После Викиных нервных выкриков из динамика донеслись какие-то скрипы, а потом раздался голос Саши:
– Ну что решаем, командир, поворачиваем? Я немного помолчал, размышляя, и ответил:
– Ладно, Кот, давай уважим девочку! Тем более, я уже точно решил, что заправщик придётся бросать, а на этом мы, сам понимаешь, литров пятьсот горючего сэкономим.
После этих моих слов рация замолкла, и мы явно начали отклоняться вправо от своего маршрута. «Значит, едем к обнаруженному объекту и, наверное, там получится немного размять своё закостеневшее тело», – с облегчением подумал я.
Глава 4
Минут через двадцать неспешной езды уже и я смог разглядеть засыпанное толстым слоем снега довольно большое судно. Оно было раза в три больше, чем так хорошо нам запомнившаяся самоходная баржа с углём, вмёрзшая в лед реки Оки около Серпухова. От истории с находкой той баржи у меня остались самые тёплые воспоминания, ведь только благодаря углю, находящемуся в ней, мы смогли продержаться и не замёрзнуть в те дикие холода, когда температура иногда опускалась до –110 градусов по Цельсию. Поэтому у меня сладко засосало под ложечкой в предвкушении каких-нибудь приятных и полезных находок. Наверное, такое ощущение было не только у меня, поскольку из ожившей рации донёсся возбуждённый голос Флюра:
– Батя, ты представляешь – в степях Калмыкии – корабль! До берега моря по данным навигатора «Джи-пи-эс» – десять километров. Это просто чудо какое-то, и я не удивлюсь, если судно под завязку набито сокровищами!
Я несколько умерил его пыл:
– Не чудо это, к сожалению, а напоминание о прошлой катастрофе. Представь, каким чудовищным было землетрясение, что даже в Каспийском море могло поднять таких размеров волну, чтобы вынести этот корабль на десять километров от берега. А вот насчет сокровищ это надо проверить. Но я тоже очень надеюсь, что в баках этого судна мы найдём дизтопливо. Помнишь баки нашей баржи в Серпухове? А баки земснаряда около моста через Оку?
Я немного помолчал и продолжил:
– Вот видишь, а Вика оказалась права. Видно, само провидение не дало отсадить её от вас, не зря она так хотела остаться в передовом вездеходе. Так что вы оба должны извиниться перед ней за недоверие.
На том конце рации раздались смешки, было слышно, что хихикал весь экипаж «Урала», потом я опять услышал срывающийся голос Флюра:
– Батя, да я как только не стараюсь, чтобы получить прощение. Мог бы даже облобызать её ножки, но ревнивый Котяра меня к ней ни за что не подпустит, сам, наверное, на остановке займётся этим делом…
Дружный смех всего экипажа был прерван голосом Игоря:
– Вы что, лишенцы, опять там развеселились? Кот, командовать надо, как нам подъезжать к этой посудине, а у вас там всё смешки одни. Останавливаться уже давно пора, а то сейчас мочевой пузырь лопнет. Так что делом займитесь, а не балабольте и вспомните про моё фирменное средство для прочистки мозгов, – Игорь противно захихикал.
Я решил прекратить назревающую перепалку, зло выкрикнув в микрофон рации:
– Дохтур, ты что нарушаешь нашу договорённость? Рацию занимают только первый и замыкающий экипаж. Остальные могут залезать в эфир только при возникновении чрезвычайных ситуаций. Ответ Игоря не заставил себя ждать:
– Батя, а тут и назревает чрезвычайная ситуация – состояние моего пузыря. Сейчас взорвётся нахрен, тогда будете знать! Так что надо быстрее определяться со стоянкой, а не заниматься словоблудием. Я считаю, что это не только моя проблема.
Я подумал, что слова Игоря конечно же справедливы, и вызвал по рации первый вездеход:
– Санёк, а Дохтур-то прав! Давай сейчас останавливайся, как раз оправимся, а потом изучим внимательно это судно; посоветуемся, объедем его по кругу на маленьком вездеходе и только потом уже подойдём ближе и встанем лагерем. Как говорится – не зная брода… словом, с налёту лезть туда не надо, мало ли какие могут быть сюрпризы.
Сквозь начавшиеся помехи и треск в эфире донёсся голос Саши, он коротко ответил:
– Тебя понял, Батя! Сейчас останавливаюсь! Даже после полной остановки мой напарник Сергей продолжал безмятежно посапывать. Я искренне развеселился, когда, растолкав его, проследил за выражением лица и округлившимися глазами Малого, увидавшего стоящий напротив нас корабль. Он, заикаясь, смог только промолвить:
– А-а г-где это мы? – потом повернулся ко мне и спросил: – Б-б-атя, а ты реален? – и ткнул в меня пальцем.
От неожиданности я даже выматерился, это Сергея немного успокоило, он отвернулся от меня и опять уставился на корабль. Мне стало смешно, я истерично заржал, смех усилился, когда к нам, открыв дверь, заглянул Коля. Он немного опешил, увидав у нас в кабине такую картину, глаза у него округлились, но уже при виде моего состояния. Я не мог произнести ни слова, только пальцем показывал на Сергея и тут же на стоявший вдалеке корабль.
Всё это сумасшествие остановил Игорь. Подойдя к нам, он жестом фокусника извлёк из внутреннего кармана тулупа маленькую серебряную фляжку и по очереди дал каждому из неё глотнуть. Обжигающий напиток (там был настоянный на перце, слегка разбавленный спирт) сразу привёл меня в чувство. Горло ужасно жгло, я схватил из бокового кармана дверей пластиковую бутылку с питьевой водой и стал заливать этот пожар. Не успел сделать несколько глотков, как эту бутылку у меня выхватил Коля, хлебнув, он передал её Сергею. После этого Николай, периодически открывая широко рот, чтобы охладить гортань, спросил у Игоря:
– Дохтур, ты чем это нас траванул? Мы как доверчивые дети, взяли из твоих рук это! Думали, будет вкусный, полезный для наших подорванных нервов напиток – коньячок, например, а оказалось – ядерная бомба какая-то.
Он смачно сплюнул на снег. Игорь же, широко улыбаясь, ответил:
– Мастер, это моё наислабейшее средство приведения пациентов в адекватное состояние, второе опустим, так как все о нём слышали, а третье – лоботомия, – и громко засмеялся.
Я, немного отдышавшись, тоже спросил у Игоря:
– Слушай, Дохтур, а случайно у тебя не было учителей, которые служили в медицинских лабораториях Бухенвальда или Дахау, например – уж очень твои методы напоминают тамошние.
В этот момент в разговор вступил Сергей:
– Да ладно, мужики, что вы на Дохтура бочку катите! Мне, например, этот коктейльчик понравился. Слушай, Игорёх, дай ещё глотнуть чуть-чуть!
Николай, театрально отставив ногу, и показывая указательным пальцем правой руки на Сергея, произнёс:
– Вот тебе, Дохтур, первый клиент на твой третий метод.
После этих слов загоготали все, включая Сергея. На смех начали собираться все остальные экипажи наших вездеходов. А услышав про эликсир Дохтура, каждый захотел испытать его действие на себе. Но как раз, когда наступила очередь Флюра, фляжка опустела, по этому поводу Игорь заметил:
– Ну что, Хан, Бог – он видит, кому тяжко и кому действительно нужно моё первое средство. А тебе, ты уж не обессудь, придётся довольствоваться вторым – двухведёрным слабительным. Но так и быть, только для тебя, я туда добавлю немножко этого эликсира, заодно и нам подсобишь, так как своей раскаленной задницей растопишь весь снег с этого корабля.
И опять окружающее нас белое безмолвие расколол хохот лужёных глоток. Когда все уже отсмеялись, ко мне обратился Саша:
– Ну что, Батя, место для стоянки кто поедет выбирать? И какой возьмём для этого вездеход?
Сам он до этого внимательно осматривал в бинокль находящийся метрах в трёхстах корабль. Я, особо не думая, ответил:
– Поедем мы с тобой на «газоне». Дадим кружочек, посмотрим, с какого бока лучше подъезжать и обратно. Остальные пускай греются в кабинах, женщин в кунге пока тревожить не надо.
Потом повернувшись к Сергею, сказал:
– Малой, а ты давай, иди, отцепи сани от «газона», а потом дуй в кабину первого «Урала», чтобы не замёрзнуть. Мы через полчаса, наверное, вернёмся, поэтому всем нужно быть готовым сразу же двигаться к судну и вставать там на стоянку.
Через пять минут мы с Сашей отправились на обследование корабля. Корабль лежал немного на боку. Объехав его по кругу, мы остановились напротив выступающей из-под снега рубки, практически все стёкла в ней были разбиты. Да и по некоторым видимым из-под снега обломкам матч и другому палубному оборудованию было видно, какой чудовищной силы удар испытало это судно. Сама рубка возвышалась над уровнем снега максимум метра на два, и через разбитые окна было видно, что она основательно засыпана снегом. Внимательнейшим образом осмотрев палубу корабля, Саша вынес свой вердикт:
– Похоже, подъезжать вдоль борта к этой посудине нельзя, можно напороться на обломок мачты. Придётся разбивать лагерь метрах в тридцати от судна, потом на заправщике, задним ходом подъехать вплотную к кораблю, и уже из кузова «Исузу» спокойно, по мостику, перебраться на палубу. Так что, Батя, разведку можно считать законченной, поехали теперь назад, к нашим орлам. Там уже Хан чуть ли не копытами стучит от нетерпения, уж очень ему хочется полазить по этому кораблю. Никак не остепенится, всё ищет приключений на свою жопу.
Выслушав его, я согласился возвращаться, но задал Саше один вопрос:
– Слушай, Кот, а где, как ты думаешь, могут находиться баки с дизтопливом? Всё остальное, если прямо сказать, меня мало интересует, а вот топливо – это да!
Он немного помолчал и ответил:
– Знаешь, скорее всего, недалеко от дизелей, поэтому надо сначала искать машинное отделение.
Я думаю, из рубки должен быть закрытый спуск к каютам и в машинное отделение. А там уже по топливопроводам можно будет определить, где находятся баки. Или же прямо по ним, даже не разыскивая сами ёмкости, перекачать солярку, прямо в нашу цистерну.
Я горько усмехнулся и заметил:
– Да, Сашок, твоими бы устами да мёд пить! Ты хоть раз помнишь такое, чтобы нам без особого труда что-нибудь доставалось. Думаю, и тут так же получится. Если здесь есть хоть капля солярки, то с нас сойдёт семь потов, пока мы её добудем.