Бумажный человек. Да.
Л. Пустое. Дайте бумагу сюда. Я буду читать пустые листы. Буду дергать пустой рукой. Я повернусь к вам спиной. У вас минута.
Хор
нет у меня бороды
но я плачу
как будто была борода
пала корова падре
и он плакал
горькая пала на все звезда
донья че умерла
перед смертью сказала: смерть, не иначе!
да милая да
стыдно
звонкий тростник молчит
так от стыда дрожала в книге книг осина
наши деревни горят
рваные губы
нам говорят из куста
кто-то опять у власти
с дутой трубкой
в шапке крысиной
с ротой солдат
и краденой дыркой вместо рта
звонкий
у нас тростник
огонь горячий
небо
полное
перевернутых звезд
во рту
горит
вода
время
брать на себя
время
власть
и всего себя
иначе —
да милая да!
кто-то лежит в траве
в красной траве
у последней жизни в лапах
кто-то еще
скачет на фоне неба
еще
один
удар
есть у меня
дудка из тростника
а у пули женский запах
да
милая
да
верная
да последняя да
звонкий
у нас тростник
огонь горячий
небо
полное
перевернутых звезд
во рту
горит
вода
время
брать на себя
время
власть
и всего себя
иначе —
да милая да!
счастье так умереть друзья
еще
немного
крови
в красную нашу траву еще
чтоб гуще рос тростник
наша земля пуста и пуста винтовка и каждый пулю словит
но наша сила и наша слава и женщины пляшут для нас одних
звонкий
у нас тростник
огонь горячий
небо
полное
перевернутых звезд
во рту
горит
вода
время
брать на себя
время
власть
и всего себя
иначе —
да
милая
да!
да
милая
да!
да
милая
да!
Старуха. Что теперь будет, сеньор полицейский?
Полицейский. Разойдись! Поколочу! Устроили цирк!
Старуха. Эй, публика! Что будет дальше?
Полицейский. Не слушайте дурную бабу. На вверенном мне участке происшествий не обнаружено. Птиц пролетело – одна штука. Один мужской и один женский крик.
Старуха. Эй, публика! Что завтра?
Полицейский. Театр закрыт! За углом теперь кино. Там все как настоящее. Приказываю снять маски!
Старуха. Куда нам идти?
Хор
верно неверно
с моря идет война
мы поджигаем воду
она
огнеупорна
мы
еще
поборемся за времена
люди в земле по горло
земля без дна
а континенты меняют форму
Старуха. Куда нам идти?
Полицейский. В никуда! Ничего не будет! Мое время! Мое время! Мое! Маски долой! Разойдись! Разойдись! Пошли! Все! Вон!
Наталья. Высокое (и все повышающееся) давление крови обманывает окружающих насчет моего действительного состояния. Я активен и работоспособен, но развязка, видимо, близка. Эти строки будут опубликованы после моей смерти.
Бумажный человек. В могилу сошел человек, чье имя с презрением и проклятием произносят трудящиеся во всем мире, человек, который на протяжении многих лет боролся против дела рабочего класса и его авангарда – большевистской партии.
Наталья. Я сохраняю за собою право самому определить срок своей смерти. «Самоубийство» (если здесь это выражение уместно) не будет ни в коем случае выражением отчаяния или безнадежности. Мы не раз говорили с Наташей, что может наступить такое физическое состояние, когда лучше самому сократить свою жизнь, вернее свое слишком медленное умирание.
Бумажный человек. Когда советское правительство выслало из пределов нашей родины контрреволюционера, изменника Троцкого, капиталистические круги Европы и Америки приняли его в свои объятия. Это было не случайно. Это было закономерно. Ибо Троцкий уже давным-давно перешел на службу эксплуататорам рабочего класса.
Наталья. Каковы бы, однако, ни были обстоятельства моей смерти, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее. Эта вера в человека и его будущее дает мне сейчас такую силу сопротивления, какого не может дать никакая религия.
Бумажный человек. Троцкий, организовавший злодейское убийство Кирова, Куйбышева, Горького, стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен, злодеяний. Так бесславно кончил свою жизнь этот презренный человек, сойдя в могилу с печатью международного шпиона и убийцы на челе. «Правда». 28 августа 1940 года.
Наталья. Наташа подошла сейчас со двора к окну и раскрыла его шире, чтоб воздух свободнее проходил в мою комнату. Я вижу ярко-зеленую полосу травы под стеной, чистое голубое небо над стеной и солнечный свет везде. Жизнь прекрасна. Пусть грядущие поколения очистят ее от зла, гнета, насилия и наслаждаются ею вполне. Л. Троцкий.
Конечность. Комедия масок
Allegro Affetuoso
Первый актер. Театру конец.
Первая актриса. Ой, конец.
Второй актер. Закрыто! Закрыто!
Вторая актриса. Денег нет, говорят.
Третий актер. Жизни нет, говорят.
Первый актер. А и правильно говорят. Говно мы были.
Первая актриса. Ой, говно.
Второй актер. Теперь играем где попало.
Вторая актриса. И вот мы здесь.
Третий актер. Да перед кем попало.
Первый актер. И вот вы здесь.
Первая актриса. Да что попало.
Второй актер. И вот прямо сейчас начнем.
Вторая актриса. «Конечность. Комедия масок».
Третий актер. Чур, я доктор Дочкин, хирург.
Первый актер. Чур, я капитан Кошкин, предприниматель.
Первая актриса. Чур, я Тонька, вечная девчонка.
Второй актер. Чур, я Гоголь, великий русский драматург. Это совпадение.
Вторая актриса. А я буду Люся, женщина безногая.
Третий актер. Музыка.
Хор.
Граждане
мы
в театре
рухнули люди
скрипнули стены
погас
потолок
мы
в театре
будет красиво
кроваво слезливо
конфликт монолог
мы
в театре
девочка
хватит сука конфету жрать
хватит
начали!
Гоголь. Умер мой сын, захлебнувшись водкой «Солнышко», умер и сказал за секунду до: «Бог идет по нашим домам. Бог бом пом по домам. Бо». Я повторяю за ним, когда бутылка пуста на треть, и забываю о нем, когда остается четверть.
Тонька. В моей душе всегда весна, а водка вечна и вкусна. Стихи!
Гоголь. Город и город. Три улицы вдоль, четыре поперек. Был вон театр, закрыли его, осталось кино, ларек, ларек, психушка, просторный пустырь. Мы живем ничего. Я живу, еще такая Тонька, вечная девчонка, увидеть бы ее голой, еще доктор Дочкин, вот он, а еще запасная бутылка «Солнышка» в шкафу, под всякими рубашками.
Доктор Дочкин. Я высококвалифицированный. Не ценят!
Гоголь. Горькая ночь над нами.
Тонька. Бог идет по нашим домам. Бог бом пом по домам. Бо.
Гоголь. Тоньке снится чушь и кровь, она кричит и набирает мой номер. Соседи привыкли жить и не просыпаются от криков.
Тонька. Але, Гоголь! Гоголь, але! Я видела человека, который питается ртами. Он ест рты. Его фамилия Белов, в автобусном парке работает. Он пришел и съел мой рот. Съел мой рот, але! Спаси меня!
Гоголь. Добрых тебе снов, Тонька.
Доктор Дочкин. Мы живем ничего.
Гоголь. Меня зовут Гоголь. Это совпадение. Это – музыка!
Доктор Дочкин. А все не просто так. Вот приехал человек и построил трехэтажный дом совсем без окон. Тут-то и началось.
Гоголь. Да все зима. Поверх всего зима.
Доктор Дочкин. Рождество. Пьяные уроды уродуют себя. Я дежурю в ночь. Тетку с огурцом в анусе уже оформили, парня с обручальным кольцом на фаллосе еще не привезли. Хорошая у меня работа. Пауза. Входит этот человек, капитан Кошкин, в костюме телесного цвета и страшных брюках. Доктор Дочкин, вы бедный человек?
Капитан Кошкин. Доктор Дочкин, вы – бедный человек. А я богатый. И вы будете. Но мне нужны ваши пальцы, и чтобы ни слова.
Гоголь. Левая операция.
Капитан Кошкин. Вас там не было.
Гоголь. Меня никогда нигде не было. Выпью еще водки.
Капитан Кошкин. Вы, доктор Дочкин, живете со слабоумной мамой и копите на лыжи. Когда вы последний раз были в кино?
Доктор Дочкин. Я с детства не был в кино.
Капитан Кошкин. Потому что на зарплату младшего ординатора можно лишь набор сосисок на две персоны.
Доктор Дочкин. Вы хотите отрезать мне пальцы за деньги?
Капитан Кошкин. Нет, все случится наоборот. Я капитан Кошкин. Вот адрес. Дом без окон, за пустырем. Есть нож, пила по металлу, капроновые нити, бинты, марля. Все правильно?
Доктор Дочкин. Но это нельзя, невозможно делать на дому.
Капитан Кошкин. Тысячи лет люди резали друг друга в грязи за гроши. Тысячи лет. А завтра в кино – фильм со стрельбой и превращениями. С Рождеством вас, доктор.
Гоголь. Вот так живешь туда-сюда, а вдруг и Рождество.
Доктор Дочкин. И я пришел. Что ж не прийти. В дом без окон. И там был этот мужчина, капитан Кошкин, и женщина, привязанная к кровати.