[78] времен Рамсеса II (XIII в. до н. э., как раз незадолго до стелы Мернептаха, о которой мы говорили в разделе 4.2. «Израиль на стеле Мернептаха»). В неопубликованном переводе А. В. Сафронова, которым он поделился в частном разговоре, интересующий нас фрагмент звучит так: «Я услышал послание моего господина: “Дай рацион людям войска вместе с апиру, которые тянут камень для большого пилона”».
Вполне естественно желание связать этот термин с древними евреями עִבְרִי ‘иври, поскольку очень похожи и слово, и само представление о подневольных работниках и затем о военных отрядах, которые вторгаются на территорию оседлых племен. Более того, в Бытии (14:13) этим словом неожиданно назван Авраам – соответственно не как представитель еврейского народа, но скорее как странник, который переходит (глагол עבר) с одного места на другое. Чем такой переселенец не изгнанник-хапиру?
Но такое отождествление встречает самый решительный отпор. Например, Энсон Рейни утверждает, что израильтяне, в отличие от хапиру, были пастухами и обладали племенной структурой общества, что не засвидетельствовано в текстах, говорящих о хапиру[79]. Не согласен с этим отождествлением и Тантлевский[80]. Однако можно задуматься, в какой степени здесь действуют не научные, а эмоциональные аргументы: ведь если древние евреи и были некоторой разновидностью хапиру (изгоев и головорезов, как описывают их древние источники), это порождает много нежелательных коннотаций.
К тому же, если проводить параллели между хапиру и казаками, можно задуматься и вот о чем. Слово казак в тюркских языках означает «свободный»; со временем оно стало названием особого служилого сословия в Российской империи и одновременно – отдельного этноса (қазақ – «казах» на казахском языке). Естественно, это совершенно разные социальные группы, происхождение каждой тесно связано с теми ватагами вольных людей, которые бродили по евразийским степям. Но было бы наивно называть эти ватаги предками запорожского или донского казачества либо казахской нации.
Чтобы не удаляться слишком далеко от нашего материала, приведем другой пример. В рассказах о царе Давиде периодически упоминаются две группы личной охраны: керетяне и пелетяне (евр. כְּרֵתִי и פְּלֵתִי, в Синодальном переводе – «хелефеи и фелефеи» (2 Цар. 8:18 и др.)). Кем они были? Исходя из контекста, можно предположить, что это были иноземные наемники, преданные лично царю. Но кто именно? Некие «народы моря»? Как отмечает Финкельштейн[81], подобные названия среди них не встречаются. Он сближает вторую группу – пелетян – с греческим πελτάσται, названием легкой пехоты, а название первой – керетян – давно уже ассоциируется с островом Крит. Но что мы по-настоящему знаем о них? Можем ли утверждать, что это были действительно греческие наемники – и более конкретно, критская легкая пехота? По-видимому, все же нет.
Если подводить итоги, то мы видим, что на Ближнем Востоке в середине и конце II тысячелетия до н. э. происходили процессы, связанные с переселением различных этнических групп и с вторжениями кочевников на территорию оседлых племен, и что израильтяне могли быть частью этого процесса, но точно определить их место на карте этих миграций и этнонимы, которыми называли их окрестные народы, едва ли представляется возможным.
Это подводит нас к вопросу о том, как и почему израильтяне появились в Ханаане, и это один из ключевых вопросов реконструкции истории Древнего Израиля – собственно, самый важный и самый спорный из них.
4.5. Вопросы к ключевым нарративам
Главным для всей истории Израиля, как она описана в Библии, является, безусловно, событие Исхода, и о нем мы поговорим намного подробнее. Строго говоря, это событие никак не верифицируемо: если примерно три с половиной тысячелетия назад большая группа людей переселилась из Египта в Ханаан, пройдя через Синай, она не оставила никаких следов, которые могли сохраниться до наших дней. Они не основывали и не разрушали городов, даже не копали колодцев, если верить библейскому повествованию, а что касается трагических для египтян последствий Исхода, как он описан в одноименной книге, то египетские источники избегают описывать поражения своей страны.
Есть, впрочем, некоторые косвенные данные, которые могут быть связаны с этим рассказом. В восточной части дельты Нила, как мы знаем из ряда египетских источников, действительно проживали семитские племена, из числа которых даже вышла XV гиксосская династия фараонов. И примерно там в XIII в. до н. э. Рамзес II построил из глиняных кирпичей город Пи-Рамзес – история о бедствиях израильтян в Египте прекрасно вписывается в этот контекст.
Тель-Эль-Амарнский архив, который содержит дипломатическую переписку Египта с Ханааном и Амурру, не содержит никаких упоминаний об Израиле (зато в нем упоминаются хапиру, о которых речь шла выше). Поскольку эта переписка относится к середине XIV в. до н. э., можно с уверенностью утверждать, что до тех пор израильтяне еще не появились на исторической арене как сколько-нибудь заметная и консолидированная сила.
Последовавшее за Исходом завоевание Ханаана, в отличие от Исхода, должно было оставить богатые археологические следы – почти одновременное, по археологическим меркам, разрушение упомянутых в Книге Иисуса Навина городов. В первой половине XX в. на территории британской Палестины были проведены раскопки, подтвердившие, что некоторые города (прежде всего Мегиддо и Хацор) были разрушены в эпоху поздней бронзы II, которая датирована XIII в. до н. э. Олбрайт и его последователи, прежде всего Ядин, интерпретировали эти находки как подтверждение библейского рассказа.
Надо отметить, что именно эта версия так или иначе закрепилась практически во всех русскоязычных изданиях. В «Истории Древнего Востока» целый раздел озаглавлен «Переселение заречных племен (‘ибрим)»[82]. На полях можно отметить, что этот труд сознательно избегает употребления слов «Израиль» и «евреи», очевидно, поскольку составлялся в те времена, когда отношения между СССР и государством Израиль были достаточно напряженными. Мы видим, как в самые разные времена самые разные идеологии подстраивают язык описания древней истории под свои текущие нужды и условия.
В конце раздела звучит признание: «История Палестины между 1200 и 1000 гг. до н. э. известна нам плохо». Но ведь следует признать, что история до 1200 г. до н. э. известна ничуть не лучше. С точки зрения авторов, история завоевания Ханаана надежно «подтверждена археологически – следами разрушения городов и сменой хананейской материальной культуры на более убогую»[83]. Оставим вопрос об уместности таких оценочных слов, как «убогая», в академическом труде, но ведь разрушение городов и смена материальной культуры (кстати, это утверждение тоже нуждается в уточнении и обосновании) могут объясняться не только завоеванием, но и другими причинами.
В более позднее время Тантлевский[84] описывает и альтернативные теории, которые будут рассмотрены дальше. Ведь вопросов здесь возникает действительно много[85]. Упомянутые в библейском повествовании города Ай, Гибеон, Хешбон (в Синодальным переводе – Гай, Гаваон, Есевон) и Арад в ту эпоху были в лучшем случае малозначительными поселениями. Что же касается Мегиддо и Хацора, то данные археологии скорее указывали на их постепенный упадок, чем на внезапное и почти одновременное разрушение, хотя с этим не все согласны. Более того, можно считать это частью общего упадка городов-государств Восточного Средиземноморья в эпоху поздней бронзы. С другой стороны, судя по тем же археологическим данным, тогда в этом регионе происходил процесс постепенного перехода кочевников к оседлой жизни.
Наконец, в эту эпоху Ханаан, как показывают египетские источники, входил в сферу влияния Египта, что совершенно не отражено в Книге Иисуса Навина, и к тому же едва ли Египет остался бы пассивным наблюдателем при завоевании подконтрольного ему региона. Вполне логично будет предположить (как и поступают многие исследователи), что текст Книги Иисуса Навина был составлен в более позднее время, когда о египетском присутствии в Ханаане не осталось и памяти.
Казалось бы, такой процесс, как завоевание целой страны, приведшее к почти полной смене ее населения, должен быть надежно засвидетельствован археологическими находками. Финкельштейн отмечает[86], что в железном веке I (XII–X вв. до н. э.) возникло более двух сотен поселений между Беер-Шевой и долиной Изреель. Именно эти поселения связываются с (прото)израильтянами, и отсюда, соответственно, возникает вопрос: кто именно были эти люди и почему они поселились именно здесь в это время?
С другой стороны, список непокоренных территорий, приведенный в книгах Иисуса Навина (Нав. 13:2–6) и Судей (Суд. 1:27–35), в общем и целом подтверждается археологией: раскопки показали, что на указанных территориях не произошло сколь-нибудь заметных изменений. Но если надежно подтверждается только информация о городах, не подвергшихся завоеванию, то это еще ничего не говорит о реальности самого завоевания.
Это не означает, разумеется, что сами истории вымышлены. Итог подвел в 1990-е гг. (накануне появления минимализма) Мазар:
Можно заключить, что, если израильтяне и вторглись в некоторые города, их разрушение не стало результатом единственной и стремительной военной кампании, скорее, это разрушение стало результатом затяжных региональных войн, в ходе которых одно или несколько племен разрушили некоторые хананейские города. Последовательность таких столкновений между израильтянами и хананеями породила записанное в Книге Иисуса Навина предание о едином завоевании. Таким образом, предание о завоевании Ханаана следует по