, заходите к нам. По делам или так — чайку попить.
Внизу Георгия проводили взгляды все тех же бдительных старушек, гадавших, к кому приходил этот высокий, красивый.
ЛИТВИН вошел в свой кабинет и сел за стол. Чистый — противно посмотреть.
Зазвонил телефон. Трубку поднимать не хотелось. Телефон не отставал.
«Шесть»… — отсчитал Георгий и сдался.
— …Алло… Привет… я не пропал… просто закрутился… серьезно… Ну, не обижайся… Хорошо, обижайся, но не сейчас. Я скажу когда… Да, неприятности… Конечно, по службе… И правильно, все равно бы не сказал… Развеяться?.. В театр?.. — это было уже смешно. — Понятно, что давно не были… Когда?.. Завтра… в «Сатиру»… Это как тебе билеты удалось достать? Ах, министерство ради праздника закупило… Боюсь, не смогу… Вряд ли, при таком режиме… Какая дура будет терпеть мой режим? Нет, это не ты дура. Наоборот… Придется брать меня в мужья? Что ж, мы люди подневольные. Как сильный пол скажет, так и будет… Нет, это служебный телефон и я таких вещей по нему говорить не буду. Ну, целую… Ладно, не по телефону. Вот встретимся… Все, все, при встрече… Завтра позвоню. Пока…
Надо же! В театр пригласила. Век бы его не видеть. Заботливое у них начальство. Купить спектакль!..
Литвин усмехнулся. Но улыбка так и застыла на лице… Конечно!.. Купить спектакль!.. Вот где отгадка. Он поднял еще теплую трубку.
— Алло, Федор Петрович? Литвин беспокоит. Я вам несколько дней назад звонил… Еще один вопрос… Да нет, небольшой, думаю, никаких бумаг не нужно. Билеты на тот спектакль, помните, «Деревянные кони», как распространялись?.. Никак?.. Все билеты были закуплены трестом? Да, да, знаю… Что вы, к вам никаких претензии… Еще один вопрос. Кто об этом знал?.. Все знали… Объявление было… Вот как… Билеты оставались? Пропуска?.. Можно уточнить, на чьи фамилии?.. Жду… Записываю… Спасибо. Всего доброго.
Вот и все. Не ломается версия. Сам себя запутал. И сам себя испугался. Здесь наш «нахлебник» и накроется.
ОСЕНЬ в городе, как королева балов на исходе красоты. Нет в ней лесной умиротворенности и спокойной мудрости увядания. Бросает яркие листья под колеса мчащихся машин, словно хочет откупиться от ползущей зимней стылости. Только уже чернеют голые корявые ветки, которые нечем прикрыть. А машины все мчатся и мчатся. Они не помнят ничего. У них нет памяти.