Он сделал записи в блокноте. «Нет! – воскликнул. – Оно обязательно упадет!» Товарищ Мичурин засмеялся, достал яблоко, подкинул его… Яблоко тихо-тихо, плавно-плавно вот на таком расстоянии от земли и повисло. И секрет этого сорта он передал мне!
Молчание.
Инна Сергеевна. Чего это он про евреев начал?
Грызлов(Ковалёву). Этот мичуринец, он что, достопримечательность ваша?
Ковалёв. Паша, спасибо, теперь мы сами.
Инна Сергеевна(Грызлову). Видишь, ты меня оставил одну, он бы меня сейчас придушил, к черту, в коридоре!.. Где мой сын, Владимир Викторович? Где Юра?
Паша(вскрикнул). Вы мамо Юрия Алексеевича? Мамо?
Инна Сергеевна. О, боже мой! Уберите вы его!
Грызлов. Ты что кричишь? Ну мамо, а что?
Паша. Низкий поклон, поклон вам, мамо!
Инна Сергеевна. Я в потемках не разобрала, что он дурачок. Как тут только читатели головы себе не сворачивают!
Грызлов. Судя по этому читателю…
Инна Сергеевна(взглянув на Ковалёва, Грызлову). Вы познакомились, я вижу.
Грызлов. Состоялось знакомство.
Инна Сергеевна. Ну и чудесно. Владимир Викторович, мне бы переодеться с дороги. Забыла, где-то у вас тут дверь в жилищный отсек. Как-то я среди полок пробиралась, помню. У вас тут что, ремонт надумали делать?
Ковалёв. Нет, артель расширяют: коробки нужны.
Инна Сергеевна. А где книги? У вас, я помню, было много книг.
Ковалёв. Книги уже собраны, ждем, когда нас перевезут. Куда – пока неизвестно.
Инна Сергеевна(Грызлову). Пойдем! Что ты стоишь?
Грызлов. А провизию оставить? Ногу надо сразу в духовку. Как ты смотришь на это, мамо?
Инна Сергеевна. Сунь в духовку. Делай, как знаешь, что ты меня спрашиваешь? Не проводите меня, Владимир Викторович? Мне надо в порядок себя привести перед встречей с сыном.
Ковалёв. Я покажу.
Инна Сергеевнауходит.Ковалёвидет за ней.
Грызлов(смеется). А всю дорогу стонала: мяса хочу, мяса!.. Духовка-то у них есть? (Подхватил часть пакетов. Паше.) Стой здесь на посту. (Выходит.)
Паша один, оцепенел, восторжен и светел. Не замечает, как баянисты, поднявшись, потянулись в сторону артели. Грызлов быстро возвращается, деловито собирает пакеты.
Ну что, мичуринец, улыбаешься? Узнал диктора вашего? Кто вам глаза на мир открывает, кто вам тьму египетскую освещает с голубого экрана?! Картошка есть? Что тут у вас растет?
Паша. Пальмы не растут.
Грызлов. Не скажи. Я, когда в город въехал, вижу – свинью на поводке прогуливают. Глядишь, и пальмы вырастут.
Паша. Федоренко Модеста ведет.
Грызлов. Федоренко? Она кто?
Паша. Старшая моя сестра, Екатерина Федоренко.
Грызлов. Ну-ка помоги мне.
Паша берет пакеты, но вдруг застывает как вкопанный.
Паша(тревожно). Вон там сидели два музыканта. Почему молчат баяны? Работать пошли.
Грызлов несет пакеты, Паша ему помогает. В опустевшей на миг библиотеке стали отчетливо слышны угрюмые и монотонные звуки работающих механизмов артели инвалидов, в зарешеченных окнах прибавилось движения. Входят Валера и Юра. В отличие от оживленного Валеры Юра бледен и молчалив.
Валера. Может быть, голос не один был. Мало ли что он несовершеннолетний! Думаешь, Кулибин, будущий Попов?
Молчание.
Я отношусь к нему с такой же симпатией, как и ты. Парень засунул аппарат в водопроводную трубу, сам сидел дома, за три квартала, и разговаривал в микрофон – и все, весь голос!
Молчание.
Кое-что он себе напозволял: там собирались толпы. А почему они собирались – ведь парень нес, в общем-то, чепуху. А-а?
Молчание.
С тобой трудно говорить, брательник. Если ты молчишь, то хоть кивай в ответ… Посмотри на себя: губы синие, руки дрожат. Ну-ка вытяни вперед. Ты зарядку делаешь, как я велел, на холоде? Вытяни руки, закрой глаза.
Юра выполняет.
Указательным пальцем дотронься до кончика носа… Нет, не моего… Это ухо, дорогой мой.
Молчание.
Тебе надо спать и жрать, спать и жрать! Показываю: раз, раз… другой рукой: раз… Ты понял меня: делай зарядку на холоде… Так вот, из-за этого голоса бабушку богомольную задавили в толпе, пьяные девки повалили милиционера. Парень с огоньком играл все-таки, с огоньком! Знаешь, что такое фанатичная толпа? Там творилось такое – трамваи не могли пройти! Пошли слухи. На этом голосе, между прочим, многие большие люди погорели: «затянули», «сразу не просекли»… Чтобы засечь этого Кулибина, вызвали специалистов из Москвы с аппаратурой. Пусть бы он в кружке «Умелые руки» все это смастерил – нет, ему захотелось вещать!
Юра. Нельзя?
Валера. Может, прикажешь пустить его на телецентр, чтобы он у мамы хлеб отбивал? Не-е-ет, брат! Мама читает, что подают.
Молчание.
Мой тебе совет: найди себе живность, мягкую белую живность с длинной косой, и всего себя, нерастраченного, отдавай, отдавай до полной потери пульса. Найди себе здесь какую-нибудь бухгалтершу заготконторы – она все примет, все оприходует. Найди себе бухгалтершу… или кассира.
Молчание.
Это очень хорошо. У меня была любовница инкассатор. Встречались в рабочее время. Времени на ласку не было – все второпях, она в портупее. Я об одном думал: не застрелила бы сгоряча! Знаешь, как пришлось стараться? До того однажды переусердствовал, что она забыла у меня свой пистолет.
Молчание.
Я слышал, ты собираешься писать письмо в защиту этого самого голоса? И куда это письмо пойдет?
Молчание.
Юра. Кто тут тебя так информирует?
Валера. Если бы только меня!
Возвращаются Грызлов и Паша.
Паша. Юрий Алексеевич, в артели все работают. Говорят: беседа отменяется.
Юра. Я ничего не отменял.
Паша. Ура! Значит, я собираю, как всегда, к положенному часу. Ура!
Пашавыходит. Молчание.
Грызлов. Славные читатели у вас тут. (Пауза.) Все такие?
Валера. Познакомься, Юра, с нашим, вернее, с маминым… Забыл отчество. Миша, скажи ему сам.
Грызлов. Понятно, в общем… Грызлов я, Михаил.
Валера. Отчество дай, отчим, не жмись,
Грызлов. Валера, скорее, мне Юру надо по отчеству называть.
Юра. Я не возражаю. Юрий Алексеевич.
Валера. Зови его просто «отчим».
Грызлов. Лучше просто Миша. (Берет рулон.) Мы тут вам в подарок привезли… Валерий, можно развернуть?
Валера(улыбнулся). Разверни, разверни.
Грызлов(разворачивает рулон). Как вам, Юрий Алексеевич?
Молчание.
Это клеенка. У нас используется как гобелен. Артикул: изображение подводной охоты в Индийском океане. Девушки с гарпунами, против них акула. Ничего, кроме аквалангов, на них нет. В этом особенность. Ее на стол редко кто кладет – в основном на стенку клеят. В основном на стенку клеят, слышите? (Пауза.) Я что, непонятно излагаю?
Молчание.
Валера. Прими, брат, не обижай его. Он от чистого сердца. Такой, понимаешь, у него вкус, так сказать, к жизни.
Грызлов. Если что-то смущает в рисунке, можно, конечно, и на стол девушками вниз накрывать. Закуску, горячее там… Потом на десерт – девушек кверху. По-разному можно. В быту этом, конечно, они на Западе превзошли самих себя. Все продумано до мелочей.
Юра. Оставьте это себе.
Молчание.
Валера. Значит, оставь.
Грызлов. Да у меня на службе лежит рулон с километр.
Валера. На какой службе, отчим? Я до конца так и не уяснил.
Грызлов. Отдел управления внешних сношений кооперации Центросоюза.
Валера. Михаил, так ты по внешним сношениям?
Грызлов. Давно уже. Механика простая. Чего ты смеешься, Валера? Мы им даем грибы, ягоды, они нам – обувь, трикотаж.
Валера. Натуральный обмен?
Грызлов. Он самый. А чем так не нравится клеенка-то?
Молчание. Рассматривает клеенку.
Валерий, вот эта ничего. А тебе какая бы приглянулась?
Валера. Вот эта.
Грызлов. Акула?!
Валера. Да.
Грызлов. О вкусах не спорят.
Юра. В Мордовии цены бы не было такому гобелену!
Грызлов. Понял.
Молчание.
Валера. Подаришь кому-нибудь еще. Забери.
Молчание.
Грызлов(заворачивая клеенку). Я там заступил на трудовую вахту, надо с ногой разобраться. Пойду.
Валера. Иди.
Молчание.
Грызлов. Инне Сергеевне что сказать? Вы здесь будете или к ней пойдете?
Валера. Не регламентируй. Как пойдет, так и пойдет.
Грызлов. Значит, без протокола?
Валера. По-семейному.
Грызлов. Просто?
Валера. Перебираешь, много говоришь.
Грызлов. Смолк. (Собрал оставшиеся пакеты, вышел.)
Молчание.
Валера. Дышите ровнее, Юрий Алексеевич. Я после первой встречи тоже с комком был оставлен.
Молчание.
Потемки маминой души. Я знаю их больше, поэтому даю совет: разведем руками.
Молчание.
Теперь вернемся к письму про этот проклятый голос. Написал ты его?
Входит Ковалёв.
Юра. Что, дед? Почему ты такой бледный?
Ковалёв. Я хотел тебя искать, с плащом…
Юра. Зачем ты в город потащился?
Ковалёв. Действительно, глупо. Они привезли все с собой. Наташа обрадовалась: теперь ей есть из чего готовить. Она меня уже отругала. Вы не поссорились?