Но тогда никто в войну по-настоящему не верил. Ни в блицкриг за Осетию. Ни в гибридную войну с Украиной за Донбасс. Ни тем более в Сирию.
11 ноября 2008 году в городке Фрелингьен полк королевских валлийских фузилеров сошелся в последнем бою с 371-м батальоном. Британцы и немцы, тезки и наследники воинских частей столетней давности, повторили легендарные дела декабря 1914 года.
Они отложили штыки, закатали штанины и сыграли в футбол.
Немцы выиграли 2:1.
Один день со Сталиным
Когда посадят всех художников и доиграются в допинг, укротят Украину и смирятся со смертями в Сирии, когда не останется, о чем спорить, мы вернемся к проверенной теме – к Сталину
Без него нам никак. Он главный герой наших грез. В наших снах о тридцатых он означает порядок. Или беспредел. Насилие. Или стабильность. Взлет. Яму. Но чаще взлет. Даже патриарх – с чисто чиновничьей осторожностью – призывает не подвергать сомнению успехи Сталина.
Что точно можно считать его успехом – так это долговечность. Он правил треть века. Примерно 10 тысяч дней. Давайте же возьмем под лупу один из этих дней и посмотрим, как дело было. Я пишу это 11 ноября. Ну, пусть это будет 11 ноября 1931 года.
Той ночью (это известно точно) было холодно, а днем – пасмурно. Солнце встало в 8.43. В Крыму (тогда не спорили, чей он), в Алупке, на съемной квартире пожилой мужчина открыл дневник и написал: «Умерла Мурочка». Ей было 11 лет. Туберкулез.
«Вчера ночью я дежурил у ее постели, и она сказала:
– Лег бы… ведь ты устал… ездил в Ялту…
Сегодня она улыбнулась – странно было видеть ее улыбку на таком измученном лице; сегодня я отдал детям ее голубей, и дети принесли ей лягушку – она смотрела на нее любовно, лягушка была одноглазая – и Мура прыгала на постели, радовалась, а потом оравнодушела.
Так и не докончила Мура рассказывать мне свой сон. Лежит ровненькая, серьезная и очень чужая. Но руки изящные, благородные, одухотворенные. Никогда ни у кого я не видел таких».
Мура – это Мария Чуковская, его младшая дочь, героиня и адресат его сказок. К 11 ноября 1931 года сказки забыты: он обещал их больше не писать. «Болтовня, издевательство над детьми» – так назвали их на самом верху.
Он переживет и опалу, и борьбу с «чуковщиной», и смерть дочери, и расстрел зятя. И войну. И Сталина. И даже высадку на Луну. Он все переживет, но сейчас ему надо заказать гроб.
«Федор Ильич Будников, столяр из Цустраха, сделал из кипарисного сундука Ольги Николаевны Овсянниковой (того, на котором Мура однажды лежала) гроб… Я положил Мурочку в этот гробик. Своими руками. Легонькая».
Этим утром все хорошо у молодого шахматиста Михаила Ботвинника. 11 ноября 1931 года завершился чемпионат СССР. Завершился его победой. Он будущий чемпион мира, сильнейший игрок планеты. Однажды на вопрос «вы коммунист?» он ответит – «да, как Иисус Христос». А пока ему 20 лет. И хотя у него стариковские очки и серьезное лицо, он просто хороший и веселый парень.
«В последнем туре я мог уже проиграть партию – на итоги турнира она не влияла. Подходит ко мне перед партией Г. Лисицын: «Миша, не сделаете ли вы со мной ничью? Тогда я получу звание мастера…» В партии, несмотря на упрощение позиции, белые все же сохраняли некоторый перевес. Во время обдумывания очередного хода слышу вдруг трагический шепот перепуганного Лиса: «Миша, что вы делаете?!» Тут я не выдержал и, улыбаясь, пожал новоиспеченному мастеру руку».
Сталин страстно любил шахматы и развивал советский шахматный спорт, но запомнится он, конечно, не этим. 11 ноября 1931 года он подписал постановление «О Колыме» и создал Дальстрой: началась советская золотая лихорадка. Большую часть работ будут выполнять заключенные Севвостлага. Такие же хорошие парни, как Ботвинник и его друг Лисицын. Хорошие парни добудут на Колыме 100 тонн урана, 1000 тонн золота и 7 миллионов тонн угля. Построят 3100 километров дорог – вручную. Один из них – Варлам Шаламов.
«Человек стал человеком не потому, что он божье созданье, и не потому, что у него удивительный большой палец на каждой руке. А потому, что был он крепче, выносливее всех животных, а позднее потому, что заставил свое духовное начало успешно служить началу физическому. Вот обо всем этом в сотый раз думал я в этом шурфе. Я знал, что не покончу с собой потому, что проверил эту свою жизненную силу. В таком же шурфе, только глубоком, недавно я выкайлил огромный камень. Я много дней бережно освобождал его страшную тяжесть. Из этой тяжести недоброй я думал создать нечто прекрасное – по словам русского поэта. Я думал спасти свою жизнь, сломав себе ногу…»
Но до «Колымских рассказов» и Большого террора еще далеко. Расстреливают и сажают пока понемногу. Самое популярное наказание – ссылка. К 11 ноября 1931 года на спецпоселение отправлено 370 тысяч крестьянских семей – почти два миллиона человек. Вот как 11 ноября 1931 года еженедельник «Товарищ» громит какого-то Батлина – типичного кулака. Обратите внимание на стиль: не изменился.
«На первый взгляд «безобидный» парень, занимается прилежно. Но когда его разузнаете, то под личиной «безобидности» кроется отпрыск нам идейно-чуждого, антисоветского элемента. На собраниях он «прячется» и старается себя не выдать, на производственной практике вдали от группы, в разговоре с рабочими, выходцами из деревни, он находит свою почву, здесь он звучит с ними в унисон и при этом играет роль первой скрипки. Кулацкая идеология его сильно показала себя в последнее время. От посещения всякого рода собраний он открыто отказывается и всячески их игнорирует.
– Не люблю я эту нацию! – открыто заявил он в комнате общежития, когда речь шла о ребятах-евреях, студентах нашей группы.
На практике на Волховстрое его неоднократно осаживали за явно кулацкое шипение рабочие-машинисты».
В «Крокодиле» еще не скоро появятся карикатуры на злобных горбоносых мужчин. Государственный антисемитизм – это после войны. И читателю ясно: Батлин, гад, не понимает пролетарского интернационализма, правильно его прижали.
А вот как вспоминала раскулачивание крестьянская дочь Евдокия Котюшева, которую 11 ноября 1931 года отправили в ссылку.
«Нашу семью погрузили в товарные вагоны и везли неделю на север, в Томскую область. Дальше повезли на лошадях и остановились на берегу какой-то реки, притока Оби. Здесь продержали целый месяц, где люди умирали от голода и болезней, образовалось целое кладбище. После нас переправили через реку и на лошадях привезли и высадили в глухой сосновой тайге. Вначале построили шалаши от непогоды. Потом мужчины рубили лес, молодые женщины очищали кору, а дети собирали по болотам мох – все работали от зари до зари».
А пока миллионы собирали мох, журнал «Вестник знания» фантазировал об оружии будущего – 11 ноября 1931 года вышла статья о баллистических ракетах с отравляющими газами.
«Снабженные фотографическим аппаратом, ракеты смогут залетать глубоко в тыл неприятеля, снимать расположение противника и вновь возвращаться к месту отлета. Дальность полета ракет так велика, что народы на одной половине земного шара смогут бомбардировать другую половину снарядами с отравляющими газами. В ближайшие годы военные ракеты, вероятно, вытеснят аэропланы. Военные ведомства капиталистических стран лихорадочно экспериментируют со смертоносными ракетами. Однако… это страшное орудие заставит империалистические державы воздержаться от участия в бойне».
Ошибка. До новой мировой войны 8 лет, до атомной бомбы – 14.
11 ноября 1931 года «Вечерняя Москва» напечатала сообщение товарища Ковачева, рабочего из Детройта. «Я плюну в лицо тем буржуазным писакам, которые распускают ложь о Советском Союзе», – сказал Ковачев.
Не знаю, что там ложь, а что правда. Но совершенно точно известно, что 11 ноября 1931 года в Москве шел дождь, а стемнело рано – в 16.30. День как день. Сталину оставалось еще примерно 8000 таких же.
Жизнь и судьба олимпийских фашистов
На берегу Мааса лежит обер-лейтенант и плюется кровью: пробито легкое. Второй день войны. Голландский патруль решает добить немца. Это Альфред Шварцманн, трехкратный чемпион Олимпиады-36 по спортивной гимнастике. Его узнает патрульный, конькобежец-рекордсмен Сим Хейден. Отличный сюжет для Верховена, но это – жизнь.
Все кончилось хорошо. На четвертый день Голландия сдалась, Шварцманн повоевал на Крите и на Восточном фронте, а в 1952 году выиграл серебро в Хельсинки. Неизвестно, сколько людей он убил между Олимпиадами.
После войны Международный олимпийский комитет извинялся и каялся. Но это после. А в 1935 году проверочная комиссия не нашла в Берлине «ничего, что могло бы нанести ущерб олимпийскому движению». Границы империй зла рисуют задним числом, и накануне берлинской Олимпиады мало кто считал Гитлера уродом. Шел вялый спор, жать или не жать ему руку. Американский олимпийский чиновник Эвери Брендедж, например, полагал, что Гитлер свой и точно лучше коммунистов. Многие с ним согласились.
«В истинно спортивном духе, во славу спорта и во имя чести своих команд» – олимпийская клятва на войне не действует, спортивные достижения не спасают от пули. В 1939 году призеры Олимпиады-1936 вступили в бой во славу и во имя. С предсказуемым результатом.
Людвиг Стуббендорф, конный спорт, золото. Убит на Восточном фронте в 1941 году.
Ханс Вельке, толкание ядра, золото. Пошел в полицаи. Пойман и убит партизанами в 1943-м под Хатынью.
Курт Хассе, прыжки в длину, золото. Убит в 1944-м.
Хайнц Брандт – конкур, золото – стал штабным офицером и случайно задел ногой бомбу, приготовленную для Гитлера. Вождь остался жив и дал Брандту генерал-майора – посмертно.
Все они были молоды, мускулисты, воспеты Рифеншталь, всех призвали, каждый получил оружие, и ни один не повернул это оружие против своего государства.
Будущие страны нацистского блока завоевали 164 медали из 388. Германия, Венгрия, Италия, Финляндия и Япония продемонстрировали отличную физическую подготовку.