Пой, пой, пой!
i
Чуть более месяца спустя Кэролин спустилась по лестнице, ведущей из библиотеки к спальням. Она тащила большую картонную коробку, закрывавшую обзор, и осторожно нащупывала каждую ступеньку ногой.
В коробке была миска попкорна, две бутылки спирта-ректификата «Эверклир» и пол-упаковки «Мальборо». Алкоголь и сигареты попросил Стив, но попкорн был идеей Кэролин. Она не рассчитывала на благодарность, однако думала, что есть небольшой шанс, что он хотя бы проявит вежливость.
Кэролин хотела позвать его, чтобы помог, но отказалась от этой мысли. Стиву не нравились лестницы. Его смущало, что они висят в воздухе без всякой видимой опоры. Он сказал, что его от этого «чудит».
Кэролин не удивилась. Список того, что Стив считал неправильным, был длинным и продолжал расти. В него входила сама Библиотека («Как может мебель висеть на потолке? Это жутко»), нефритовый этаж («Нефрит не должен светиться»), аптека («А это что еще за хрень? Я сматываюсь»), арсенал (при виде трофеев Дэвида его вырвало), пелапи («Похоже на вопли дерущихся кошек»), ее мантия («Ты ее у Смерти одолжила?» Вовсе нет) и, разумеется, сама Кэролин.
Только спросите. Он вам все-е-е-е-е об этом расскажет.
– Моя мантия? – пробормотала Кэролин, пытаясь заглянуть за край коробки и увидеть, куда ступает. – Что не так с моей мантией? Это же всего лишь мантия!
Кэролин смутно помнила ощущения, которые испытывала в самом начале, – огромные пространства главного зала, тошнотворное, неуправляемое чувство, что у тебя отняли все знакомое. Да, это немного сбивало с толку. Но можно было подумать, что через месяц он начнет приспосабливаться.
Однако он не начал. Перенести пентхаус оказалось непросто, но сейчас Кэролин радовалась, что не побоялась трудностей. Похоже, Стив твердо решил пустить в нем корни.
Когда Кэролин была моложе, когда составляла планы и готовилась, иногда она позволяла себе мечтать о том, чем они займутся вместе: о пикниках, коротких каникулах, чтении вслух у костра. Вместо этого Стив в основном напивался и играл в видеоигры.
Ну, не всегда. Время от времени они с Нагой выходили, чтобы затеять среди шкафов кошачью игру, по очереди прячась в тенях и внезапно набрасываясь друг на друга. А сегодня они вернулись из трехдневного путешествия в Серенгети. Стив пригласил Кэролин прогуляться с ними, но когда она ответила, что слишком занята, на его лице явственно отразилось облегчение.
Кэролин вспомнила голос Дженнифер, мягкий, полный жалости: «У нее сердечный уголь». И хуже того: «Никогда не выходит так, как ты ожидаешь».
– Дженнифер, иди к черту, – сказала Кэролин. – Я что-нибудь придумаю. Как обычно.
Ощущение скользкого металла под ногами по-прежнему казалось уютным, после месяцев американских ковров и асфальта. Само собой, это Стив тоже ненавидел.
Полированное дерево и точные линии двери Стива выглядели чужеродными на фоне органичной гладкости коридора. Кэролин поставила коробку на пол и посмотрела на свое отражение в бутылке. Она попросила одну из покойниц причесать ее. Это казалось хорошей идеей, но…
Ну… выглядит иначе. Теперь Кэролин решила, что проблема заключалась в том, что она не имела четкого представления, как именно должны выглядеть ее волосы. Это не плохо, верно? То есть… это хотя бы аккуратно. Наверное. Но теперь она думала, что это также попахивает отчаянием. И что ты собираешься делать, если это не сработает, а, Кэролин? Что тогда?
– Сделаю так, что сработает, – сказала она.
Но ее голос звучал неуверенно.
Она понюхала подмышки – хотя бы тут полный порядок, – затем выдохнула и изобразила на лице подобие улыбки. Тук-тук.
Долго никто не отвечал, потом Стив немного приоткрыл дверь.
– Привет.
– Привет! Можно войти?
– Зачем спрашивать? – У него на шее пульсировала сонная артерия. Его пот пах страхом. – Ты можешь просто войти. Все равно мне не удастся тебя остановить. И никому не удастся.
– Я… я бы так не поступила. Не с тобой. – Ее сердце упало. Он действительно боится меня? Она покачала головой. Конечно, нет. Это глупо. Кэролин позволила своему отчаянию отразиться на лице.
Выражение Стива немного смягчилось.
– Да. Ладно. Хорошо. Заходи.
Шагнув внутрь, Кэролин подавила инстинктивное желание наморщить нос. Комната провоняла затхлым дымом и львиной мочой. Она притащила детский бассейн и несколько поддонов «Фрэш степ», но к тому моменту как удалось убедить Нагу опробовать их, ковер был окончательно загублен.
– Садись. – Стив плюхнулся на диван.
– Спасибо.
Диван был большой, длинный, однако Кэролин предпочла сесть рядом со Стивом. Лежавшая в тени Нага смотрела на нее золотыми глазами охотника.
– Как в Африке?
– Темно, – сказал Стив. – Как же еще?
– Стив, я…
Он поднял руку.
– Извини. Забудь мои слова. Нага отлично провела время. Встретилась с тетушкой. Еще мы попробовали антилопу гну.
– И как тебе?
– Нага пришла в восторг. На мой вкус, мясо было немного сыровато, зато очень, очень свежее.
– Подожди… тебя взяли на охоту?
– Ну да. По правде сказать, они настаивали.
– Надо же.
– Что?
– Это огромная честь, Стив. – Майкл прожил в вельде два года, прежде чем стал учеником – и то лишь по протекции Нобунунги. – Огромная.
– Правда? Что ж, это приятно.
Она подождала, но он не стал продолжать. Кэролин мысленно пожала плечами. Ладно. На журнальном столике лежала раскрытая папка, окруженная переполненными пепельницами.
– Как продвигается учеба?
– Я делаю успехи. – Он повернулся и проворчал Наге на языке охоты: – Спасибо, что не съела меня сегодня.
– Твоя привязанность не бессмысленна для меня, слабак, – донесся из темноты голос Наги. – Я поглощу тебя в другой день.
– Неплохо, – одобрила Кэролин. Хотя у Стива был сильный акцент, но его произношение оказалось лучше, чем она ожидала. – Похоже, у тебя талант. Кошачьи диалекты – довольно-таки непростые. – Она посмотрела на папку. Он уже перевалил за середину. – Когда тебе понадобится следующая?
– Полагаю, через неделю-другую.
– Хорошо. Начну с тома два. Тебе понравится. Он посвящен охоте.
Тексты Майкла наполовину состояли из схем, поэтому перевод продвигался достаточно быстро. Но даже это время она не могла себе позволить.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Неуютное молчание.
На сей раз Стив сломался первым.
– И… почему Фарра Фосетт?
– Что? Я… прости, я не понимаю, что это значит.
Стив обвел пальцем ее голову.
– Фарра Фосетт? Актриса с постера? Твои волосы… – Он увидел выражение ее лица и замолчал. – Не важно. – Вздохнул. – Просто ты, э-э, хорошо выглядишь.
Она понимала, что он лжет, но эта ложь не была жестокой.
– Спасибо, – сказала она осторожно. – Хочешь попкорна?
Открыла миску и протянула ему.
Он широко раскрыл глаза.
– Попкорн?
– Да. Ты его не любишь?
– Не в этом дело. – Стив помедлил. – Просто не думал, что тебе нравится попкорн.
– Ну… я давненько его не пробовала. Мать готовила его, когда я была маленькой. Я это помню. Вот и подумала, что тебе доставит удовольствие что-то, ну, привычное.
– Да, конечно.
Кэролин поставила миску на журнальный столик. Стив взял пригоршню желтых комочков.
– Спасибо, отличный попкорн.
Некоторое время они жевали.
– Ты подумала о том, что мы обсуждали? – наигранно небрежным тоном спросил Стив.
Кэролин мысленно закатила глаза. Стив вцепился в мысль, что можно каким-то образом заставить Дэвида испускать желтый свет. Он поднимал этот вопрос при каждой встрече, хотя бы один раз.
– Стив, я бы не смогла это сделать, даже если бы захотела. – Она уже почти хотела этого. Забыть о мести, которую готовила пятнадцать лет? Что может быть проще! Что угодно, лишь бы он заткнулся. – Но это технически невозможно. Почему ты никак не можешь с этим смириться?
Стив понимающе ухмыльнулся, словно Кэролин что-то скрывала, и он ее раскусил. Ей захотелось удушить его.
– Послушай, Кэролин, наше прошлое Солнце было желтым, а в небе полно звезд, которые…
– Обстоятельства тогда были иными, Стив. Дух Дэвида сокрушен, и у него отсутствует половина головы. Будет проблематично создать связь с какой-то иной плоскостью, кроме страдания.
– Но если ты…
– Хватит, Стив. – И спокойнее: – Этого не будет.
Они сидели молча, жуя попкорн и не глядя друг на друга.
Молчание нарушила Нага:
– Милорд Охотник? Ты передал Темной мой вопрос?
– Еще нет, милая. Я к этому подхожу. Дай мне еще минуту, ладно? Помни, о чем мы говорили.
Нага оскалила зубы.
– Очень хорошо.
Кэролин уставилась на них.
– Что?
– Ты слышал, как она тебя назвала?
Стив покачал головой:
– Э-э… нет. То есть я слышал, но у меня по-прежнему не слишком хорошо с…
– Она назвала тебя «милорд Охотник».
– О-о-о, – протянул Стив, почесывая уши Наги. – Спасибо, дорогая. Это очень мило. – Тут он увидел лицо Кэролин. – Что?
– Ты правда не понимаешь.
Он пожал плечами.
– Какая новость.
– «Милорд Охотник» – это… это почтительное обращение. Более чем почтительное. Это проявление высочайшего уважения. Львы используют его только по особым случаям.
– О. – Стив нахмурился. – Значит, это круто?
– Да, Стив, это очень круто. Это львиный эквивалент твоего лица, высеченного на горе Рашмор. А назвать так человека… потрясающе. Никогда прежде о подобном не слышала. Никогда. Что ты сделал?
Стив заерзал.
– Э-э. Ничего. Правда. – И тихо добавил: – Мы просто болтали.
– О чем?
– О всякой всячине.
– Нага, что он сделал?
Львица лукаво посмотрела на Кэролин:
– Милорд Охотник спасет всех нас. Это было предсказано. Он…
– Нага! – резко оборвал ее Стив. – Мы же договорились, что я с этим разберусь.
Хлестнув хвостом, Нага вновь растворилась в тенях.
– Разберешься с чем? – наигранно веселым голосом спросила Кэролин.
Стив поставил миску с попкорном.
– Ты смотрела новости?
Кэролин мысленно застонала. Во время их последнего разговора она обещала это сделать, причем вполне искренне. Но ее отвлекли слухи о Герцоге, которые надо было пресечь, и…
– Извини. Как-то выскользнуло из головы.
Стив поиграл желваками, однако голос его был спокоен:
– Ничего страшного. Я знаю, что ты занята. Не возражаешь, если мы сейчас их посмотрим? Хочу кое-что тебе показать.
Кэролин выдавила улыбку.
– Конечно.
Стив нажал кнопку, и экран ожил.
– Тебе нравится телевизор? Он такой большой! – Точнее, огромный. Она надеялась, что ему понравится – ведь американцы любят показуху, – но, похоже, Стиву было наплевать.
– Да, отличный телевизор. – Он переключал каналы. – Вот, этот годится. Смотри.
Надпись внизу экрана гласила: «Пищевые бунты в Орегоне». Запись была сделана с ручной камеры в супермаркете. Пустые полки, на полу – кровь. Снаружи, на парковке, сверкали синие мигалки.
– Ты слышала об этом?
– Нет.
– Из Канзаса должен был прибыть поезд с пшеницей, но он вдруг исчез. Может, его угнали? Никто не знает, как можно потерять целый поезд.
– Я могу поискать его, если…
– Спасибо, но я хотел сказать не об этом.
Кэролин почувствовала на себе взгляд Наги, следившей из теней.
– Нет? Тогда о чем же?
– О бунте. Прежде бунты случались редко, раз в десять лет. Теперь – не реже двух раз в день. И становится хуже.
– О? Интересно. – Долгая пауза. Он выжидающе смотрел на нее. – Э-э, и в чем же причина, как ты думаешь?
– Еды почти не осталось. Например, в этом.
Стив не упомянул Дэвида, но она знала, к чему он клонит. И напряглась чуть сильнее.
– Люди напуганы, – сказал Стив. – В Южной Каролине объявился проповедник, который вещает, что наступил Конец света. Некий брат Элгин. Мне он напоминает бешеного опоссума, но многие воспринимают его всерьез. Он говорит, что теперь он губернатор. И вроде как отделился от Соединенных Штатов.
– Это имеет значение?
– Еще какое. Недавно между ним и армией была перестрелка. Танки палили по палате представителей. Брат Элгин выставил живой щит из закованных в цепи студентов. Погибло две сотни человек. Наверное, в конце концов все устроится. Но несколько недель назад мы жили… ну, тихо. Нормально.
Несколько недель назад?
– Ну-ну! И что же, ты винишь в этом меня?
– А должен?
– Конечно, нет! Люди слишком болезненно реагируют.
– Болезненно… – Стив замолчал, побарабанил пальцами по журнальному столику. – Ладно. Может, с твоей точки зрения так и есть. Я знаю, ты ничего подобного не хотела. И, полагаю, даже этого не замечаешь. Я прав?
Кэролин ощутила вспышку раздражения и подавила ее. По крайней мере, он старается быть вежливым. Она вздохнула. И он недалек от истины.
– Да. Хорошо. Кое-что из этого я действительно не знала. Но я и правда была занята!
– Да, я понимаю. Еще бы. Смерть твоего Отца хорошенько все встряхнула. А его старые враги точат ножи на новенького, верно?
– Целиком и полностью. Но у меня есть преимущество.
– Какое?
– Они меня недооценивают, – сказала она с улыбкой, при виде которой Стив вздрогнул. Он постарался это скрыть, но, конечно, она заметила. Он правда боится меня, подумала Кэролин, и боже, какую же это причиняло боль. Она не станет плакать, она никогда не плачет.
Но боль была обжигающей.
Надеясь отвлечься, она посмотрела на телевизор. В углу экрана было написано: «Си-эн-эн». Рядом, более крупными буквами: «Нейтронный корпус?» Надо всем этим парила Библиотека. Она кувыркалась, словно брошенная игральная кость, темная пирамида больше любого объекта, когда-либо сотворенного человеком. Разумеется, снаружи она была черной, но съемочная группа вооружилась какими-то светособирающими линзами, которые придавали картинке странный зеленоватый оттенок. Вертолеты вились вокруг пирамиды, словно светлячки вокруг берегового огня.
– Это мы? – Стив показал на телевизор рукой с попкорном. – Эта штука носилась по небу в ту ночь, когда Эрвин застрелил Дэвида? «Отражать и защищать»?
– Да.
– И это Библиотека? То есть мы сидим внутри?
Кэролин помедлила.
– Вроде того. Это четырехмерная проекция семнадцатимерной вселенной. Как тень или область пересечения окружностей на диаграмме Венна.
В телевизоре камера переместилась с Библиотеки на симпатичную женщину в пальто. Она стояла перед дорожным заграждением на шоссе 78. Кэролин узнала место. Звук был выключен, но она читала по губам. Женщина говорила про «тридцать второй день», и «необычную активность», и «не реагирующих военных». Ее зубы были очень белыми. Потом за спиной женщины из-за танка вышли солдаты с суровыми лицами, они делали руками отгоняющие жесты.
– Что происходит? – Стив поискал пульт.
– Армия эвакуирует всех репортеров.
– Что? Почему?
– Через несколько минут они начнут нас бомбить.
Стив уставился на нее:
– Ты это знала?
– Конечно.
Он поднял бровь.
– А ты не хочешь сбежать?
– Я подумала, что будет забавно на это посмотреть. Иногда Дэвид баловался с бомбами. Получаются красивые вспышки. – Она улыбнулась и подняла миску. – Плюс попкорн!
Стив молча уставился на нее.
Секунду спустя до Кэролин дошло.
– Они не могут причинить нам вред. Гарантирую.
– М-м. Ты слышала о такой штуке, как атомные бомбы?
– Мне о них известно. Они ими не воспользуются. То есть… они, конечно, обсуждали это, но, думаю, решили воздержаться. Эрвин и китаец были за, но президент продолжал твердить: «Только не на американской земле». В общем, я практически уверена. Потом мне стало скучно, и я отключилась.
Он вытаращил глаза.
– Откуда ты это знаешь?
– Подглядывала в каталог Дэвида. Когда кто-то собирается причинить мне вред, я об этом знаю. – Кэролин покосилась на львицу. – Это похоже на зуд, вот здесь. – Она похлопала по основанию черепа. – Когда начинает зудеть, я прислушиваюсь. Атака вот-вот должна начаться.
Стив потер виски.
– Кэролин… даже без ядерных бомб у них есть противобункерное оружие. И что-то еще, кажется, «дейзи-каттеры»? Что-то вроде этого. Огромные бомбы, размером почти с атомные. – Он всматривался в ее лицо. – Ты уверена, что…
– Успокойся, – сказала она, неправильно истолковав причину его тревоги. – Бояться нечего. Обещаю. – Кэролин посмотрела на стену за телевизором. – Вообще-то они уже начали. Может, в телевизоре запись. Гляди. – Она махнула рукой, и стена стала прозрачной.
Стив прищурился от яркого света.
– Солнце вернулось?
– Нет, это взрывы. Погоди. – Она снова махнула рукой, и свет немного потускнел. – Так лучше.
Насколько хватало глаз, в воздухе роились боевые самолеты. Кэролин они напомнили перелетных птиц осенью. Стая крылатых ракет пронзила ночное небо и распустилась оранжевыми цветами у стены Библиотеки.
– Видишь. Я же говорила, что это красиво. – Она съела кусочек попкорна. – Согласен?
– Э-э… наверное.
Следующими летели три больших бомбардировщика. В их фюзеляжах зияли открытые бомболюки. Приблизившись, они извергли свою ношу. Теперь Кэролин видела их не только за стеной, но и по телевизору. Огненные шары прокатились по грани пирамиды на удивление ровными рядами. Прямое попадание. Кэролин снова слегка подкорректировала яркость.
Стив подошел к стене и приложил к ней руку.
– Я ничего не чувствую. Вообще ничего.
– Само собой. – Кэролин показала на пирамиду в телевизоре. – Как я уже упоминала, это лишь проекция. Бомбы не могут проникнуть туда, где мы находимся на самом деле. Представь себе вот что… если кто-то выстрелит в твою тень, ты ничего не почувствуешь, верно?
– Хм-м. – Стив снова сел – дальше от нее, чем прежде, – и взял горсть попкорна. – Я хочу сделать признание.
– В чем?
– Я знал, что они собираются бомбить тебя. То есть… знал, что они об этом думают.
– Правда?
– Правда. Я говорил с Эрвином. И с президентом, с новым. Не с головой. И с другими. – Он продемонстрировал мобильный телефон миссис Макгилликатти.
Кэролин отмахнулась:
– Очень мило, что ты об этом сказал, но это не проблема.
– Ты знала, да?
– Да.
– Подслушивала?
– Я бы никогда так не поступила. Не с тобой.
– Тогда что?
– Другая вселенная, помнишь? Мне пришлось установить ретранслятор, чтобы заработал твой мобильный телефон. Помнишь, как ты сначала пытался позвонить, но не мог?
– О. – Он помолчал. – И… ты не сердишься?
– Тут не на что сердиться.
– Я вроде как замышлял тебя убить. Не повод разве?
Она покачала головой:
– Нет. В глубине души ты знал, что это не сработает.
– Что ты имеешь в виду?
Она похлопала ладошкой по основанию черепа.
– Нет зуда.
– А. – Несколько секунд Стив размышлял. Затем переглянулся с Нагой. Наконец кивнул. – Да, – тихо произнес он. – Ладно. – И вновь обратился к Кэролин: – Тебе принести выпить? Я хочу кое о чем с тобой потолковать.
– Конечно. – Выпить – отличная идея. – Выкладывай.
– Ну, для начала я хотел бы поговорить о том желании.
– Значит, ты решил, чего хочешь? – Она старалась говорить ровно. Может, он наконец очнулся!
– Да. Я кое-что придумал. Помнишь, я рассказывал о своей собаке? Кокер-спаниеле?
– Э-э…
– В первый вечер, в том баре.
– А, разумеется, – солгала она.
– Ты не могла бы его найти? Чтобы убедиться, что с ним все в порядке? Его зовут Пити.
– Да, конечно. Легко. Но, Стив, это же пустяк. Если ты…
Он очень серьезно посмотрел на нее.
– Обещаешь?
– Конечно. Обещаю. Я не очень-то лажу с собаками, но что-нибудь придумаю.
Стив расслабился, кивнул:
– Спасибо, Кэролин. Для меня это действительно много значит.
Он замолчал. После затянувшейся паузы Кэролин покрутила в воздухе рукой: выкладывай.
– Стив?
– М-м-м. Прости. Как же сказать-то? – Он сжал губы. – Для начала – я долго размышлял над тем, о чем ты говорила той ночью. Над тем, что случилось с тобой. Как ты стала… такой, как сейчас.
– Я же говорила, я просто библио…
Он поднял руку.
– Пускай. Я хочу, чтобы ты знала: я очень стараюсь поставить себя на твое место. Понять, почему ты делаешь то, что делаешь. Собственно, только этим я и занимаюсь.
Что-то в его голосе не понравилось Кэролин.
– О? И теперь ты готов дать… оценку?
Он запустил пальцы в волосы.
– Тому, что ты сделала? С Дэвидом и Маргарет? Нет. Лично я стараюсь избегать таких вещей, агрессии и тому подобного. С другой стороны, никто никогда не прибивал меня к столу. Поэтому как я могу судить?
В стакане звякнули ледяные кубики. В сердце Кэролин что-то разжалось.
– Спасибо.
– Но я могу дать оценку другому.
– Например?
– Тому, как это изменило тебя.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… например, большинство моих знакомых не начнут скучать и не отключатся от разговора, когда кто-то обсуждает, сбросить ли на них атомную бомбу. Даже если они будут уверены, что выживут, им захочется узнать, что ожидает мир. – Стив покачал головой. – Но не тебе. Это ниже порога твоего интереса.
– Не понимаю, к чему ты клонишь.
– Сначала я решил, что ты спятила. Может, так и есть, по медицинским стандартам, но теперь я думаю, что «спятила» – неправильное слово.
– Тогда что же? – Губы Кэролин онемели, словно ей подсыпали яд.
– Не могу подобрать точное определение. Словно твоя жизнь протекает по другой шкале ценностей. Нормальные вещи – страх, надежда, сострадание – ничего для тебя не значат.
– Это… ладно. Может быть. Может, ты в чем-то прав. – В ее голосе звучала настороженность. Он не хотел причинить ей вред, иначе она бы об этом знала, но здесь явно нечто крылось, нечто такое…
– Иначе быть не может, – ответил он. – Я хочу сказать, как еще ты могла выжить? Но это палка о двух концах.
– Стив, придется тебе все мне объяснить.
– Да, хорошо. Я пытаюсь. – Он налил в ее стакан полдюйма «Эверклир», затем наполнил его апельсиновым соком. Остаток алкоголя выплеснул в металлическую кастрюлю. – Пусть подышит.
Подошел и вручил стакан Кэролин.
Она сделала глоток, поморщилась.
– Не нравится?
– Слишком крепкий. – Но все равно выпила.
– Верно. – Он поднес свой стакан к губам, потом отставил его. – Как я уже говорил, в последнее время я постоянно смотрю новости. Ты в курсе, что возникли проблемы с сельским хозяйством? Из-за твоего нового Солнца?
– Какие проблемы?
– Ну… большинство растений погибает. Точнее, почти все. Деревья, травы, пшеница, рис, тропические леса… почти все. И люди немного встревожены.
– Из-за растений? – Она действительно не понимала. Американцы постоянно убивали друг друга. Куда ни глянь, всюду война. – Какое им дело до растений?
– Причина в том, что очень скоро станет нечего есть.
– А! Конечно. Ну, это просто. Множество плесеней, и грибов, и тому подобного может расти под черным Солнцем. У меня есть соответствующие книги. Когда будет время, я сделаю перевод и…
– Это очень мило с твоей стороны, и я уверен, люди это оценят. Однако проблема стоит весьма остро.
Кэролин неуютно поерзала.
– Я постараюсь выделить время на следующей неделе.
– Си-эн-эн ведет серию специальных репортажей о том, как использовать в пищу то, что обычно ею не является, – сказал Стив. – Каша из сапога. Рецепты для домашних любимцев. Все такое.
– Хм-м. Если подумать, в магазине действительно не было гуакамоле.
– А ты обратила внимание на цену «Эверклир»?
– Да нет.
– Семь тысяч долларов за бутылку – немного дороговато, – заметил он. – Возможно, тебе удалось отыскать его лишь потому, что это не только пищевой продукт, но и промышленный химикат. Думаю, его пьют только старшеклассники. Исключительно по причине своей глупости.
– Теперь, когда ты об этом упомянул, я припоминаю, что полки действительно были пустыми.
– Не сомневаюсь. – На лице Стива появилось сосредоточенное выражение. – Недавно я увидел в новостях один репортаж, который напомнил мне про твоих оленей. Ишу и…
– Ашу.
– Точно. Какого-то мальчишку лет шестнадцати поймали, когда он охотился на оленя в поместье богача. Теперь за это положена смертная казнь. Парня взяли с поличным. Он высасывал мозг из оленьей бедренной кости. Мальчишка утверждал, что олени все равно умрут от голода, так почему бы их не съесть? Я бы с ним почти согласился.
Кэролин вспомнила утро, которое провела вместе с Ашей, щипая покрытый росой клевер, встречая весенний рассвет. Это вызвало проблеск… чего-то, но Кэролин подавила его.
Стив внимательно смотрел на нее.
– Что произошло? – спросила Кэролин совершенно нормальным голосом.
Стив долго молчал, потом тихо ответил:
– Они все равно вздернули парня. Потом были новые бунты. Как я сказал, теперь это обычное дело.
– Ясно. – Она осушила стакан.
– Еще? – Голос Стива окреп.
– Давай.
Он пошел на кухню и открыл вторую бутылку. Смешал Кэролин новую порцию – на сей раз целый дюйм алкоголя, – затем вылил остаток в кастрюлю.
– Как бы там ни было, возникли и другие проблемы, кроме голода. Например, землетрясения. Каждый день. От Сан-Франциско почти ничего не осталось. Токио больше нет. Мехико на пути к забвению. И, похоже, под Йеллоустоном проснулся вулкан. Пока с ним ничего не произошло, но геологи встревожены. – Он посмотрел ей в глаза. – Говорят, причина кроется в этом самом месте.
– В Библиотеке?
– Да. Очевидно, пирамида над Гаррисон-Оукс довольно-таки тяжелая. Говорят, ее масса равна массе Луны. Из-за нее смещаются тектонические плиты. – Он отпил из ее стакана, прежде чем передать ей. – Слышала об этом?
Она покачала головой.
– Ну да, я догадался. Присматриваешь за врагами твоего Отца, верно? И наверстываешь упущенное со всеми этими… как ты их называешь?
– Каталогами, – сказала она. – Я объединяю каталоги. Разрабатываю стратегии. И провожу подготовительную работу на случай непредвиденных ситуаций. Мало ли что.
– Конечно, – кивнул Стив. – Конечно. Ты осторожна. Тебе о многом нужно позаботиться. Это мир, в котором ты живешь, мир, который ты знаешь.
– Да. – Она встревоженно запустила пальцы в волосы. – Послушай, Стив, по поводу землетрясений, и голода, и всего прочего… я что-нибудь придумаю. Но тебе известно далеко не все. Кью тридцать три проявляет активность, а я не могу его найти. Если Лизель или Барри О’Ши решат сейчас выступить против меня, это плохо отразится…
– Плохо отразится на всех. Всех нас. Простых смертных. Я понимаю. И это действительно крупные проблемы. Нисколько в этом не сомневаюсь. – Он побарабанил пальцами по мраморной столешнице. – Но у меня есть моя личная проблема.
– Какая?
– Я обсуждал это с Эрвином. И со всеми прочими, с президентом и военными, но только Эрвин действительно понял.
– Понял что?
– Что я не могу до тебя достучаться. – Он мягко поднял руки, ладонями к ней. – Я сказал это всеми известными мне способами, но ты все равно меня не слышишь. Я говорил с Эрвином, и он утверждает, что дело в различии терминологий.
Кэролин прищурилась.
– Мой английский весьма неплох.
– Я ему так и сказал, но он имел в виду другое. По его словам, когда он вернулся с войны, все вокруг твердили: забудь, найди занятие, которое сделает тебя счастливым, и все такое. Он слышал слова, понимал, что они значат, но не мог соотнести себя с ними. А потом появился какой-то мальчик, которому он помог. И тогда он понял, что может двигаться дальше. И после этого слова обрели смысл.
– Дашен, – кивнула Кэролин. – Я его помню.
– И тогда я начал думать, что тебе, должно быть, пришлось все отключить, ну, внутри. Ты должна была стать холодной, верно? Чтобы пережить маленькую девочку с расколотой топором головой и мальчика, зажаренного живьем.
Кэролин не ответила.
– Холодной. Да. – Стив вновь пристально смотрел на нее. – Но не ледяной. Еще нет. Осталась одна мелочь. Сердечный уголь. И больше ничего. Только он.
Наконец она едва заметно кивнула.
– Я так и думал. Да. Это единственный способ пробиться к тебе. Единственный способ… разбудить тебя. Отогреть.
Она не ответила.
Стив кивнул и улыбнулся.
Эта улыбка была другой. Что изменилось?
– Ты ни разу не сказала напрямик, но, думаю, я знаю, что это. Сердечный уголь. – По-прежнему улыбаясь, он встал и подошел к кастрюле.
Наконец она поняла. Это умиротворение. Вот что изменилось. Я впервые вижу его по-настоящему счастливым.
Улыбаясь, Стив взял со стойки апельсиновый сок.
– Еще порцию?
– Нет. – Ее голос был хриплым. – Что ты делаешь?
– Я так рад, что ты спросила. Спасибо за помощь. Уверена, что не хочешь еще выпить?
Она покачала головой.
– Что ж, ладно.
Он взял кастрюлю и вылил ректификат себе на голову.
Комнату наполнил резкий, химический запах девяностопроцентного спирта. Он крайне горюч, внезапно поняла Кэролин.
– Давай, милая, – сказал Стив Наге.
Кэролин быстро вскочила, чтобы остановить его. Нага еще быстрее преградила ей путь.
Стив улыбнулся, мирно и дружелюбно.
– Прежде чем приблизиться к моему видению Будды, почтительно молю принять позу сочувствия к малым тварям сего мира.
Он закрыл глаза. У него в руке была зажигалка Маргарет.
Клац. К-р-р-р. Щелк.
Внезапно все великое и вечное обернулось синим пламенем. Нага стояла между Кэролин и Стивом, непреодолимая ярость когтей и клыков. Кэролин могла лишь беспомощно смотреть, как огонь превращает Стива в пылающий жир, превращает в черный дым. Она впервые поняла, что обычные люди горят очень быстро. Меньше чем через минуту он был мертв. Возможно, в этом и состоит Божье милосердие. А дальше – Внешняя Тьма.
Оставшись в одиночестве, Кэролин ощутила на себе холодные взгляды Иши и Аши.
Кто-то кричал.