— Не горячись, Володя, — отвечал Корытин. — Значит, имеет. Не стал бы он гонять человека понапрасну.
— Тогда пусть объяснит, что к чему.
— А какой резон трезвонить загодя? Всему свое время…
Едва сотрудники вышли из кабинета Яраданова, как в приемную влетел Жилин. В руках он держал миниатюрный магнитофон.
— Наташенька, — крикнул секретарше, — пропусти без очереди. Срочно!
— Заходите, — сказала она, прихорашиваясь. — У него абсолютно никого.
— Сергей Яковлевич, — с порога заговорил Жилин, — кое-что проясняется, Мы опросили нескольких таксистов, в самое разное время. И все заявили, как сговорились: примерно в час ночи в районе автовокзала к ним подходили два рослых парня, один темноволосый, другой белесый, просили подкинуть до деревни Болотино.
— Так, так, любопытно…
— Ну, а таксисты знаете какие? Капризные… До Болотино не поехали, дескать, далеко. Вот тут я одного частника записал, Бубенцова, колоритная, скажу вам, личность. Хотите послушать?
Жилин включил магнитофон.
«Сижу я, значит, в своих «Жигулях», супругу ожидаю, — зазвучал глуховатый певучий голос — Подходят двое, рослые, здоровенные: «Мужик, до Болотино подбросишь?» «А сколь дадите?» — спрашиваю. «Считай, что четвертной у тебя в кармане», — говорит чернявый. «Дак это нормально», — отвечаю. И предлагаю садиться. Сели. Тот, который потемней, на переднее сиденье, другой — сзади. «Ну, чего застыл, трогай», — зашумели. Говорю, чуток обождите, ребятки, должон супругу дождаться. Тот, что рядом сел, нахальный такой, глазищи вытаращил: «Что, старик, баба с нами? Э, нет, баба — это к несчастью». И пулей из машины…»
— Молодец, Константин Андреевич, — удовлетворенно сказал майор. — Что записал — молодец. А теперь давай подумаем… Знаешь, что в рассказе Бубенцова наводит на размышление?
— Что они женщины испугались…
— Правильно. Но дело не в женщине. Они испугались второго лица. Зачем же им убирать с дороги сразу двоих? И дальше. Значит, если они могли подойти к Бубенцову, к другим водителям, точно так же могли попросить Мыльникова?
— Конечно.
— Слушай, Андреич. — Яраданов привстал из-за стола, глаза его загорелись. — Скажи мне, как выглядел Бубенцов? Какой он — толстый, грузный, массивный или…
— Хиляк он. Кожа да кости.
— А другие водители, с которыми Бабарыкин и Черемшанцев беседовали?
— Такие же тощие, Сергей Яковлевич, мы ж вместе ходили… Ясно, ясно, к чему вы клоните. Мыльников тоже телосложения хлипкого.
— Лет десять назад, — стал рассказывать Яраданов, — пришлось мне допрашивать одного типа, нападавшего на таксистов. И вот сейчас я вдруг отчетливо вспомнил его. У него, знаешь ли, была своя незатейливая логика. Он выбирал в жертву человека заведомо слабого, по крайней мере, производящего такое впечатление. С ним, дескать, легче управиться. Хотя, по правде говоря, преступник просчитался: один из «хилых» водителей оказался великолепным спортсменом, перворазрядником по боксу. Он так отхлестал нападавшего, что превратил его в бифштекс, честное слово. И сам же доставил в милицию.
— Эти парни тоже, видать, искали слабого, — отозвался Жилин. — И, кажется, нашли.
Вернулся Корытин. Приоткрыв дверь, доложил:
— Сергей Яковлевич, деньги выдавались новые, прямо-таки хрустящие. В пачках, перевязанных крест-накрест бумажными полосками. Купюры — пятирублевые.
— Неужели? — Яраданов заулыбался, потирая руки от удовольствия. В этот момент он был похож на мальчишку, который, не скрывая чувств, радуется предстоящей удаче. Теперь такое же слово «неужели» — произнес Корытин:
— Неужели это так важно, Сергей Яковлевич.
— Важно! Архиважно! — горячо заговорил майор. — Это, Виктор Петрович, заметно упрощает дело. Смотрите. Деньги новые, в пачках. Значит, располагались в определенной последовательности. Надо непременно узнать, кто получал зарплату перед Травиным или после него. А зная номера денег его товарища, произвести несложные подсчеты.
— Тогда мы узнаем, какие деньги, под какими номерами, следует искать. Я правильно понял?..
КОГДА Пелагею Никитичну связали и бросили в небольшой грязный закуток, где хранились веники, тряпки и прочий хлам, сначала она буквально онемела от страха. Но придя в себя, стала кричать, звать на помощь. Никто не отозвался. Потом поняла, что связаны только руки. Ногой открыла дверцу, с трудом приподнялась. Так, связанная по рукам, и прибежала к дочери. Дверь открыл зять, ахнул: «Маманя, что с тобой?» Дочь запричитала: «И зачем тебе эта работа? Говорила ведь, бросай… Что у нас, денег нету? На холодильник не наберем?» Зять тут же по «02» связался с милицией. И вот уже телефонный звонок дежурного по УВД майора милиции Кравца поднимает с постели майора милиции Яраданова.
— В поселке Раздольное, на птицефабрике, ограблена касса, — отчетливо, как диктор на вокзале, говорил Кравец. — Сторожа связали, сейф увезли…
Начальник УВД города был вызван в областной центр, и Яраданов принял командование на себя.
На место происшествия выехали оперативные сотрудники, следователь, эксперт-криминалист, кинолог. В числе первых оказался там работник дежурной части УВД Завадский. Бывший сотрудник ГАИ, он сразу же обнаружил неподалеку от конторы свежий след протектора, оставленный «Москвичом». «Надо сообщить дежурному, — подумал Завадский, — что искать следует «Москвич».
— Валерий Васильевич! — Завадский обернулся на голос и увидел растерянного Женю Борисова, местного шофера, которого хорошо знал. — Валерий Васильевич, а у меня гараж взломан и мой «каблучок» угнали.
Завадский мгновенно сориентировался: «каблучком» водители называют машину «ИЖ», у которой колесная основа «Москвича». Значит, след оставил не «Москвич», а именно «ИЖ». Он побежал в контору, к телефону.
— Искать надо «каблучок», — сообщил в дежурную часть. Номер: 40—49 ЧОП.
Перекрывались дороги, ведущие на соседние областные города, перекрестки, паромная переправа через реку Шершавку. Поднимался в воздух вертолет. На месте происшествия в поте лица трудилась следственно-оперативная группа. Накануне ограбления кассы коридор второго этажа был тщательно вымыт, и эксперту Любови Жигульской не составляло особого труда обнаружить целую дорожку «пылевых» следов. Причем, одни были оставлены подошвами, другие — какой-то мягкой тканью. У эксперта возникло предположение, что кто-то из преступников снял обувь и шел в носках.
— И еще одна деталь, Михаил Федорович, — докладывала Жигульская начальнику экспертно-криминалистического отдела Селиверстову. — В подметочной части обуви левой ноги есть характерная особенность, вроде бы шов. Просматривается четко.
Работник уголовного розыска расспрашивал сторожа. Напуганная до смерти Пелагея Никитична жалобно всплескивала руками, повторяя одно и то же:
— Ой, умру, не выдюжу. Ой, судить меня мало…
— Успокойся, бабушка. Как они выглядели?
— Они ж, анчихристы, бабьи чулки на свои рожи понапялили… Ну, прямо пантомасы. О, господи! Ты прости меня, мать царица небесная, понаделали кин всяких…
— Ты, бабушка, не отвлекайся. Скажи, сами-то они какие?
— Длинные дылды… Как столбы телеграфные. Плечищи — во! Одного я запомнила, он раньше приходил вроде бы на разведку.
Она опять запричитала, «запела» по-волжски:
— Что ж я, дура, молчала-то? Ой, грех какой, прости меня, господи. Спрашивашь, какой из себя? Лицо худое, злобное. Волосы темные, курчавые, как у барашка. Ты токо слови — узнаю враз!
А тем временем в УВД города поступило сообщение: одна гражданка, собирая на опушке леса грибы (примерно в 40 километрах от Челновска), обнаружила труп мужчины. Это, как выяснилось, был водитель такси Павел Мыльников.
Дело к своему производству приняла прокуратура.
КАПИТАНУ Корытину действительно не составляло особого труда установить очередность получения зарплаты. Кассир Железнякова пояснила:
— Сам Травин деньги не получал. Он торопился на заседание завкома и попросил своего напарника — Григорьева Николая Демьяновича. У нас такое разрешается и, представьте себе, никаких недоразумений. Сначала Николай Демьянович свои получил, а уж потом за Травина расписался. Очень хорошо помню.
К Корытину подошла молодая дородная женщина. Представилась: Строганова, из отдела кадров.
— Вы уж про Николая Демьяновича не подумайте что плохого, — несколько обиженно, как показалось Корытину, проговорила она. Сама видела, как передавал он деньги Травину.
Токарь Николай Демьянович Григорьев встретил сотрудника милиции доброжелательно. Узнав, что для раскрытия преступления необходимо знать номера его денег, тотчас достал кошелек.
— Почти все целехоньки. Лишь пятерку разменял. Жена у меня в отпуске, в деревню поехали, вот и ношу зарплату с собой.
— Скажите, Николай Демьянович, Травин никому не отдавал денег? Мог же он долги вернуть, взносы заплатить.
— Нет, нет. Когда он с завкома пришел, мы с Натальей Петровной Строгановой, из отдела кадров, разговаривали в цеху. Тут я ему и отдал деньги. Смена заканчивалась, и взносы уже никто не принимал. Вскоре Травин ушел домой… Вы скажите, он будет жить?
Корытин не ответил, лишь плечами пожал. Затем переписал номера банкнот, принадлежавших Григорьеву, и сразу же вычислил, как того требовал Яраданов, последующие номера пятирублевок, которые должны были находиться в кармане Травина.
Прибыв в управление, он протянул Яраданову лист бумаги с выписанными в столбик цифрами. Майор проводил «оперативку» и был весь в делах.
— Извините, Сергей Яковлевич, я, наверное, не вовремя, — смутился Корытин.
— У нас все дела важны, Виктор Петрович, — спокойно ответил заместитель начальника УВД. Посмотрел на цифры. — Превосходно. Теперь будем думать дальше…
В тот же вечер с помощью целой группы сотрудников милиции он поставил в известность всех работников магазинов, закусочных и кафе, всех торговых точек города. Указав номера денег, которыми завладел преступник, майор особо подчеркнул: каждый, кто сообщит об этом, будет поощрен руководством УВД.