— Посмотрим, что за пионеры такие, — болтал Генка. — Может, в них ничего особенного и нет: сидят себе и цветочки вышивают, как девочки в детдоме.
— Ну да! — ответил Миша. — Это ведь коммунистическая организация, понял? Значит, они занимаются чем-нибудь серьезным.
— Как-то неудобно идти туда, — заметил Слава.
— Почему?
Слава пожал плечами:
— Спросят, кто такие, зачем пришли.
— Очень удобно! — решительно ответил Миша. — Может быть, мы тоже хотим стать пионерами. Разве мы не имеем права?
Мальчики замолчали. Невидимое, поднималось за домами великолепное утреннее солнце, заливая Арбат ярким, ослепительным и радостным светом.
Улица оживилась.
Из почтового отделения выходили почтальоны с толстыми кожаными сумками, туго набитыми газетами.
Гремя пустыми бидонами, прошли молочницы.
Проехал обоз ломовых лошадей.
Ребята свернули на Поварскую.
Вот и Кудринская площадь.
— Смотри, Генка! — Миша показал на угловой дом, изрешеченный пулями и осколками снарядов. — Здесь в Октябрьскую революцию были самые бои. Наши по кадетам из пушек лупили. Мы со Славкой видели. Помнишь, Славка?
— Я здесь тогда не был, — признался Слава, — и, по-моему, ты тоже.
— Я? Сколько раз! Мы сюда с Шуркой бегали. Один раз полную шапку гильз набрали. Правда, очень давно — мне тогда было восемь лет. А ты, конечно, не видал. Ты дома сидел. Тебя мама не пускала.
Мальчики пришли на Пантелеевку.
Через широкие окна типографии виднелись большие залы, уставленные машинами. В цехах было пусто. Над воротами висела вывеска: «Типография Мосполиграфтреста». Мальчики вошли в проходную.
В тесном дощатом помещении за низким барьером сидел сторож и хлебал из большой миски суп.
Тут же вертелась девочка лет десяти с маленькими косичками, завязанными красной ленточкой.
Сторож поднял голову, тыльной стороной ладони вытер усы, вопросительно посмотрел на ребят.
— Скажите, пожалуйста, — обратился к нему Миша, — где здесь отряд юных пионеров?
— Пионеров? — Сторож опять взялся за ложку. — А вы откудова — из райкома или как?
— Да… мы… тут… — замялся Миша, — мы по делу.
Девочка с любопытством смотрела на мальчиков. Сторож доел суп, отодвинул миску:
— Есть у нас такие — пионеры. В клубе они у себя.
— Вы не скажете, где клуб?
Девочка хмыкнула.
— Вы клуба нашего не знаете? — спросил сторож.
— Мы из другого района. Из Хамовников.
— А-а… — протянул сторож. — На Садовой клуб ихний, тут недалеко.
— На какой Садовой? Садовых много.
— Вот смешные! — захихикала девочка. — Клуб не знают!
— Ты много знаешь! — прикрикнул сторож на девочку. — Проводи их. Может, и в самом деле нужно, — добавил он с сомнением.
Девочка сполоснула под бачком миску и ложку, завязала их в салфетку и вышла с мальчиками на улицу.
— Я пионеров хорошо знаю, — болтала девочка. — Наш Васька там самый главный — он на барабане играет.
Миша насмешливо посмотрел на нее, но промолчал. Что спорить с мелюзгой?
— У них и труба есть, — продолжала девочка. — У них знаете как строго! Ругаться нельзя, на буферах кататься тоже нельзя. Руки в карманах держать нельзя, девчонок бить тоже нельзя. А драться можно только со скаутами. Только если драться, так галстуки снимать. В галстуке тоже нельзя.
— Не вертись под ногами! — сказал Миша.
— И девочек туда принимают, — опять затараторила девочка, — только не всех, только достигших возраста.
— А вашему Васе много лет? — спросил Слава.
— Четырнадцать, а может быть, и пятнадцать. Он серьезный! Приходит прямо на квартиру и все забирает.
Мальчики с удивлением посмотрели на нее.
— Как это — забирает? — спросил Генка.
— Очень просто, — ответила девочка, — для беспризорных детдомов. Пионеры ходят и вещи собирают. У меня кофточку отобрали! — с гордостью объявила она.
— Это, положим, неправда, — сказал Генка, — никто не имеет права отбирать.
— Они не сами, им маманя дала.
— А тебе жалко стало? — засмеялся Слава.
— И не жалко вовсе. Я им еще хотела прошлогоднюю шапочку отдать, а Васька говорит: «Не надо, а то, говорит, тебе в следующий раз отдавать будет нечего. Ты, говорит, не беспокойся, мы скоро опять будем собирать». И правда: утром кофточку взяли, а вечером за шапочкой пришли. — Она вздохнула: — Беспризорников ведь много — когда всех обуешь, оденешь.
Они подошли к большому красивому особняку на Садовой.
— Вот здесь, на третьем этаже, — показала девочка и заторопилась: — Я пойду, а то Васька увидит.
Девочка ушла. Мальчики стояли у подъезда. Их вдруг охватила робость. Из ворот выглянул какой-то мальчишка, посмотрел на них и исчез, потом высунулась еще одна белобрысая голова и тоже скрылась.
Мальчики стояли в нерешительности. Мише вдруг захотелось уйти домой. Кто его знает, еще прогонят…
Но рядом были Генка и Слава. Не мог же он обнаружить перед ними такое малодушие! Миша решительно двинулся вверх по лестнице. Генка и Славка — за ним.
Они поднялись на третий этаж, открыли резную дубовую дверь и увидели большую квадратную комнату. У задней стены на подставке стояло свернутое знамя с золотыми кистями и бронзовым овальным острием. Над знаменем, во всю длину стены, — красное полотнище: «Организация детей — лучший путь воспитания коммунаров. Ленин». Рядом со знаменем на тумбочке лежали барабан и горн. По углам стояли маленькие флажки с какими-то изображениями. На стенах висели рисунки и плакаты.
В комнате никого.
На лестнице тоже.
В верхнем этаже послышался топот, и опять все стихло.
Мальчики вошли.
На флажках были изображены: сова, лисица, медведь, пантера. Рядом на стене — рисунки, вырезки из газет, большой лист с правилами сигнализации флажками, азбука Морзе.
На веревочках — тетрадки, озаглавленные: «Звеньевой журнал».
Вдруг они услышали позади шорох. Они оглянулись, к ним подкрадывались мальчишки в красных галстуках.
Друзья мгновенно приняли положение «к обороне».
Пионеры, увидев, что их заметили, с криком бросились в атаку…
Заняв неприступную позицию в углу комнаты, тесно сомкнув строй с Мишей в центре, Генкой и Славой на флангах, друзья отчаянно отбивались.
Пионеры бросились во вторую атаку. Ими командовал белобрысый мальчишка с нашивкой на рукаве. Он метался из стороны в сторону и кричал:
— Спокойно… так… спокойно… Не давай им уходить!.. Спокойно… растаскивай их… Спокойно!..
Вторая атака оказалась успешной. Противникам удалось оттащить Славу. Миша бросился его выручать. Строй разорвался, и друзьям пришлось сражаться в одиночку.
— Спокойно! — кричал белобрысый, вцепившись в Славу. — Спокойно… Применяй бокс! Спокойно… Сережка, общую тревогу!
Яростно затрещал барабан.
Мише удалось наконец отбить Славу, и друзья снова заняли свою позицию в углу.
Обе стороны были основательно потрепаны. Все тяжело дышали. У пионеров галстуки съехали на сторону, у Славы был разорван воротник. Генка ощупывал свои рыжие волосы, чувствуя, что они уменьшились в количестве.
— Чего вы? — тяжело дыша, начал Миша.
— Пленные, молчать! — закричал белобрысый. — Сейчас мы вас… двойным морским.
Барабан продолжал издавать отчаянную дробь.
В комнату вбежало несколько пионеров, за ними — еще и еще…
— Спокойно! — кричал белобрысый, продолжая метаться из стороны в сторону. — Не подходить! Это пленные нашего звена, больше никого… Медведи, лисицы… не ввязываться. Это не ваши пленные, это наши, мы их поймали…
В комнату вошел широкоплечий парень в майке, длинных черных брюках, тоже с галстуком.
Белобрысый отдал ему салют и, волнуясь, заговорил:
— Наше звено поймало трех скаутских разведчиков. Они хотели похитить отрядное знамя. Мы их заметили еще на улице. Они совещались у подъезда и всё осматривались…
— Выпустите их, — приказал вожатый.
Толпа пионеров раздвинулась. Мальчики вышли из своего угла.
— Продолжай, Вася, — сказал вожатый, оглядывая ребят.
— Они всё осматривались, — опять заговорил белобрысый, — потом пошли по лестнице. Мы — с черного хода, наверх. Они заглянули сюда, увидели, что никого нет, обрадовались и вошли, а мы их цап — всех в плен взяли.
— Вы кто? — обратился вожатый к мальчикам.
— Мы никто, — угрюмо ответил Миша. — Зашли посмотреть, что за пионеры такие.
Все рассмеялись. Белобрысый закричал:
— Не сознаются! Это скауты. Я вот этого знаю. — Он ткнул в Славу. — Он у них патрульный.
Слава покраснел.
— Неправда! Я никогда скаутом не был!
— Не был!.. Рассказывай! Я тебя знаю. Мы тебя сколько раз видели… Правда, Сережка?
— Правда, — не моргнув глазом подтвердил мальчик, бивший на барабане тревогу.
— А еще отпирается! — закричал белобрысый. — Я их хорошо знаю. Они на Бронной живут.
— Вот и неправда, — сказал Миша, — мы живем на Арбате.
— На Арбате? — удивился вожатый. — Как же вы сюда попали?
— Пришли… Ведь только здесь есть отряд.
— Нет, — сказал вожатый, — не только здесь. У вас в Хамовниках тоже есть отряд, на Гознаке. И Дом пионеров организован на Девичьем поле. Почему вы туда не пошли?
— Да? — смутился Миша. — Мы не знали. Нам сказали, что в Москве только один отряд — ваш.
— Кто сказал?
— Товарищ Журбин.
— Откуда вы его знаете?
— Он у нас в доме живет.
— А-а… — Вожатый дружески улыбнулся. — Я знаю товарища Журбина. Так это он вам сказал? Только наш отряд не единственный. Есть в Сокольниках в железнодорожных мастерских и у вас на Гознаке. А ваши родители где работают?
— На фабрике Свердлова, — вмешался Генка. — У нас в доме клуб и драмкружок.
— Теперь все понятно, — засмеялся вожатый. — Вышла маленькая ошибка. Наши ребята, по старой памяти, все со скаутами воюют, вот вам и попало. Ничего, сейчас мы это дело уладим.
Он засвистел в плоский физкультурный свисток. Отряд выстроился вдоль стен, образовав квадрат, в центре которого стоял вожатый и рядом с ним — Миша, Генка и Слава.