Не выдержав собственного балабольства, он согнулся и залился в заразительном смехе, мужики поддержали веселье, они прекрасно знали запах эликсира Дохтура. Галя недоумённо нас оглядела, негодующе фыркнула и гордо удалилась в женский кунг. Мы ещё поприкалывались немного (в том числе над глупой физиономией как всегда всё проспавшего Серёги), пока на импровизированном банкете не появились наши женщины. Тогда все потихоньку успокоились и чинно расселись по своим местам. Флюр рассказал нашим дамам всю эпопею по добыче топлива, не забыв указать и на свою незабываемую роль в этом мероприятии. Затем началась, можно сказать, гастрономическая феерия для наших неизбалованных желудков – так как за этим ужином были испробованы все стратегические запасы деликатесов, ну и спиртного, конечно.
Ужин закончился тихо и достойно, все устали за время путешествия от частых шуток и приколов ниже пояса. Я, конечно, понимал, что всплеск этой, несколько искусственной весёлости был вызван крайним напряжением всех духовных и физических сил, и чтобы как-то снять это состояние, я и сам частенько способствовал возникновению этих чаще всего плоских и жестоких шуток. Если прямо сказать, наше положение было очень незавидное, а будущее весьма туманно. Мы были лишены нашего дома-убежища и за всё это время ни разу не увидели даже намёка на какие-то остатки цивилизации. С одной стороны, с надеждой, а с другой – со страхом я думал о нашем путешествии на юг. Я боялся, что даже если океан и освободился ото льда, всё равно вследствие больших минусовых температур всё живое погибло. Могло получиться и так, что добравшись до тёплого океана, мы окажемся в безжизненной пустыне. Вопрос – как нам дальше выжить, в основном и давил на психику. А ещё чувство кошмарного одиночества и страх перед равнодушным прессом стихии. Может быть, поэтому мы и держались друг друга – за всё это время между нами ни разу не возникло больших конфликтов; все очень бережно относились к своим товарищам, и с трудом сохранённым братьям меньшим. Обычно целой трагедией было, когда приходилось заниматься отбраковкой появившихся щенков; многие с трудом переносили, когда забивались и лишние куры. Очень мы берегли и нашу технику; так Николай, да и многие другие каждую свободную минуту посвящали её профилактике, ещё бы, ведь теперь исправность и надёжность вездеходов были последней надеждой и опорой в той борьбе, в которой по воле провидения мы принимали участие – эта была отчаянная борьба за жизнь.
Перед тем как укладываться спать, были обговорены дальнейшие планы. Саша коротко обрисовал анализ нашего нынешнего положения и каким он видит дальнейший маршрут:
– По-моему, после нахождения этого теплохода, загруженного щебнем, всем должно быть ясно, что плотина, перегораживающая Дон, разрушена землетрясением – корабль лежит на грунте. Вода из Цимлянского водохранилища ушла, поэтому двигаться по руслу реки нам не стоит – не факт, что мы сможем преодолеть искорёженную плотину. Тут совсем недалеко до Цимлянска, именно там нужно выезжать на берег и двигаться в район города Шахты. Я считаю, что нам обязательно нужно проверить район, где раньше добывали уголь. Мы же сами, когда обсуждали вопросы о том, где могли выжить люди, на первое место всегда ставили угольные шахты. А тот район расположен достаточно далеко от русла Дона, и прорвавшаяся через плотину вода вряд ли затопила находящиеся там шахты. К тому же крюк получается совсем небольшой, ну проедем лишних двести километров, зато потом от города Шахты выйдем напрямую в район Таганрога, там спускаемся на лёд Азовского моря и двигаемся к Керченскому проливу. Когда доберёмся до Чёрного моря, будем решать – двигаться ли нам к Новороссийску, на поиски топлива, или напрямик к Босфору, с заездом к побережью Румынии; там, в районе Констанцы, тоже должны быть большие нефтяные терминалы, впрочем, в Одессе они тоже имеются.
Выслушав его рассуждения, я тоже высказался:
– Слушай, Саш, страшно сейчас встречаться с другими группами выживших. Уже столько лет не видели и не общались ни с одним новым человеком. Хрен знает, кто там мог выжить – вдруг какие-нибудь уголовники. Судя по тому, как нас, уже ожидающих катастрофу, прессовала стихия, представляю, что могло твориться в неподготовленном обществе. Думаю, там выжили только настоящие волки, я бы не хотел с ними иметь дело, тем более мы для них такой соблазн – великолепные вездеходы, к тому же продукты и топливо.
– Волков бояться – в лес не ходить, – ответил мне Саша. Затем он немного помолчал и продолжил: – Невозможно же существовать, как страус – при малейшей опасности голову в песок. Да и выжить такой маленькой колонией невозможно, по этому поводу можешь проконсультироваться с нашими генетикам.
Вдруг в разговор на несколько повышенных тонах вступил Флюр:
– А Батя-то прав! На всякий случай нужно доставать и расконсервировать оружие. Имеет смысл не рвать завтра сразу вперёд, а некоторое время постоять здесь, вспомнить старые навыки обращения с оружием, да и пострелять по мишеням не мешало бы, а то вон, например, Серёга, уже, наверное, забыл, с какой стороны подходить к автомату. И раньше-то больше уворачивался от гильз, чем прицельно стрелял. Хотя, конечно, мастерства не пропьешь – вон, Саня с первого выстрела из РПГ попал точно в цель, но остальные-то этого мастерства не имеют и от первой пролетевшей мимо пули могут наложить в штаны и забыть, где у АКМа находится спусковой крючок.
После этого страстного выступления Флюра наша беседа свернула на новую стезю. Более часа мы обсуждали, какие меры нужно предпринять при встрече с другими людьми, стоит ли вообще искать с ними контакта и, в конце концов, решили – поедем маршрутом, предложенным Сашей, и осмотрим по крайней мере пару шахт, где могли укрываться выжившие люди. При обследовании этих мест будем предпринимать максимальные меры предосторожности и осмотр производить на двух лёгких вездеходах, предварительно отцепив от «газона» сани, а от ТТМа модульный прицеп. Ближайшие три дня стоим здесь лагерем, достаём и смазываем всё оружие, потом занимаемся огневой подготовкой. Также договорились, что Коля вместе с Валерой сделают на верхнем люке ТТМа шаровую опору, чтобы туда можно было устанавливать пулемёт или гранатомет. Это, самое тяжёлое наше вооружение, решили теперь хранить в кабине ТТМа, а автоматы у каждого прямо на рабочем месте в кабине. После этого разговора все, весьма задумчивые, разбрелись по своим спальным местам. Кстати, ещё договорились, что после того как выедем с территории бывшего Цимлянского водохранилища, на любой стоянке устанавливать дежурства.
На следующий день началась боевая учёба. Саша с Флюром, вспомнив своё военное прошлое, за эти три дня согнали с нас по семь потов. Мы израсходовали половину нашего немалого запаса патронов, но из РПГ было сделано всего три выстрела, и то стреляли только Флюр с Сашей. После этого у нас в запасе осталось всего шесть выстрелов. В стрельбе из автоматов по мишеням приняли участие и наши женщины. Одним словом – развлекались мы по полной программе. У меня даже одно ухо стало плохо слышать, а на плече образовался синяк от отдачи АКМа. Но, как говорится, всё когда-нибудь кончается, и эти три сумасшедших дня тоже прошли.
И вот в 12 часов дня 26 марта мы тронулись в путь, предварительно заполнив все свободные ёмкости соляркой. Температура установилась -19 градусов, шёл слабый снег. Порядок нашего движения оставался прежним. Выезд с поверхности бывшего водохранилища я заметил только потому, что вдали, слева по ходу движения, в бинокль можно было разглядеть многоэтажные, сверху засыпанные снегом строения. Я посмотрел на навигатор и понял, мы проезжаем мимо города Цимлянска. Пожалуй, за всю мою смену это было единственное развлечение для глаз, потом продолжилось обыденное, монотонное движение, когда глазу не за что зацепиться, кроме как за впереди идущий вездеход.
Ехали до глубокой ночи. В третьем часу, когда за управлением сидел Сергей, а я был в полудрёме, мы остановились. Сразу же раздался вызов по рации, когда Сергей включил её на приём, из динамика раздался несколько озабоченный голос Флюра:
– Малой, разбуди-ка Батю, тут нужно один вопрос перетереть – что будем делать дальше?
– А что, там какие-нибудь проблемы? Что, аборигены появились? – взволнованно спросил Сергей.
– Во… совсем одичал мужик, уже скоро своей тени начнёт бояться! Не дрейфь, парень, Хан с тобой! А здесь, невдалеке я вижу какую-то снежную гору, видимо это террикон над шахтой. Так что, буди Батю, пускай он решает – будем её осматривать или едем дальше.
К этому времени я уже окончательно проснулся, поэтому просто взял рацию из рук Сергея и спросил:
– Хан, а света или движения ты никакого не видишь? Может, заметен дым или ещё какие-нибудь признаки пребывания там человека?
– Да ни хрена там не видно! Темно, как в попе у негра. Саня даже в тепловизор разглядеть ничего не может. И пока ехали, я никаких следов на снегу не видел.
Я немного подумал и скомандовал в микрофон рации:
– Всем водителям! Подъезжаем к грузовому «Уралу» и встаём на стоянку до утра. Володь, ты предупреди наших дам, чтобы разогревали супчик. Всё, встречаемся в нашем кунге.
Потом положил рацию, подтолкнул Сергея и сказал:
– Да, Малой, ничего не скажешь, ты просто везунчик. Опять тебе подфартило – половину смены только отбарабанил, а можно снова спать. Давай теперь сразу за Валерой паркуй «газон» и пойдём к нашим постелькам.
В этот момент начал движение ТТМ, и Сергей сразу тронулся за ним. Минуты через три, припарковавшись рядом с другими нашими вездеходами, мы с Сергеем направились в тёплый женский кунг.
В помещении уже сидели все водители, Маша с Ириной готовили всё для предстоящего обеда, дети спали, а остальные женщины сидели на своих спальных местах. Чтобы не разбудить детей, говорили очень тихо. Пока ждали рыбного супа, обсудили график дежурств. Решили, что дежурный будет сидеть в ТТМе, а в случае тревоги – по рации поднимать оба кунга. Подъём договорились устраивать в восемь часов, чтобы, когда посветлеет, осмотреть окрестности и, если не будет никаких следов, не терять зря времени и ехать дальше. Печку в мужском кунге Николай разжёг сразу после остановки, поэтому после этого позднего обеда в нашей будке было уже тепло, мы, особо не разговаривая, сразу же разделись и улеглись спать, было три часа ночи.