Папа засмеялся.
– Ну, хватит. А то мне сейчас захочется столовских рыбных котлет. Представь себе, со временем их можно полюбить.
– Эдвард? – к ним шагал мистер О’Нил. – Можно тебя на минутку?
– Конечно. Все в порядке?
– В полном! – сказал мистер О’Нил. – Все отлично. Просто есть одно дельце.
– Эван, я сейчас, – сказал папа и пошел за мистером О’Нилом к питьевому фонтанчику. Мистер О’Нил набрал пригоршню воды, напился, вытер рот и тихонько заговорил. Папа Эвана молча слушал. Наконец мистер О’Нил сунул папе какой-то листок, а папа убрал его в задний карман джинсов.
– Что это было? – спросил Эван, когда папа вернулся.
– Да ничего, сынок. Не волнуйся.
– Еще одна жалоба насчет мышей?
Почему-то папа засмеялся. Эван раньше не думал, что жалобы от клиентов – это смешно. И папе вроде бы тоже так не казалось.
– Нет. Просто… хм… один документ.
– А-а.
Документ?
Глава 16. Эл
Дом не похож на себя без библиотечной тележки в подвале. И мы тоже не такие, как были прежде. Кот живет на улице, охраняет книги. А мистер Брок отчего-то разучился держать метлу. Она проходит прямо сквозь его пальцы.
И вот еще что: за ужином стало непривычно тихо. Вчера вечером мистер Брок, который раньше всегда вел литературные беседы с миссис Скоггин, молча рассматривал картофелины в тарелке. На коленях у него лежала книга, и время от времени он бросал на нее печальный взгляд.
Наконец он громко вздохнул и сказал:
– Миссис Скоггин, с молодой женщиной в этой истории обращаются просто ужасно. Какая несправедливость! Ах, если б я мог прийти на помощь! Но вы, конечно же, скажете, что я всего лишь призрак?
Вид у него был очень несчастный.
– Может быть, у нее впереди много хорошего! – сказала я, надеясь его подбодрить. По правде говоря, мистер Брок еще несколько дней назад рассказывал миссис Скоггин про эту книгу, и я знала, чем она кончится. Но он, как всегда, сделал вид, что не слышит меня.
– Да-да, все наладится, – сказала миссис Скоггин и похлопала мистера Брока по руке. – Я совершенно в этом уверена.
Ей не сразу удалось взять чашку со стола: ручка то и дело проходила сквозь прозрачные пальцы.
– Надеюсь, что вы правы, – сказал мистер Брок. – А что еще остается нам, привидениям? Только надежда, – он протяжно вздохнул. – Ах, какое мужество! Но, миссис Скоггин, – вид у него стал растерянный, а плечи понуро опустились, – у меня такое чувство, будто я уже читал эту книгу. Мне кажется, я вам про нее рассказывал, и не один раз!
Мы с миссис Скоггин переглянулись.
– И я каждый раз слушала с большим удовольствием! – сказала она.
Раньше мистер Брок помнил все прочитанные книги. За столько лет я раздобыла ему сотни томов из городской библиотеки Грантвилла. Но в последнее время он стал перечитывать одну и ту же историю, сам того не замечая.
– Но это же так чудесно, мистер Брок! – сказала я тихонько. – Вы читаете свои любимые книги словно в первый раз. Как я вам завидую!
Он всегда очень ловко притворяется, что не видит и не слышит меня. Но теперь он слегка расправил плечи, бросил взгляд на миссис Скоггин и даже улыбнулся.
– Значит, мне повезло, – сказал он.
Миссис Скоггин наморщила лоб. Взгляд у нее стал тревожный.
– С ним все в порядке? – шепотом спросила я.
– Милочка, – вполголоса сказала она, – ты же понимаешь, что так больше нельзя! – Она нетерпеливо махнула рукой, указывая на что-то. На стол? На нас? Может, ей не понравился ужин? Я несколько вечеров подряд запекала картофель.
– Как больше нельзя? – спросила я. – Вы про книги мистера Брока? Или про картошку?
– Картошка! – воскликнула миссис Скоггин. – При чем тут картошка? Я говорю про нас. Мы не можем жить здесь вечно, милочка!
Когда она заводит такие разговоры, я притворяюсь глухой. Научилась у мистера Брока.
Они ушли спать пораньше, а я еще долго не ложилась – волновалась и мыла посуду. Тяжело было видеть миссис Скоггин такой расстроенной. Но как же решить проблему, если не знаешь, в чем она?
Сегодня утром я проснулась и твердо решила сделать новый день радостным. Я налила миссис Скоггин чашку чаю, положила на блюдце два кубика сахара, поднялась по ступенькам и постучала в ее дверь.
– Открыто! – крикнула она.
Я заранее широко улыбнулась и вошла в спальню.
Миссис Скоггин сидела в кровати и возилась с бейджем.
– Криво висит, – пожаловалась она. – Мерзкая штуковина!
Я ласково отняла у нее бейдж и приколола как надо.
– Вот так, – сказала я. – Теперь ровно. А вот и ваш чай!
Миссис Скоггин вздохнула.
– Спасибо, милочка. Я сегодня просто устала.
Ее именной бейдж, оставшийся от библиотечных дней, – мерзкая штуковина? Раньше она никогда на него не жаловалась. Я дотронулась до собственного бейджа: вдруг с ним тоже что-то случилось?
Когда я выходила от миссис Скоггин, внизу послышался тихий стук. Я быстро сбежала по лестнице и открыла входную дверь.
Никого. Только маленький бумажный пакет на крыльце. Я знала, что в нем: ржаной сэндвич с тунцом, маринованными огурчиками и листом салата. Когда я работала в библиотеке, это был мой любимый полдник. Теперь мне каждую среду кладут его под дверь и стучат, но я еще ни разу не застала того, кто это делает.
Улыбаясь, я понесла пакет на кухню и хотела убрать в холодильник, но вдруг подумала: кто сказал, что нельзя съесть рыбный сэндвич на завтрак? Особенно после картофельной недели. И вот теперь я сижу, ем и почему-то опять вспоминаю того мальчика в библиотеке. Наверное, из-за бейджей.
Однажды, очень давно, когда он только начал к нам приходить, я спросила совета у миссис Скоггин. Надо ли заманить его в книжный клуб? Как уговорить его по средам садиться с нами на коврике?
Миссис Скоггин сказала:
– У него прошлым летом умерла мать. Не дави на него, пусть сидит где хочет.
– Ох, – сказала я. И она бросила на меня понимающий взгляд.
Миссис Скоггин знала, что у меня тоже нет матери. По правде говоря, я не помню ни мать, ни отца. В детском доме нам иногда говорили, что тем, кто не помнит родителей, повезло. Но мне так не казалось.
Не то чтобы я тосковала по семье, как многие другие дети. Но ведь родители – это начало. Если наша жизнь – путь, который куда-то ведет, то родители – это отправная точка. Разве не так?
У нас в детском доме были ребята, которые помнили, но не любили родителей. По крайней мере, так они говорили. Но даже у них была эта отправная точка.
А у меня?
Мне говорили, что можно самой придумать себе любое «начало».
– Воображай что хочешь! – советовала наша директриса. – Ведь правда может оказаться какой угодно.
Но я даже не знала, с чего начать. Кто были мои родители – фермеры? Акробаты? Врачи? Разведчики? Моряки? Цирковые наездники?
И какие они были – легкомысленные? Эгоистичные? Храбрые? Мерзкие? Чудесные?
По ночам, лежа в кровати, я пыталась что-нибудь придумать. Но это было трудно. Гораздо больше мне нравилось читать истории, которые сочинил кто-то другой.
Сначала я перечитала всю библиотечку детского дома, а потом нашла другие места, где прятались книги. В комнате нашей поварихи было замечательное собрание – она сохранила все книжки, которые любила в детстве. Я прочла их, когда «помогала» на кухне, то есть время от времени помешивала суп ложкой, держа открытую книгу в другой руке.
Потом, в третьем классе, я открыла для себя городскую библиотеку. Оказалось, что там очень, очень много книг. А я-то уже начинала переживать, что книги кончаются! В детском доме нам всем выдавали фонарики, и я стала засиживаться допоздна – читала, пока глаза не слипались и книга не выпадала из рук. Засыпая, я не всегда успевала выключить фонарик. К счастью, я знала, где у нас хранятся батарейки.
Однажды директриса увидела, как я роюсь в почти пустом ящике для батареек. Она не стала меня ругать, но сказала, что батарейки нужно добывать самой.
– Тогда давайте сходим в библиотеку для батареек, – предложила я. – Мне их надо много!
Директриса засмеялась.
– Куда сходим? – переспросила она.
– В библиотеку, где можно взять батарейки! – заявила я, показав ей фонарик.
Оказалось, что таких библиотек не бывает. Батарейки нужно покупать за деньги и стоят они дорого – так объяснила директриса. А если они разрядились, то уже ничего не поделаешь: использовать их больше нельзя.
Тогда я впервые в жизни подумала, что книга не может разрядиться, как батарейка. Книги заряжаются от читателя, так ведь? Их можно читать снова и снова – если, конечно, не ронять их в суп. Но это случилось всего один раз!..
И все же батарейки надо было где-то брать.
Директриса сказала, что я навела ее на мысль. Она одолжит мне денег, а я потом их верну.
– Но как? – спросила я. – Ведь у меня же нет своих денег!
Она сказала, что я смогу найти работу, когда буду постарше. И раз уж я так люблю читать, почему бы не поискать место в библиотеке? Так оно и вышло.
На первую работу я устроилась в библиотеку нашего городка. Она размещалась в очень большом здании, старом, обшарпанном, втиснутом между банком и маленьким строительным магазином. Мне она казалась похожей на чумазую великаншу, которой скрутили руки за спиной. Работать приходилось после школы – ведь мне тогда было всего тринадцать лет. Я орудовала шваброй и с завистью посматривала на молодых ребят и девушек, которые ставили печати в формулярах, развозили скрипучие тележки с книгами и говорили с посетителями (о книгах!). Это были младшие библиотекари.
Я мыла коридоры. И туалеты. Со мной никто не разговаривал.
Но у меня был доступ к библиотечным книгам. И деньги на батарейки.
Глава 17. Мортимер
Второй раз бесплатная библиотечка Мартинвилла расширилась, когда на холме появилась старая красная тележка. Ее привезли две третьеклассницы, Джессика и Винни Д. (которую, как помнил Мортимер, нельзя было путать с Винни Р. из пятого класса).