– Ну что, бригада мусоросборщиков и трупоносов, нашли что-нибудь стоящее? Или, так же как бригада Кота, идёте пустые? Я просто уписываюсь, вспоминая, как два часа назад Мастер и Интендант до хрипоты спорили по поводу того, какого размера выкладывать из щитов площадку для укладки вещей, найденных на этом судне. Жалко, что Батя их остановил – не дал немножко поработать и на себе почувствовать, что такое мартышкин труд! Эх, чтобы вы делали, если бы с вами не было такого следопыта, как я? Ходили бы вечно голодные и злые, обиженные на судьбу. А сейчас, благодаря мне, можно обжираться разными деликатесами, особенно это касается Коляна.
Но именно Коля как раз первым отреагировал на обидный тон и смысл этих слов. Раскрасневшись от негодования, брызжа слюной в разные стороны, он выкрикивал:
– Окстись! Хрен бы ты нашёл эти холодильники, если бы я не откопал в капитанском сейфе точный план всех помещений судна. Да и Батя распределил вашей бригаде самые лёгкие и выгодные места. А что досталось Сашиной бригаде? Самые нижние помещения – там кроме замороженных крыс и искать-то было нечего. Да и гордишься ты рановато – неизвестно, что будет с этими продуктами, когда они растают. Вот и будешь ты, как в дерьме, плавать в куче тухлятины. Критику поддержал и Валера, он, со смешком, мечтательно произнёс:
– Да, представляю физиономию Хана, когда он большой ложкой поедает тухлую икру, и грязными, сальными руками отламывает разлагающиеся куски осетрины. Флюр, ощути красоту момента, чувствуешь, какой при этом тебя окружает аромат…
Лицо Флюра немного увяло, и он оправдывающимся тоном сказал:
– Да хватит бухтеть всякую ересь, сам ты стух уже от зависти. Не нравится – не ешь, а дискредитировать мои успехи не дам! К тому же с водкой наверняка ничего не случилось. А нам, татарам, всё равно, что тухлая водка, что свежая, лишь бы с ног сшибала! А что сшибет, так насчёт этого готов с тобой поспорить.
На улице было довольно морозно, а мы уже почти что час не отогревались, и холод начал проникать в самые защищённые места. Поэтому, чтобы закончить эту пикировку на морозе, мне пришлось тоже высказаться:
– Хан, а напомни-ка мне, что там говорила Галя про твой договор с собутыльниками? Сдаётся мне, что одного из них я сейчас вычислил. А что? Вы с Валерой разыграли хорошую сценку с намерением выжать из меня согласие на потребление дополнительных литров. Логично? Но только всё это – мимо кассы. Чтобы меня провести или хотя бы заинтриговать, нужно сначала и в меня влить не меньше литра сорокаградусной, но это невозможно. Может быть, когда я искупаюсь в тёплом океане, это дело и пройдёт, но сейчас, при этом морозе, никаких расслаблений. Вот когда доберёмся до тёплого моря, я сам стану самым главным твоим собутыльником. А теперь – хватит болтать, пойдёмте быстрее в тёплый кунг, будем осетрину пробовать.
Когда зашли в наш кунг, бригада Саши в полном составе сидела за столами, уныло попивая пустой чай. Но все моментально бросили это занятие и с большим интересом собрались вокруг печки, посмотреть на рыбину, принесённую Флюром. Он как раз любовно раскладывал её на сушильную решётку над печкой.
На этой же решётке уже стояла железная миска с замёрзшим куском чёрной икры. Края у этого куска уже начинали оттаивать, и несколько икринок лежало на дне миски. Я снял её с решётки и обнюхал икру – неприятного запаха не чувствовалось; потом, не удержавшись, ногтём отковырнул небольшой кусочек и сунул его в рот. По моим ощущениям, вкус у икры был отличный. Глядя на меня, каждый понемногу отковырнул от большого куска, а Коля не поленился взять большую ложку и наскрёб ею приличное количество оттаянной икры. Отправив добычу в рот, он с причмокиванием начал её рассасывать и через минуту заявил:
– В общем-то, ничего, правда, немного солоновата. Хотя первая, московская, партия была, пожалуй, лучше. Ну да ладно, эта тоже сгодится – под водочку будет в самый раз!
Услышав это, весь народ повалился на лавки от смеха. Саша, катаясь по мягкому матрасу нижних нар, только и повторял:
– Ой, мля, солоновата! Первая партия! Офигеть…! Ха-ха-ха!
В этот момент к нам в кунг зашли Маша с Галей, недоумённо взглянув на нас, Маша спросила:
– Мальчики, вы что, у вас истерический припадок от голода? Так рыбный суп уже варится, минут через двадцать можно будет накрывать на стол.
Я еле смог ей связно ответить:
– Понимаешь, Машунь, мы только что перед обедом прослушали лекцию Николая Палыча – «О вкусовом отличии разных партий чёрной икры». Но самое смешное, знаешь, что? Он пробовал икру из разных партий только два раза в жизни и все эти разы вместе с нами! Но Коля, конечно, знаток. А я так просто олигарх какой-то, ведь стограммовые банки с такой икрой во времена Советского Союза давали иногда в продуктовых пайках в Москве перед самыми большими коммунистическими праздниками даже таким простым инженерам, как я.
Галя, обращаясь к Николаю, сказала:
– Ну что, олигарх недоделанный, пойдём, поможешь нам принести тарелки.
Когда они ушли, мы дружно начали готовить столы к предстоящему праздничному ужину: расставлять на них тарелки, столовые приборы и принесённые закуски. Володя, как всегда кряхтя, полез за уже оприходованной им водкой. Минут через десять в кунг ввалились все наши женщины и дети, прихватив с собой и собак. Все засуетились, сразу стало шумно и весело. Пока рассаживались, появился Николай. Он, сгибаясь, внёс большую кастрюлю с рыбным супом. Поверх неё, на громадном блюде, горкой лежали большие дымящиеся куски осётра.
Давно мы так не пировали; после первой партии варёного осетра Флюр принёс вторую, уже с варёно-копчёной севрюгой. Оказывается, он успел, пока мы копались на корабле в поисках сокровищ Эльдорадо, найти в запасах кока коптильню, дрова и множество ольховых щепок и, при содействии женщин, втайне от нас, приготовил большую порцию копчёной севрюги.
После уничтожения всей отваренной и закопченной рыбы, а также выставленной водки, мы ещё долго сидели – пели песни, дурачились, в общем, веселились. После найденного запаса солярки у всех появилась лёгкость на душе и уверенность, что всё у нас получится, и мы стабильно двигаемся к счастливому будущему. Потом женщины нас покинули, а мы продолжили расслабляться.
Однако вскоре я заметил, что Саша сел в сторонку на табурет, разложил на кухонной столешнице бумаги, принесённые из капитанской каюты, и внимательно их изучал. Периодически поглядывая в его сторону, я, наконец, не удержался и привстал, чтобы глянуть, что он там рассматривает. Это были какие-то карты. «Наверное, подробно изучает наш маршрут», – подумалось мне. Я успокоился и с энтузиазмом присоединился к поющим под гитару ребятам.
Когда мы перешли к песням из репертуара Высоцкого, вдруг Саша встал, подошёл к обеденному столу, кинул на него кипу карт и сказал:
– Хочу сообщить вам пренеприятнейшее известие – нет, не про мифическую пробоину в цистерне, откуда вытекает наше топливо, а про то, какие мы всё-таки тупицы – самоуверенные, зашоренные только на жратве и топливе люди. Как мы, вроде бы битые жизнью и опытные мужики, могли так легкомысленно, основываясь только на школьные карты, выбрать маршрут к тёплому океану – через Иран, хотя даже по тем картам было видно, что это горная страна. Нет! Затмили мозги мысли об «обмывании сапог в волнах Индийского океана». Перед нашими глазами стояли только полные топлива терминалы Баку и Персидского залива. И почему-то всех успокоили слова Бати, что «…совсем недалеко от берега Каспийского моря расположен Багдад и туда должны быть проложены прямые, хорошие дороги, а от него такие же дороги идут к берегу Индийского океана. Если там разрушены мосты через горные реки, мы сможем при помощи крана, лебёдок и тельфера спустить на лёд первой попавшейся реки нашу технику и уже по ней добраться до океана.». Даже я купился на эту фантазию, хотя первоначально, как вы помните, стоял за маршрут через Чёрное и Средиземное моря. Но Батя убеждать умеет – этими полными терминалами, движением по руслам горных рек, меньшим километражом до океана он меня и обломал. Тем более, я думал, что такую опасность в горах, как лавина, мы легко предотвратим с помощью гранатомёта. Но сейчас, изучив подробные карты территории Ирана, могу вам однозначно сказать – мы вряд ли сможем добраться хотя бы до Багдада, не говоря уже о берегах Индийского океана. Всю территорию страны пересекают несколько нехилых горных гряд. Кроме мостов через горные реки и ущелья, я насчитал ещё штук шесть тоннелей, но они наверняка тоже обрушились от землетрясения, а лезть в горы по объездным, узким, проходящим по крутым серпантинам, дорогам – сродни самоубийству. Так что, как ни обидно, но нам придётся менять маршрут и, слава богу, что я про это додумался сейчас, когда у нас опять полные баки топлива, когда температура ещё держится около значительного минуса, а, значит лёд на Азовском, Чёрном и, надеюсь, Средиземном морях ещё не начал таять. К тому же, доехав сюда, мы сделали не такой уж большой крюк и, по существу, потеряли только время, но взамен получили опыт, топливо и классную жрачку.
Услышанная новость для нас, благодушно настроенных, расслабленных и слегка захмелевших, была как ушат ледяной воды. Несколько минут народ, выпучив глаза, смотрел на Сашу и тупо молчал. Я судорожно перебирал листы брошенных на стол карт и тоже молчал, как рыба. Наконец эту могильную тишину, прерываемую только шуршанием бумаги, нарушил Флюр. Он просвистел какой-то весёлый мотивчик и сказал:
– Да-а!.. Настоящие герои – всегда идут в обход!
Этими словами он как бы прорвал плотину нахлынувших на людей эмоций разочарования от зря потерянного времени и загнанного вглубь страха перед будущей нашей судьбой – тут уж кто во что был горазд; кто истерично смеялся, кто, так сказать, рвал на себе волосы. Не избежав всеобщей участи, приведшей меня вскоре к коликам и ноющей боли в груди, я вдруг ощутил, как признаки опьянения полностью куда-то исчезли, голова стала ясной, мысли потекли стройно и логично. К тому же включилась генетическая хитрость, что ли, позволяющая в тяжёлой ситуации превращать явные провалы и недочёты в несомненные достоинства и божий промысел. Поэтому, не анализируя, я выдал: