Не ответила девочка. Даже сильнее еще заплакала.
— Ну вот, такая большая девочка, — покачал головой Владимир Ильич. — Не стыдно тебе?
Не помогло.
Видит Ленин — упрямая девочка. Порылся Владимир Ильич в кармане, наклонился к лукошку:
— Раз, два, три — появись на дне орех! — И смотрит на дно лукошка.
Девочка заинтересовалась. Стихла. Заглянула она в лукошко, правда — лежит орех.
«Вот это да!» — поразилась девочка. Вытерла слезы, смотрит удивленно на Ленина.
— Как же тебя зовут? — спросил Владимир Ильич.
— Варя.
— Что же, Варя, с тобой случилось?
— Заблудилась, — прохныкала девочка.
— Где же твой дом?
— Я из Мироновки.
— Не тужи. Разыщем твою Мироновку.
Взял Ленин Варю за руку, повел чуть заметной тропкой к автомобилю.
Идут они лесом.
— А где же твои грибы?
Неудачлива Варя. Не попались Варе в лесу грибы. Пусто в ее лукошке.
— Нехорошо возвращаться домой с пустыми руками, — сказал Владимир Ильич. — Это дело надо поправить.
Свернул Владимир Ильич с тропинки, остановился и вдруг:
— Раз, два, три, — появись-ка белый гриб!
Глянула девочка, верно — гриб. Гриб боровик. Толстая ножка, мясистая шляпка, под дубком, как солдат, стоит. Наклонилась Варя, а рядом еще один гриб, чуть дальше стоит и третий. За третьим еще и еще. Собрала их девочка — полно лукошко. Смотрит удивленно на Ленина.
Прошли они лесом еще немного. Остановился Ленин, хитро глаза сощурил и вдруг:
— Раз, два, три — появись автомобиль!
Глянула Варя за куст, за елку. Ну и чудо, чудо из всех чудес — стоит на полянке автомобиль.
— Что же, садись, — сказал Владимир Ильич и открыл перед Варей дверцу.
Лезет Варя, торопится.
Покатил автомобиль сначала по лесной дороге, потом полем — с бугра на бугор. Поворот. Вот и мелькнула Мироновка.
Только не рада Варя теперь Мироновке. Жалко ей, что вот и кончается все.
Довез Ленин девочку до самой околицы, помахал на прощанье рукой, уехал.
Прибежала Варя домой, рассказала, как заблудилась она в лесу, как появился потом в лесу незнакомый ей человек. Про чудеса рассказала: про автомобиль, про грибы, про орех.
— Он все, что желаешь, может, — шептала Варя. — Вот он какой человек.
Долго потом гадали в Мироновке, какой же такой человек Варю из лесу вывел.
Бушевала гражданская война. Трудное было время.
Из Сибири в Москву шел железнодорожный состав. Прибыл состав в Челябинск. Забиты пути вагонами. Не хватает для всех паровозов. Стоят поезда. Затор.
Пошел начальник сибирского поезда к начальнику станции.
— Что такое?
— Срочный военный груз.
— Чье указание?
— Товарища Ленина.
Пропустили сибиряков вне очереди.
Прибыл состав в Самару. Забиты пути вагонами. Не хватает для всех паровозов. Стоят поезда. Затор.
Пошел начальник сибирского поезда к начальнику станции.
— Что такое?
— Срочный военный груз.
— Много срочных, много военных, — пробурчал недовольно начальник станции.
Достает бумагу начальник поезда.
— Чье указание?
— Товарища Ленина.
Пропустили состав вне очереди.
Прошел он Сызрань, Кузнецк, Рязань. Уступают ему дорогу.
— Срочный военный груз!
— Срочный военный груз!
— Указание Ленина!
— Указание Ленина!
Прибыл состав в Москву. Открыли вагоны. В вагонах мешки с мукой.
— Вот так срочный!
— Вот так военный!
Позвонили Владимиру Ильичу:
— Владимир Ильич, ваше имя незаконно использовали.
— Что случилось? Слушаю вас, товарищи.
Объясняют Ленину про вагоны, про хлеб. Про то, что хлеб доставлен как срочный военный груз.
Слушает Ленин.
— Так, так.
— Надо наказать виновных, Владимир Ильич.
— Так, так…
— Строго, со всей революционной суровостью, по законам военного времени.
Повесил Владимир Ильич трубку. Достал из стола бумагу. Сообщалось в бумаге о том, что время тяжелое, время суровое, что очень трудно в Москве с продуктами, что голодают, что умирают от голода московские дети. Просьба была в бумаге: доставить московским детям хлеб побыстрей из Сибири.
Читает бумагу Ленин. Вспоминает тот день, когда пришли к нему с этой бумагой московские рабочие. Выслушал Владимир Ильич тогда рабочих и распорядился: доставить хлеб московским детям как срочный военный груз. И расписался: «Ульянов-Ленин».
Не послушался Фомка совета Нютки. В первый раз не послушался.
Крестьяне села Кашино построили электростанцию. Строили дружно, все вместе. Электростанция хоть и маленькая, зато первая в тех местах. Появились в деревне столбы. К домам провода протянулись.
Радость у всех огромная.
— Первая! — торжествуют крестьяне. — Построили! Своими руками! Вот оно как!
Пригласили кашинцы на открытие электростанции Владимира Ильича.
Согласился Ленин. Собрался он в Кашино вместе с Надеждой Константиновной Крупской.
— Интересно, на чем же они приедут, — стал прикидывать Фомка. — Телегу за ними небось пошлют.
— Телегу! — усмехнулась Нютка, посмотрела на Фомку. — На автомобиле они прибудут — во!
Верно. Гости приехали на автомобиле.
Хорошо их встретили в Кашине, с оркестром.
— Сейчас «Интернационал» заиграют, — сказала Нютка.
Верно: сыграли «Интернационал».
Нютка все знала. Была она старше Фомки, смышленее и умнее. Ходил Фомка за Нюткой, словно телок. Во всем слушался.
— А теперь их в избу поведут, — вновь объясняет Нютка.
И опять не ошиблась девчонка. Гостей повели в избу погреться с дороги — дело было глубокой осенью, — отведать крестьянского угощения.
Собрались ребята возле избы. Ждут, когда выйдет на улицу Ленин. Смотрят, еще кто-то приехал к ним в Кашино. Идет по улице человек, ящик висит за спиной, в руках у него тренога.
— Ой, что будет, что будет! — зашептала Нютка на ухо Фомке.
Смотрит Фомка на Нютку: что же такое будет?
— Фотограф приехал, — сообщила Нютка.
И правда. Из города Волоколамска приехал фотограф. Подошел он к избе, стал расставлять треногу.
Глазеют ребята. Им такое впервой. А Нютка уже снималась. В Волоколамске она бывала.
— Когда будут сниматься, — наставляет приятеля Нютка, — становись в первый ряд. Норови поближе к фотографу. Никто не заслонит.
Кивает Фомка: мол, как же, конечно, мол, понял.
— Не торопись. Выжди, — не унимается Нютка. — Пусть раньше другие сядут.
Не любил Владимир Ильич фотографироваться. Но тут согласился.
— Только все вместе, — сказал крестьянам. — Общей давайте группой.
Притащили кашинцы лавки, скамейки. Расселись. Вместе со всеми сунулись было дети.
— Кыш, кыш! — закричали на них крестьяне.
— Зачем же, — сказал Владимир Ильич, — пусть и дети будут рядом со всеми.
Бросились ребята к Владимиру Ильичу, каждый старается сесть поближе.
Рванулся и Фомка.
— Стой, не беги, — дернула Нютка дружка за руку.
Ослушался Фомка. Не удержался на месте. Побежал он со всеми и в общую кучу бухнулся.
А Нютка выждала. Потом важно уселась впереди всех на самом открытом месте.
— Внимание! — крикнул фотограф. — Раз, два. Снимаю! Готово.
До вечера пробыл Владимир Ильич в Кашино. Походил по селу, выступил на крестьянском митинге, посмотрел, как зажегся электрический свет.
— Чудеса, поистине чудеса! — восхищался электростанцией Ленин. — Прекрасный пример. Вот что значит, когда люди вместе берутся за общее дело. В этом огромная сила!
— Одобряет, — шептались крестьяне. — Оно же точно: когда все разом — сила людская множится.
Простился Владимир Ильич, пожелал крестьянам успехов, уехал.
Уехал и волоколамский фотограф. А через несколько дней прислал он крестьянам снимок.
Собрались крестьяне. Отличная фотография — ясная, четкая. Вот Владимир Ильич сидит, вот рядом с ним Надежда Константиновна, вот дед Курков, вот Родионов, Семенов, старуха Кашкина, другие крестьяне. А вот и ребята — все вместе, все рядом. Много их. Если считать — собьешься.
Ищет каждый себя. Ищет и Нютка.
«Ну, — думает, — я на самом видном, на главном месте».
Смотрит Нютка. Нет Нютки. Вместо девчонки — край платка у обреза темным бугром торчит.
Не попала на снимок Нютка.
А Фомка попал. Если глянуть на фотографию, сидит он по самому центру. Только отцовская шапка чуть на глаза наехала. Не успел впопыхах шапку поправить Фомка.
Не послушался Фомка Нютки. Захотел быть со всеми. Не ошибся. Правильно Фомка сделал.
В Москве, в Кремле, под председательством Владимира Ильича Ленина шло заседание. Обсуждались вопросы, как быстрее и лучше восстановить разрушенное войной производство. Приехали представители из разных городов России. Выступал один из таких представителей, товарищ Петров-Сорокин.
Выступает Петров-Сорокин, а сам нет-нет на Ленина глаза скосит. Наблюдает, внимательно ли слушает его Владимир Ильич. Вдруг заметил: взял Владимир Ильич какие-то бумаги. Придвинул к себе, углубился в чтение.
Замолчал, остановился Петров-Сорокин. Обидно ему, если Владимир Ильич его слов не услышит.
Остановился. И вдруг Ленин:
— Продолжайте, товарищ, продолжайте. Вы сказали: «В нашей работе мы испытываем большие трудности. Много у нас еще разных недостатков». Итак, какие же недостатки, какие трудности вы испытываете?
Опешил Петров-Сорокин. Слово в слово повторил его Ленин.
Продолжил Петров-Сорокин свое выступление. Сообщил о недостатках. Сказал о трудностях. Выступает Петров-Сорокин, а сам вновь нет-нет на Владимира Ильича посмотрит.
Слушает Ленин. Прошла минута, вторая. Видит Петров-Сорокин — потянулся Владимир Ильич к чистому листу бумаги. Придвинул к себе, стал что-то быстро писать. Остановился опять оратор. Образовалась пауза. Оторвался Владимир Ильич от листа бумаги. Повернулся к Петрову-Сорокину: