Здесь меня и нашла Марисоль.
– Я тут на улицу выглянула, – щелкнув жвачкой, сказала она. Жвачка была коричная. – Робби и ребята из его дискуссионного клуба решили прыгать с навеса над грилем в глубокую часть бассейна.
Я поморщилась, услышав тихий всплеск воды и возгласы одобрения, которые заглушили звучавшую по всему дому меланхоличную импровизацию.
– Бр-р, – сказала я. Ноябрь же.
– Ты забыла, что мы дома у Джейса. Здесь есть портативные обогреватели на заднем дворе и грот с джакузи, а температура воды в бассейне – чуть ниже, чем в вулкане. Ничего с ними не случится. Если только кто-нибудь голову себе не разобьет.
У меня вырвался короткий смешок, и тут в черной сумочке через плечо, которую я одолжила у Марисоль, зажужжал мобильник. В КНЦ, или кошельке на цепочке, как она ее называла, помещались водительские права, несколько денежных купюр, ключи, блеск для губ и мобильный. Даже для суперобложки с книги места там не было. Сегодня я впервые вышла из дома без романа.
Марисоль расплылась в улыбке:
– Читай давай, Ди. Он уже здесь, да?
Раскрыв сумочку, я пробежала сообщение глазами:
– На заднем дворе. Как ты думаешь, Лондон придет?
Марисоль отвела меня подальше, чтобы вывести из зоны «Подслушал и рассказал».
– Пока я ее не видела, но будь готова. Лондон не из тех, кто оставит без внимания вечеринку и всех своих друзей лишь потому, что хозяин дома и ее бывший – не разлей вода. – Марисоль наклонилась ко мне. – Слушай, я тут слышала, что она уже оставила это в прошлом, так что вряд ли будет сидеть дома, обклеивая кувшины для сбора своих слез его старыми любовными письмами.
Закусив щеку, я опять обвела комнату глазами:
– Все равно как-то неловко. Действительно очень неловко. У меня как бы опыта совсем нет, не забыла?
Марисоль притворно надула губы:
– Que preciosa[45]. Наша девочка стала совсем взрослая. – Она разгладила вырез моего облегающего кремового свитера с открытым плечом. – А как умопомрачительно в этом венце творения смотрится твоя грудь!
Мой лифчик без бретелек занял все мои мысли, и я ничего не ответила на ее замечание.
– Нет. Опыта. Я еще даже не целовалась с ним.
– Я бы знала, если бы ты поцеловалась. Ты поцелуешься, когда разберешься сама с собой. – Она взбила пляжные волны у меня на голове, которые сама же завила, и развернула мое негнущееся тело в сторону выхода во двор. – Я буду здесь пока. А теперь иди туда и забудь про Лондон.
И я пошла. Сообщение Эшера вело меня к чаше для костра. Мне пришлось обойти по периметру бассейн, где ребята, напрыгавшись в воду, теперь плавали на огромных надувных матрасах, черепахах и лебедях. Меня охватила дрожь от одного их вида, но тут я заметила Эшера. Он сидел за языками пламени, плясавшими над бетонным столом. Заметив меня, Эшер подался вперед, его глаза расширились, а улыбка засияла ярче звезд. Все мое тело снова накрыло волной дрожи, но была она совсем другой.
Я устроилась рядом с ним. Тодд Блэкторн, активно жестикулируя, развлекал собравшихся у огня.
– Тодд рассказывает о поездке в Глэмис, – наклонившись ко мне, прошептал Эшер.
– Это где пустыня и песчаные дюны? – уточнила я.
Эшер кивнул, пощекотав мне плечо растрепавшимися волосами.
– Говорит, что видел там какое-то паранормальное явление и до сих пор в себя не пришел. Кстати, ты классно выглядишь.
У меня открылся было рот, готовый выдать тираду про «Спасибо, Марисоль сделала мне прическу, накрасила, вспомнила про мои высокие черные сапоги, а свитер продавался со скидкой. А ты тоже выглядишь потрясающе, и пахнет от тебя древесной корой, мятой и горячим душем». Но я успела отредактировать сама себя, перечеркнув все жирной линией:
– Спасибо. Ты тоже.
Эшер полуобнял меня левой рукой и, отвечая на мою улыбку, притянул к себе. После ужина или кофе мы уже не раз сидели обнявшись. Но сейчас все было совсем по-другому. Мы были у всех на глазах, что поднимало градус реальности. Сегодня Эшер пришел в серой фланелевой рубашке, похожей на ту, в которой он был на вечеринке у Брин. Только теперь эта рубашка щекотала мою шею, а не мое воображение.
– Тодд, да это все твой брат, – размахивая фиолетовым гипсом, сказала Алисса. – Тот, кто сложил возле палатки картинку из твоих вещей, никаким привидением не был.
– Был, клянусь, – возражал Тодд, демонстрируя как доказательство фото на мобильнике, которое с моего места было не разобрать. – Кэйда всю ночь не было. Потом он наглотался «Никуила»[46], и мы завалились спать.
Алисса выхватила у Тодда мобильник:
– Да тут все нечетко. Одни зигзаги какие-то! На таблетках или без – это был Кэйд. Однозначно. – Возвращая телефон, она сквозь языки костра увидела меня в объятиях Эшера, и на ее лице заиграла полуулыбка.
Я пожала плечами, будто в этом не было ничего особенного, и предприняла попытку изобразить олицетворение скромности.
Вечеринка все продолжалась, и у меня не было уже никаких сомнений в том, что я здесь в качестве девушки Эшера. Он не отходил от меня ни на шаг, пока мы ели соленые чипсы, бродили по комнатам и пили безалкогольные фруктовые коктейли. Меня перестало интересовать, куда запропастилась Марисоль и не выскочит ли из-за живой изгороди во дворе Доннелли Лондон.
Свидание это было или нет, но дом Джейса стал для меня чем-то вроде проулка в Северном Парке. Только пришлось заменить жирную куриную корочку и мусорные баки шумными старшеклассниками и булькающим пивом. Да и людей тут было намного больше. Конечно, некоторым на все было плевать. Довольно много парочек обжимались, стоя у стенки или устроившись на садовой мебели. Они не искали укромных уголков. Но это были те, кто целовался много и часто.
Я была не из таких и не хотела, чтобы мой первый поцелуй с Эшером Флитом состоялся на публике. Кроме того, необходимость посетить туалет по малой нужде подавала мне уже не вкрадчивые намеки, а сигнал SOS.
Извинившись, я отправилась на поиски нужного заведения и чуть не расплакалась, увидев очереди у обоих туалетов первого этажа. Я остановилась, переступая с ноги на ногу, но тут передо мной возникла Алисса.
– Сделай вид, что не заметила объявления у лестницы, – прошептала она.
– Отличная мысль. – Я без оглядки проскользнула мимо таблички с надписью «Не входи. Да, ты, кто же еще» и отправилась спасать мочевой пузырь.
Обретя свободу, а с ней и пару идей для декора ванной комнаты, я беззаботно выскочила в коридор – так делают люди, которые выходят за дверь, не ожидая никого увидеть. Но я ошиблась. Здесь кто-то был – женского пола, – и я врезалась прямо в девушку, воскликнув:
– Уф. Извиняюсь.
Я медленно подняла голову, скользя взглядом вверх, от туфель на платформе и голых ног к черному вязаному свитеру, который был чуть длиннее свитера и чуть короче платья. Но надели его как платье. Когда мой взгляд поднялся еще выше, я увидела рыжие локоны, и мое дыхание сбилось.
– Дарси, – сказала Лондон, не улыбаясь, но и не хмурясь. – Я надеялась здесь тебя увидеть.
Я-то молилась об обратном, но все же сказала:
– Ясно.
– Информирую, у нас с Эшером все нормально. – Она чуть наклонила свое пиво ко мне. – Так что не думай, что перешла мне дорогу или типа того.
Я с силой выдохнула, стараясь с воздухом избавиться и от неловкости, которую чувствовала. Но ничего не вышло.
– Мы просто вместе проводим время. – Пока все так и было. – И я ничего специально не делала, чтобы вклиниться между вами.
Она кивнула:
– В этом не было необходимости. Ты просто была самой собой, и этого оказалось достаточно.
У меня отвисла челюсть.
– Я же не дура. Эшер пришел на последний спектакль не из-за меня. Я-то знаю, что он делает и чего не делает после приступа мигрени.
– Лондон, он…
– Понимаешь, я видела вас на той вечеринке. На качелях. – Лондон показала на комнату сестры Джейса.
О боже, о боже. Я усиленно пыталась сохранить на лице невозмутимость. Сквозь приоткрытую дверь я видела, что в комнате сидели Марен Доннелли, Брин и еще пара девчонок.
– Я все видела из окна Марен. Как он на тебя смотрел! Мы были вместе два года, но Эшер никогда не смотрел на меня так. В общем, когда он пришел ко мне с подготовленной речью, я уже все знала.
Я прикрыла глаза, не понимая, то ли бежать прочь, то ли оставаться здесь. Неизвестно еще, как все повернется.
– Не знаю, что сказать.
Лондон ухмыльнулась:
– Это ничего. Но знаешь что? Я с лета умирала с ним от скуки и все же не могу одного понять…
– Чего? – сказала я. Этот ответ казался мне вполне безопасным.
Она сделала шаг ко мне:
– Я учусь в Джефферсоне четыре года. Но до осени ты даже на точку в поле моего зрения не тянула, так, просто ботан-затворник.
И во что же я превратилась за годы игры в невидимку?
– Но потом ты заменила Алиссу и великолепно справилась с Беатриче, буквально вжилась в роль. Респект. – Она подняла бутылку в честь меня и глотнула пива. – А потом случились качели, и ты уж прости, но мне захотелось узнать, что ждет моего бывшего. Понимаешь, о чем я?
Я понимала, поэтому кивнула.
– Так вот, я решила разузнать, – сказала Лондон. – Видишь ли, уж такой я человек, я знаю даже, кто какой фирмы мыло любит. Но когда я стала расспрашивать о тебе, ответ был у всех один: информации нет. Единственный человек, который был у тебя дома, это Марисоль. – Лондон сделала паузу, потом наклонилась ко мне. – Или ты чище, чем лавандовое мыло Брин, или ты, подруга, скрываешь какую-то мерзость. Но теперь мне уже все равно. Наслаждайся наградой. – Пожав плечами, она скрылась в комнате Марен.
Дверь хлопнула. Я обессиленно прислонилась к стене, сердце колотилось, как бешеное, с одним только желанием: пусть бы все признания, обвинения и открытия Лондон скрылись в комнате вместе с ее красными губами и замшевыми платформами.