А что же случилось с Эрвином?
i
Дерьмо, из-за которого Эрвин угодил в тюрьму, случилось за один жаркий вечер, однако стоило ему десяти лет, минус срок, скинутый за хорошее поведение. Это произошло сразу после воздушного налета на пирамиду, примерно в то время, когда повсеместно начались серьезные проблемы с продовольствием. Состоялся суд, длившийся всего неделю. Затем Эрвина отправили прямиком в секретную федеральную тюрьму Биг-Сэнди в Кентукки. Эрвин с удивлением обнаружил, что не имеет ничего против.
Для начала, он смог расслабиться. Он несколько недель потел, прежде чем взять заложника, гадал, правильно ли поступает, боялся, что, ну, попадет в тюрьму. Теперь все закончилось, дело было сделано, и он наконец-таки мог отдохнуть. По-настоящему отдохнуть. Впервые за долгие годы ему ни о чем не требовалось беспокоиться.
Жизнь в Биг-Сэнди подчинялась режиму, который напоминал Эрвину основную подготовку в армии. Он пообещал никому не рассказывать, что сотворил в действительности, в обмен на относительно мягкий приговор. Можно подумать, что десять лет – это немало, однако все могло обернуться гораздо хуже. Президент заверил, что найдет способ обеспечить Эрвина «пожизненным без права на досрочное освобождение» в Супермаксе, если тот начнет буянить. Тюрьма оказалась на удивление уютной. Конечно, не роскошный отель, однако камера Эрвина была новой и чистой, и он жил в ней один. Почти все здесь смотрели фильм про Нетенз или читали книгу, а потому знали, кто он такой. Иногда Эрвин травил военные байки, а один из охранников, Блэкли, истинный фанат Нетенза, бегал в «Барнз-энд-Ноубл». Дашену, мальчику, которого Эрвин научил драться, уже перевалило за двадцать, и он успешно торговал облигациями. Он настоял на том, чтобы оплачивать книги, а также каждый месяц переводил пару сотен на счет Эрвина в тюремном магазине. Эрвин ценил эту заботу. Кроме того, приятно было иметь другие развлечения, помимо дрочки.
Само собой, заключенные решили его проверить. Эрвин их понимал. Этого не избежал даже гребаный Майк Тайсон, когда сидел. Один парень попытался забрать у Эрвина наволочку, и Эрвин задал ему хорошую взбучку. Через пару дней приятель парня, тяжелоатлет из Алабамы, подошел на разговор. Эрвин врезал ему так сильно, что пару недель тот считал, будто другие люди читают его мысли. На самом деле он просто бормотал себе под нос, сам того не замечая. У него опух мозг. Эрвина слегка мучила совесть, но здоровяк не оставил ему выбора. Однако думал вслух он действительно забавно. Тяжелоатлет сильно возбудился, когда в кафетерии был вечер бананового пудинга, и делал подробные мысленные заметки по поводу того, кто на что дрочит, когда все смотрели телевизор в зоне общего пользования. Через пару недель это прошло, но никто больше к Эрвину не лез.
В остальном жизнь была мирной. Эрвин попал в Кентукки вскоре после того, как на небо вернулось прежнее солнце, однако первые недели заключенных держали на тех же скудных пищевых пайках. Шестьсот калорий в день – маловато, чтобы поднять бучу. К тому моменту когда с неба начал падать хлеб, охранники и заключенные пришли к общему выводу, что лучше оставить Эрвина в покое.
Его это полностью устраивало.
Новым заключенным в первые два месяца почта не полагалась. Но некоторые охранники помнили Эрвина по Афганистану и Ираку. И время от времени приносили письма от Торпа, Дашена, других парней, с которыми он служил. Никто из них не знал что именно случилось, однако все они безоговорочно верили в Эрвина.
Ему было приятно.
У него была почта, были книги, было личное пространство, когда он этого хотел, а когда не хотел, были партнеры по шахматам. Еда определенно оставляла желать лучшего, но тут уж ничего не поделаешь. В целом Эрвину все нравилось.
Однако сегодня отбой застал его врасплох. Он читал новую книгу, которую очень ждал – «В совершенстве», последний роман о Стефани Плам, – и утратил счет времени. Охранник Блэкли вскинул бровь, когда Эрвин попросил его достать именно эту книгу. Эрвин объяснил, что обладатель Почетной медали имеет право читать любое дерьмо, какое ему вздумается. И кроме того, чертова Джанет Иванович писала чертовски забавные чертовы романы. Пристыженный Блэкли спросил, можно ли ему одолжить книгу, когда Эрвин ее прочтет. Эрвин разрешил.
Он собирался отдать ее завтра, но получил письмо от Дашена и потратил полчаса на ответ, и ему осталось дочитать лишь десять страниц, когда внезапно погас свет. Секунду он думал, не попробовать ли читать при свете, падавшем сквозь смотровую щель в двери – книга действительно была хорошей, и он только что взял новую порцию жевательного табаку, – но отказался от этой идеи. Загнул страницу и положил книгу на пол рядом с койкой.
Когда он клал книгу, кто-то схватил его за запястье.
Эрвин не заорал, но с трудом сдержал крик. Извернулся, чтобы заглянуть за край койки. В тусклом свете увидел руку, которая росла из пола.
– Что за херня?
Эрвин резко дернул, выкручивая пальцы, пытаясь освободиться, но угол был неудачным, а тот, кто его схватил, кем – чем – бы он ни был, оказался очень силен. Секунду спустя пол пробила вторая рука. Словно подтягиваясь на краю бассейна, вцепилась в бетон и напряглась.
На полу возникла голова женщины. Она отпустила запястье Эрвина, и, отталкиваясь, вытащила из бетона свое туловище. Затем вытянула ноги – симпатичные, бессвязно подумал Эрвин – и встала.
– Привет, Эрвин.
Он прищурился, потом со вздохом откинулся назад.
– Вот жопа. Это ты.
– Это я, – согласилась Кэролин. – Что вы здесь делаете? Я целую вечность вас искала.
Эрвин мог бы задать ей тот же вопрос, но не стал.
– Ну, – сказал он, садясь, – сама знаешь, как оно бывает. Я подпалил хвост важной персоне. Ничего особенного, всего лишь два сломанных зуба, но, – он пожал плечами и сплюнул, – он обиделся.
Кэролин в замешательстве наморщила лоб.
– Не понимаю, с чего такой шум. Это ведь ваша манера общения.
– Это был президент. – Он увидел выражение ее лица и добавил: – Новый. Не голова.
– Хм. – Она задумалась на пару секунд. – А почему вы его ударили?
– Он все время извивался. Я боялся, что пистолет выстрелит.
– Пистолет? Вы его убили?
– Нет, только подпортил зубы. И три или четыре часа продержал его в заложниках.
– Да? И что потом?
– Он сдался. Я и не ждал ничего другого. – Эрвин сплюнул в стакан. – Слабак.
– Что значит – сдался?
– Ну, я его типа шантажировал, – ответил Эрвин. – Сказал, что если он не выпустит пару ракет, я размажу его мозги по хорошей столярной работе. Он немного поразмыслил, а потом выпустил их.
– В кого?
– Ну… в тебя.
– Правда? В меня? Почему?
Эрвин уселся на койке и повернулся, чтобы смотреть ей в лицо. Его глаза постепенно привыкали к темноте.
– Этот паренек, Стив, рассказал мне, что собирается делать, если наш воздушный налет не сработает. Очевидно, он не сработал. Я выждал неделю – а вдруг ему удалось бы убедить тебя расчистить дерьмо, – но ничего не изменилось. – Эрвин помедлил. – Он действительно это сделал? «Эверклир» и… все прочее.
– Зажигалка, – кивнула Кэролин. – Да. Сделал.
– Проклятье. – Эрвин помолчал. – Что ж… как бы там ни было, это тоже не сработало. Я считал, что у нас не осталось вариантов. Но президент со мной не согласился. Сказал, что «изучает другие возможности». Хрен его знает. Лично я уверен, что его тревожили исключительно перевыборы. – Эрвин пожал плечами. – В конце концов мне надоело спорить на эту тему.
Кэролин уставилась на него:
– Значит, вы взорвали Обугленную гору? Атомной бомбой?
– Я взорвал что?
– Не поняла?
– Ты сказала, я взорвал… «Обугленную гору»?
– Правда?
– Ага.
– Хм. – Она слабо улыбнулась.
– Точно, я в замешательстве.
– Что? Прошу прощения. В детстве мы со Стивом придумывали названия для всего подряд. Знаете, тайные имена, как все дети. Мы даже нарисовали карту. «Чесоточные равнины», «ручей кошачьих брызг» и тому подобное. «Обугленной горой» был дом Отца.
– По какой-то особой причине?
– Честно говоря, я не… – Она щелкнула пальцами. – Нет, помню. Стив ведь рассказывал вам об Отце?
– Немного.
– Имейте в виду, тогда мы считали Отца обычным человеком. Время от времени он выбирался на улицу, но никогда не заводил близких знакомств. Теперь я понимаю – еще бы! – но тогда это казалось странным. Люди приглашали старого мистера Блэка посидеть и выпить пива, а он всегда отвечал одно и то же: «Я приду через несколько минут. Как только эта свинина хорошенько обуглится». Каждый раз. Взрослые подшучивали над ним за это. И его дом стоял на вершине крутого холма. Поэтому мы со Стивом прозвали его жилище Обугленной горой. Еще до Библиотеки и… всего остального. Когда мы были обычными детьми, и все… ну, все было хорошо. – Кэролин улыбнулась – задумчиво, показалось Эрвину, но не слишком грустно. Потом пришла в себя. – В общем, тогда все это имело смысл. Интересно, почему я сейчас об этом вспомнила? Давным-давно об этом не думала.
– Не знаю, – сказал Эрвин, хотя у него имелись кое-какие догадки.
– И вы ее взорвали? Атомной бомбой?
– Типа того. – Эрвин посмотрел на нее. – Ты не заметила? Два прямых попадания. В сумме двадцать мегатонн. Грибовидное облако было видно за два штата.
– Простите, нет. Должно быть, я это пропустила. – Она виновато посмотрела на него. – Я была очень занята.
– Ничего страшного. – Эрвин наморщил лоб. – Я решил, что ты явилась убить меня. Из мести или чего-то такого. Но, может, я ошибся.
– Убить вас? Не говорите ерунды.
– Тогда зачем?
– Я хочу предложить вам работу, Эрвин.
– Повтори?
– Вы уже очень помогли. Но предстоит еще многое сделать.
– Спасибо, но я уже настрелялся в людей.
– Я имела в виду не это. Ну, может, изредка, но суть в другом.
– В чем же?
– Во всякой всячине. В поручениях. В том, что мне не удается.
– Например?
– Первым делом я хотела попросить вас найти собаку.
– Собаку? Вокруг полно чертовых собак.
– Нет, конкретную собаку. Мне действительно нужно найти ее – я обещала, – но мы с собаками не ладим.
– Понял. Которую?
– Его зовут Пити. Он кокер-спаниель.
– Я не знаю никаких кокер-спаниелей по имени Пити.
– Возможно, он мертв.
Долгая пауза.
– Ты что, издеваешься?
– Я бы никогда так не поступила, Эрвин.
Из стального унитаза раздался мужской голос:
– Она-а-а бы не поступила. Вы нравитесь Кэролин.
– Что за херь?
– Это мой брат. Его зовут Майкл, – ответила Кэролин. И тихо добавила: – Он плохо говорит по-английски, но очень старается. Пожалуйста, проявите терпение.
– Да, конечно, – прошептал в ответ Эрвин. И громко произнес: – Я с радостью обыщу свою камеру, но если его здесь не окажется, проку от меня никакого. – Он ткнул большим пальцем в дверь. – Она, знаешь ли, заперта.
– Не будьте идиотом, Эрвин. Разумеется, я вас выпущу. Я выпущу вас, даже если вы откажетесь от работы, – хотя бы это я обязана для вас сделать. Но есть и другие преимущества. Я могу научить вас всяким вещам.
– Вещам?
Она кивнула:
– Интересным вещам. Самым разным. Теперь Библиотека моя.
Секунду он переваривал ее слова.
– Может, начнешь с того банка? Как ты заставила кассиров помогать тебе?
– Конечно, если вы…
Снова раздался мужской голос, быстрое лопотание на не знакомом Эрвину языке.
– Cha guay, – ответила Кэролин.
– Aru penh ta…
– Cha guay, – повторила Кэролин жестче. Унитаз замолк.
– Что это было?
– Майкл говорит, они идут.
Эрвин услышал рокот в коридоре, оглушительный шум, какой могли издавать рушащиеся башни Всемирного торгового центра. Потом крики. Сквозь смотровую щель он увидел, что по коридору катится облако серой пыли.
Кэролин поморщилась.
– Решайте сейчас, Эрвин. Я сделаю все, что захотите, но мне нужно спешить. Вы со мной?
Эрвин размышлял полсекунды.
– Черт, да. Считай, что я в деле.
– Вы хотите что-нибудь взять с собой?
– Нет. То есть… – он схватил Иванович, – …только это.
Кэролин улыбнулась:
– Вы нам очень пригодитесь. Возьмите меня за руку.
Эрвин взял. Из коридора донесся стон рвущегося металла.
– Итак… ты сказала, «они идут». Кто «они»?
– Пока не знаю. У моего Отца были враги. Теперь некоторые из них стали моими врагами. И начали действовать против меня.
– Опасные ребята? Как ты, я хочу сказать?
– Некоторые – да.
– Хм-м-м.
– Не беспокойтесь, – сказала Кэролин. – У меня есть план.