Нетрудно понять, что конкретные наставления (в основном – каких врагов следует устранить в первую очередь) имеют куда больше шансов оказаться исторически достоверными, а вот благочестивое наставление явно выглядит как позднейшая редакторская вставка Девтерономиста – так называют условного автора книги Второзаконие (греч. Δευτερονόμιον, лат. Deuteronomium) и книг Иисуса Навина, Судей и Царств; вряд ли это был действительно один человек, но преемственность между книгами довольно очевидна, так что речь идет, скорее всего, о некоторой историографической традиции. Соответственно, это помогает понять, где и когда могла быть составлена окончательная версия книг Царств, но для целей исторической реконструкции мы можем хотя бы приблизительно отделить исторический материал от последующих идеологизированных вставок.
Что касается Давида, мы не видим в тексте «великого императора». Первая книга Царств и самое начало Второй повествуют о его предшественнике Сауле и о долгой, напряженной борьбе Давида за престол – даже после смерти Саула Давид сначала царствует лишь над Иудой: «Война между домом Саула и домом Давида длилась долго. Давид делался все сильнее, а дом Саулов – все слабее» (2 Цар. 3:1). Идею принять Давида как царя над остальными племенами израильским старейшинам внушает Авенир, который вскоре погибает от руки главного полководца Давида, Йоава. Вообще, рассказ о кровавом дележе власти после смерти Саула поражает своим реализмом и подробностями, а собственно о воцарении Давида над всем Израилем говорится скупо, в самых общих словах:
Тогда все племена Израилевы пришли к Давиду в Хеврон и сказали: «Мы – кость твоя и плоть твоя! Еще прежде, когда был Саул царем над Израилем, ты водил израильтян в походы, именно тебе поручил Господь пасти народ Свой, Израиль. Будь же правителем в Израиле!» Итак, все старейшины пришли к царю в Хеврон, и царь Давид заключил с ними в Хевроне договор перед Господом, а они помазали Давида в цари над Израилем. Тридцать лет было Давиду, когда он воцарился, и царствовал он сорок лет. В Хевроне он царствовал семь лет и шесть месяцев над одной Иудеей, а в Иерусалиме – тридцать три года над всем Израилем и Иудеей (2 Цар. 5:1–5).
С одной стороны, 33 года во главе единого государства – огромный срок. Но в чем заключалось это правление? Главным образом в войнах, внешних и внутренних, и в усмирении мятежей. Сразу после этого идут подробные рассказы о том, как Давид отвоевывает Иерусалим и побеждает постоянных врагов – филистимлян. Далее идет рассказ про обустройство Иерусалима и про будущий храм, который Давиду не суждено построить. Потом – рассказы о войнах с окрестными народами (сюда вплетена скандальная история о женитьбе Давида на Бат-Шеве, в Синодальном переводе – Вирсавии, будущей матери Соломона) и далее – о вражде между взрослыми сыновьями Давида, которых он, оказывается, совершенно не контролирует. Один из них, Авессалом, поднимает восстание против отца, которое подавлено практически чудом: во вражеский лагерь был отправлен с особой миссией Хусий, который отговорил Авессалома преследовать Давида, так Давиду удалось уцелеть и собрать себе войско.
Победа над Авессаломом происходит едва ли не против воли Давида – он больше всего переживает за жизнь сына, но не готов мстить полководцу Йоаву, который его убил. Напротив, это Йоав угрозами заставляет царя сесть у ворот и приветствовать собственное войско: «Так встань же, выйди и поговори любезно со слугами своими, ибо, Господом клянусь, если не выйдешь – в сию же ночь не останется у тебя ни одного человека, и будет эта беда страшнее всех бед, которые выпадали тебе от юности твоей и доселе» (2 Цар. 19:7). По сути, войско подчиняется не Давиду, а Йоаву.
Сразу после возвращения Давида в Иерусалим начинается еще одно восстание: северные племена отделились от него под лозунгом «У Давида нет для нас удела, нет наследия нам у сына Ишая – по шатрам, Израиль, расходись!» (2 Цар. 20:1). Восстание угасло, когда погиб его вождь, но, был ли восстановлен контроль над северными племенами, не сказано: «Он протрубил в рог, и все, отступив от города, разошлись по шатрам, а Йоав вернулся в Иерусалим к Давиду» (2 Цар. 20:22). Затем идет рассказ о еще одной войне с филистимлянами и о подвигах отдельных героев из дружины Давида.
Наконец, последнее действие Давида как царя, о котором повествует книга, – затеянная им перепись населения, за которую Господь гневается на Израиль и насылает на него мор (2 Цар. 24; об этой переписи мы говорили в разделе 3.7. «Проблема больших чисел»). При подсчете населения приведены отдельно данные для Иуды и для остальных племен Израиля – явный намек, что для Давида они были не в равном статусе. Можно усмотреть тут, конечно, особую привязанность Давида к родному племени, но, учитывая, что подсчет велся для определения размера войска, и особенно учитывая постоянные упоминания о сомнениях остальных племен в Давиде как царе, стоит задуматься, хотел ли библейский автор убедить нас в его полном контроле над «империей».
Наконец, начало Третьей книги Царств описывает Давида в преклонные годы как немощного старика, за спиной которого еще при его жизни делят власть сыновья. За Адонию выступают главнокомандующий Йоав (он снова ведет совершенно самостоятельную политику!) и священник Эвьятар (Авиафар) – этого достаточно, чтобы помазать Адонию в цари и заявить об этом открыто. Пророк Натан и Бат-Шева, мать Соломона, по сути, разыгрывают спецоперацию, чтобы Давид передал власть Соломону, что в конце концов и происходит.
О Давиде в этих книгах говорится очень много хорошего: он храбрый воин, талантливый поэт, верный друг, любимец женщин, а главное, безусловно предан Господу и готов покаяться в совершенном грехе. Но автор явно не рисует его великим правителем могучей империи – напротив, едва ли не все его государственные начинания, не связанные напрямую с войной, или неуспешны (как перепись), или откладываются до правления преемника (как строительство Храма). Далее, его контроль над северными племенами достаточно условен, подвластную территорию раздирают мятежи, а приближенные ведут собственную политику, открыто пренебрегая его волей, – повествователь всего этого совершенно не скрывает.
Далее в Третьей книге Царств описано правление Соломона, его государство действительно выглядит славным и мощным. Но при этом самого Соломона в повествовании практически нет. Если Давид в книгах Царств – сложная, трагическая фигура с тщательно выписанным характером, то Соломон изображен предельно схематично. После динамичного и детального рассказа первых двух глав о передаче власти – как Давида уговорили назвать своим наследником Соломона, какие он дал наставления и как молодой царь расправился с возможными конкурентами и бунтовщиками, начиная, конечно же, с Адонии и Йоава, – сразу идет ряд общих мест, сухих официальных сообщений и богословских наставлений. Это молитва о даровании мудрости, за ней следует знаменитый Соломонов суд, на котором была определена мать ребенка, – ясное доказательство, что мудрость была ему действительно дарована.
Подробно описан построенный при Соломоне Храм (а перед тем довольно бегло – царский дворец), его освящение и длинные молитвы, благословения и речи Соломона, призванные всем объяснить назначение этого Храма. Затем следует эпизод с приездом царицы Савской – еще один показательный пример его славы и величия, эпизод обрамлен рассказами о храмовой и дворцовой жизни при Соломоне, об устройстве его государства и об огромных доходах. Далее идет рассказ о множестве жен и наложниц и о том, как они склонили его к многобожию (все это снова в самых общих словах), а также о том, как это отпадение обусловило распад государства Соломона сразу после его смерти.
Мы совершенно не видим в этом повествовании, в отличие от рассказов о Давиде, живого человека с его чувствами и поступками. Зато мы действительно видим могучее государство… но как оно описано? Вот одна из цитат, на которые ссылаются при интерпретации раскопок в Мегиддо и других городах: «Прежде фараон, царь Египетский, отправился и захватил Гезер, сжег его огнем, а хананеев, живших в городе, перебил. Он отдал его в приданое за своей дочерью, выдав ее за Соломона. Соломон отстроил Гезер, и нижний Бет-Хорон, Баалат и Тадмор в пустыне, и все города-хранилища, какие были у Соломона, и города для колесниц, и города для конницы, и все, что только пожелал Соломон построить в Иерусалиме и на Ливане, и во всей стране, над которой он правил» (3 Цар. 9:16–19). Повествователь явно представляет себе эту строительную программу лишь в самых общих чертах.
А вот о его богатстве: «Вес золота, которое ежегодно поставлялось царю Соломону, составлял шестьсот шестьдесят шесть талантов, и это сверх того, что поступало от купцов и торговцев, аравийских царей и наместников областей» (3 Цар. 10:14–15). Понятно, что годовой доход в двадцать с лишним тонн золота (талант насчитывал более 30 кг) выглядит совершенно нереальным, и повествователь даже не пытается объяснить, откуда он брался, особенно если заведомо вычесть торговлю и налоги с провинций. Другие оценки еще более расплывчаты: «Все сосуды, из которых пил Соломон, были золотыми, и все сосуды во дворце из ливанского дерева – тоже из чистого золота, и не было там серебра, потому что во дни Соломона оно совсем не ценилось» (3 Цар. 10:21).
И даже ключевое для всей книги событие – отпадение Соломона от верности Единому Богу – описано в начале 11-й главы как ряд общих утверждений, например: «Соломон последовал за Астартой, сидонской богиней, и за Милькомом, мерзостью аммонской. И были поступки Соломона злом в очах Господа, не полностью был он предан Господу, как отец его Давид» (3 Цар. 11:5–6). Это разительный контраст с подробным и глубоким рассказом о грехопадении Давида в истории с Бат-Шевой, который мы видели в предыдущей книге (2 Цар. 11–12).
Итак, перед нами не реалистичный рассказ (пусть с преувеличениями) о реальных исторических событиях, а скорее сказание о золотом веке, когда все как-то само устраивалось наилучшим образом, а потом испортилось. Повествователь явно не только не очевидец жизни при дворе Соломона, он даже не пользуется сколько-нибудь детальными источниками о жизни этого двора, иначе, надо полагать, расписал бы его богатства подробнее и постарался объяснить их происхождение.