– Слушай, Батя, как ты считаешь – имеет ли смысл обустраивать нашу стоянку?
Выключив тарахтящую «Хонду», я ответил:
– Да всё зависит от Флюра. Если он сможет быстро пробиться к танкам с топливом, то тогда уже завтра можем трогаться дальше, поэтому городить основательный лагерь не будем, тем более после взрыва всё равно нужно будет всей техникой подползать сюда, чтобы заправиться. Поэтому вы там особо не напрягайтесь – лучше отдохните, да и наши дамы и дети уже соскучились без мужского общества.
– Понял, – коротко произнёс Саша и направился к вездеходу.
Когда ТТМ тронулся, я опять завёл снегоуборщик, продолжая прерванную работу.
Малой на «газоне» подъехал минут через тридцать, и я, уже основательно замёрзший, с наслаждением забрался в тёплую кабину. Вместо меня «Хондой» стал управлять Сергей. Хотя на улице, по сравнению с морозом, стоявшим в начале нашей эвакуации, было и не очень холодно, всего-то –22 градуса, мы всё равно решили меняться через каждые полчаса. Вся эта работа заняла чуть больше трёх часов. Ещё до её окончания я по рации вызвал Сашу и сообщил:
– Всё, дело сделано! Бери нашего взрывника, и дуйте сюда. Пусть он покажет, на что способен. Других ребят не бери, пускай отдыхают – в случае чего, подсобниками будем мы с Малым. Да, и обязательно скажи нашим дамам и Володе, чтобы ждали нас с праздничным обедом; если даже и не добудем солярку, всё равно мы его заслужили. Ладно, ждём вас.
Вскоре после того, как мы очистили от снега нужное место у борта судна, появились и наши вояки. ТТМ подъехал на пару метров к очищенному борту теплохода, и первым из него выпрыгнул Флюр. Он, даже не надевая лыж, слегка проваливаясь в снег, подошёл к металлической поверхности и рулеткой начал вымерять расстояние от начала палубы до предполагаемого места нахождения топливного танка, потом мелом нарисовал на том месте овал, повернулся к нам и заявил:
– Ну вот, теперь вы видите, где будет будущий источник солярки. Малой, давай, шуруй к «Уралам» и начинай, как я тебя учил, коптить рыбу. Не позднее чем через два часа к тебе пожалует чертовски голодный Хан, ты уж постарайся его уважить, а то больше я тебя ничему учить не буду – так неучем и помрёшь.
Глядя на очерченную мелом металлическую поверхность, я спросил у Флюра:
– Ты бы всё-таки объяснил, как будешь делать отверстие, ведь стальной лист борта очень толстый, а у тебя осталось всего три шашки с толом. Если просто прикрепишь их скотчем к борту, то при взрыве всего лишь прогнётся металл и всё, к тому же борт может быть и двойным.
На моё сомнение Флюр ответил:
– Правильно мыслишь, Батя! Но на это у нас есть ход конём. Так уж и быть, раскрою тебе наше с Сашей ноу-хау. Когда вы уедете, мы с Саней тоже отъедем метров на сто, после чего Кот, как лучший снайпер, возьмёт РПГ и сделает в отмеченном месте дырку. Если после этого наша лоханка не загорится, туда подхожу я и толом расширяю пробоину. Потом, если даст Бог, и мы все-таки не запалим этот теплоход, то уже в самом топливном танке высверливаем отверстия, чтобы мог пройти насос, и вызываем Дохтура на бензовозе. Ну а настоящие герои, я и вас с Малым считаю, спокойно сядем в ТТМ и будем насыщаться полезными калориями. А там, глядишь, Интендант ещё и несколько капель горячительного выделит. Остальные же пускай отрабатывают полученный внеплановый отдых – наполняют соляркой цистерну и подготавливают всё к дальнейшему движению.
– Слушай, а ты не боишься, что топливо всё-таки загорится, и получится большой бумм? – спросил я.
– Какой, нафиг, бумм!.. Это же соляра, а не бензин, да и температура сейчас –22 градуса. Кстати, вспомни прошлый корабль, всё обошлось без всяких внутренних взрывов и даже без пожара. К тому же сейчас у нас положение с топливом совершенно не критичное, и по большому счёту хрен с ней, с этой соляркой, главное сейчас – не упустить время.
Я хмыкнул, хлопнул его рукой по плечу и сказал:
– Ладно, дерзайте, мужики! Вам как старым воякам вся эта бодяга с толом и гранатомётом более знакома и близка. Ну а мы с Сергеем тогда поедем на хазу и будем ждать вас с победой.
– Да, и пускай Малой не забудет про копчёную севрюгу, – крикнул вслед Флюр, когда мы уже подошли к «газону».
Приехав в лагерь, ничего не убирая с саней, сразу же направились в кунг. Там все преспокойненько дрыхли, я тоже, умывшись, забрался на своё спальное место. Сергей же, чертыхаясь, отправился готовить копчёную рыбу, бубня себе под нос:
– Ну ладно, чёртов Хан, так уж и быть, сделаю я тебе рыбки, только ты топливо добудь, чертяка, да и сам не пострадай.
Я глядел на него, и мне вспомнился трогательный момент старого советского фильма «Чапаев», когда взяли в плен адъютанта белого генерала. С этими воспоминаниями я и уснул.
Вывел меня из сонных грез не столько шум от громких разговоров и звона столовых приборов, сколько разнёсшийся по всему помещению божественный запах свежекопчёной рыбы. Увидев, что вся наша бравая команда бесцеремонным образом сидит за столом без меня, и каждый из них накладывает себе в тарелку огромные куски рыбы, я соскочил с кровати и громко воскликнул:
– Вы что, лишенцы, совсем потеряли совесть? Забыли, кто тут главный? Без меня уселись! Всех, нафиг, разжалую!
– Батя, не боись, твоя доля не тронута, я её припрятал, – успокоил меня Сергей.
– Тебя, наоборот, уважили, не стали прерывать сладкий сон, – поддержал его Саша, – к тому же это так, лёгкая разминка перед праздничным банкетом.
Пока они так балаболили, я быстро оделся, уселся за стол и требовательно постучал вилкой по столешнице. Сергей молча встал, достал из антресоли и передал мою порцию севрюги. Только после того как полностью подчистил тарелку и взял чашку с чаем, я начал прислушиваться к ведущемуся разговору. Вдруг до меня дошло, если Саша и Флюр здесь, то операция по вскрытию теплохода завешена, и я, перебивая всех, спросил у нашего взрывника:
– Слушай, Хан, я, видать, всё самое интересное проспал. Скажи-ка, как там обстоят дела с пробоем борта теплохода.
Флюр, прекратив втолковывать что-то Игорю, повернулся ко мне и ответил:
– Ха… да ни в жизнь не поверю, что Батя может проспать самое интересное, ты же раздачу севрюги не проспал. А что касается теплохода, то там всё – тип-топ. Дырку в борту сделали с одного выстрела РПГ, потом я двумя толовыми шашками расширил это отверстие и, кстати, этим же взрывом пробил дыру в топливном танке. Металл, наверное из-за морозов, стал какой-то хрупкий. Я явно переборщил, установив там две котлеты с толом. Хотя, благодаря этим же морозам, ничто не загорелось, а солярка похожа на кисель.
– А что, там много топлива вылилось? – продолжал выспрашивать я.
– Да не волнуйся, сколько бы ни вылилось, нам заполнить заправщик останется, – с усмешкой произнёс Флюр, – как раз сейчас я и даю Дохтору с Мастером цеу, как им действовать при откачке топлива.
– Какого чёрта металл стал такой хрупкий, ведь он находился под снегом, и температура там должна быть гораздо выше, чем на поверхности, – удивился я, – вон, у нашей техники нет же проблем с корпусными деталями.
В разговор вступил Володя:
– Верхняя часть борта теплохода была практически свободна от снега; он как с горки, под воздействием собственного веса скатывался вниз; металл оголялся, а так как теплопроводность его очень высокая, то воздействие низких температур было даже и глубоко под снегом. У нас же в подснежных гаражах контакта с внешней атмосферой не было, и, как мы знаем, там температура редко опускалась ниже минус сорока градусов. По-видимому, так же было и в откопанных нами ангарах военного склада.
– А почему же под воздействием таких температур не рассыпался наш ветряк? – продолжал допытываться я.
– Ну это лично твоё, Толя, везение или интуиция – установить вместо стойки корпусные детали от крана, – продолжал втолковывать мне Володя, – они были изготовлены из специальной стали, рассчитанной на большие колебания температур и ветровую нагрузку.
Я озадаченно почесал затылок, довольно улыбнулся и предложил:
– Слушай, Вован, ты бы это моей Маше рассказал. А то я помню, как она грызла меня, что рядом с таким красивым домом установили это убожество. Мол, портит весь вид и не только нашего участка, но и всего посёлка. Всё пыталась на меня воздействовать, что уж если и пришла такая дурь в голову, установи, мол, приличный, изготовленный на заводе ветряк.
– Ладно, когда-нибудь проведу с ней беседу, чтобы она впредь холила и лелеяла такие твои мозговые заскоки, – пообещал Володя и продолжил: – Если бы ты тогда её послушал, то мы бы здесь не сидели, а лежали бы замороженными тушами под рассыпавшимся от жёстких морозов ветряком.
Пока мы разговаривали, Игорь, сопровождаемый неуёмным Флюром, который решил лично контролировать процесс закачки топлива в цистерну, вышли из кунга. Максим пошёл помогать женщинам в приготовлении праздничного ужина, Сергей опять завалился спать, остальные на трёх ноутбуках занялись изучением материалов, найденных нами в капитанской каюте. Например, мы с Сашей с большим интересом изучали материалы по трассе нашего предполагаемого движения; Володя с Колей что-то обсуждали, склоняясь над схемой перегонного устройства, этакого мини-нефтеперерабатывающего завода; а заглянув на экран ноутбука, за которым сидел Валера, я увидел ожидаемую картинку – неизменную схему ветряка.
Этими делами мы занимались больше часа, пока Макс вместе с Галей не начали заносить уже готовые блюда для праздничного стола. После этого все выключили компьютеры и начали с энтузиазмом им помогать. Через полчаса нарисовались и Флюр с Игорём, в кунге сразу же запахло соляркой, да так, что Галя заставила ребят снять телогрейки и вынести их на улицу на проветривание. Они вышли и появились снова минут через пять, при этом воздух в помещении быстро наполнился весьма ощутимым ароматом знаменитого эликсира Дохтура. Галя этого запаха не знала, а Флюр с улыбкой до ушей вешал ей лапшу на уши:
– Дорогая Галочка, запах, что вы чувствуете своим чудным носиком – это наш с Дохтуром природный запах; он особенно проявляется, когда на кожу попадает немного солярки и ещё немного подмёрзнуть надо. Как изничтожить? Только хорошее питание, несколько капель водочки и подремать минуточек шестьсот.