еакция организма была привычной – мозги сначала взорвались, потом прочистились, дрожь в теле пропала, и я начал адекватно мыслить; первой была благодарность Игорю за его чудодейственный напиток, который он раздал всем участвовавшим в операции, разлив его по фляжкам, а новым нашим бойцам в медицинские мензурки.
После того как эликсир окончательно усвоился, я развернул ТТМ и только тогда заметил стоящий около самого дома «газон» и недалеко от него Сергея, выглядывающего из-за угла на покинутую нами улицу. Тогда я крикнул ребятам, чтобы они тоже приняли по дозе эликсира и переставили гранатомёт для стрельбы по ходу движения. Потом, захватив автомат с гранатами, вылез из вездехода и направился к Сергею; когда подошёл и уже хотел немного потеснить Малого, раздались не очень громкие хлопки взрывов, а потом более отчётливые звуки выстрелов из автоматов и пулемётных очередей.
К этому времени наступил самый пик воздействия эликсира на мой организм; появилась необыкновенная лёгкость во всём теле, я почувствовал себя совершенно неуязвимым и всемогущим. В соответствии с настроением я и стал действовать – выпрыгнул на лыжах перед Серёгой метра на два вперёд и встал в полный рост на открытом пространстве. Но ни одного выстрела в мою сторону не прозвучало – стрелять уже было некому.
Из обоих БМП валил густой чёрный дым, и, несмотря на то что я находился от них метрах в трёхстах, даже здесь чувствовался запах горелой резины и ещё чего-то совсем неприятного. Метрах в двухстах от подбитых броневиков стоял перекошенный на один бок, вездеходный «Урал»; вот в том районе и раздавались автоматные и пулемётные очереди. Правда, было слишком далеко и непонятно – продолжают ли отстреливаться выжившие быки, или это наши долбят на всякий случай по этой машине.
Быстро сориентировавшись, я крикнул Серёге:
– Малой, давай быстро в «газон» и двигай за мной, но не вздумай высовываться поперёд батьки в пекло. Держись метров на пятьдесят позади меня.
В моей голове созрело решение использовать наш вездеход как броневик. Я задумал подъехать поближе к повреждённому «Уралу» и с нашего вездехода оказать помощь ребятам. Всё-таки мы были вооружены гранатомётом и сидели под довольно толстым слоем железа, увешанного ещё и бронежилетами. Когда я садился в вездеход, прислушался – стрельба несколько стихла, теперь раздавались только совсем редкие автоматные и пулемётные очереди.
Я проехал мимо чадящих БМП, панорама полностью очистилась от дыма; метрах в ста от скособочившегося «Урала» я увидел лежащего в снегу Сашу, он резко крутанул ладонью, пытаясь мне что-то объяснить этим жестом. Я понял, что нужно встать боком, загородив его от возможных выстрелов, что и сделал. Когда остановил машину, открылась боковая дверь, и в салон влез Саша. Не успев сесть, он сразу же накинулся на меня:
– Ты что же, Батя, творишь? Что – бес в ребро, или в задницу кто клюнул? Ехал прямо под автоматный огонь.
– А нам пофиг, – ответил я, – мы, считай, что на танке!
– Да? Ты что думаешь, что когда ведёшь – в тримплекс смотришь? Ты хоть понимаешь, что это стекло запросто пробьёт пуля, выпущенная даже из самого дрянного пистолетишки, а у этих быков всё-таки АКМы, правда 5,45.
– Неужели они почувствовали засаду и успели среагировать? – удивился я.
– Да нет, ничего они до последней минуты не почувствовали, просто у них в «Урале» ехали битые мужики. Они не растерялись – почти сразу открыли ответный огонь, и часть из них грамотно укрылась от огня наших ребят. Когда мы подоспели после разборки с БМПушками и ударили во фланг, трое из них успели укрыться в пятиэтажке, они, сволочи, крепко зацепили нашего нового чела – Пашку, кажется. Тот тоже, как и ты – сдуру попёр внаглую напрямик и получил по самое не могу. Теперь вон лежит недалеко от дома и стонет, и у нас ни хрена не получается вытащить его; только дёрнешься, тут же эти суровые мужики начинают плотно вжимать нас в снег. А у Коли никак не выходит из пулемёта приструнить это бычьё.
Вдруг Саша принюхался, страшно серьёзное его лицо исказила улыбка, и он произнёс:
– А, теперь понятно, почему ты чувствуешь себя, как в танке – дохтурский эликсир? Тогда давай и мне, чуток глотну.
– Ты что, свою порцию уже употребил? – удивился я.
Саша молча достал из бокового кармана фляжку и бросил её в промежуток между креслами, в ней было длинное, рваное отверстие.
– Дохтурское пойло, наверное, заговорённое – даже если его не принимаешь внутрь, оно всё равно спасает тебе жизнь, ну или, по крайней мере, какую-нибудь часть тела, – пространно ответил он и добавил: – Эта фляжка оказалась в нужное время, в нужном месте. А ведь я буквально перед этим подумал: «Что-то стало холодать…» и вытащил её, чтобы сделать пару глотков. А оно видишь, как вышло, значит – будем жить.
Поражённый, я достал свою фляжку, протянул Саше и не удержался от вопроса:
– Слушай, а у тебя точно никакой раны нет? Может, всё-таки перевязать?
– Да успокойся ты, Батя, ни хрена там нет, ну, если только синяк – ладно, потом Игорёха посмотрит. Сейчас сказ не про это, а про то, что будем делать дальше? Вообще-то ты правильно сделал, что подогнал сюда технику, я уже и сам хотел тебя по рации вызывать, только нужно было подъезжать задним ходом, подставляя им блиндированную корму.
– Ну эту ошибку мы, считай, исправили, – сказал он и сделал наконец два глотка из фляжки, потом закрутил пробку и сам положил флягу в бардачок.
– Знаешь, заодно давай тогда по сигаретке, – попросил он.
– Ты же куришь только по большим праздникам, – опять не удержался от удивлённого возгласа я.
– Нужно грамотно выходить из подобных ощущений, как будто ты попал в огненную бурю. Да-а-а… ну Игорёха даёт… Несколькими граммами этого напитка можно сжечь тяжёлый танк. Коктейль Молотова по сравнению с ним – шалости дошколят.
Мы закурили, вместе с нами задымили и Валера с Василием; они тоже спустились от гранатомёта и всё это время внимательно слушали Сашу. Перекурив, Саша подобрался и уже другим, командирским голосом начал отдавать распоряжения:
– Васёк, сейчас мы разворачиваемся и задним ходом начинаем двигаться к дому, где засел противник, твоя задача – из гранатомёта стрелять по первым от снежной кромки оконным проёмам второго подъезда. Именно там засели твои старые знакомцы.
– Так мы переставили гранатомет на стрельбу по нормальному ходу движения, – ответил ему Вася.
Чертыхнувшись, Саша раздражённо ответил:
– Тогда лезьте и переставляйте обратно. – Потом взял рацию и сделал общий вызов. Дождавшись подтверждения приёма, начал командовать:
– Хан, ты сможешь безопасно добраться до ТТМа, или лучше нам подъехать к тебе?
Из динамика рации донёсся голос Флюра:
– Через пять минут буду в кабине. Хоть немного свои кости отогрею.
Саша, не обращая внимания на уже привычное ёрничанье Флюра, продолжил:
– Малой, подъезжай вплотную к ТТМу, к тебе перейдёт Валера, вы задним ходом должны добраться до нашего раненого, загрузить его и вернуться в кунг, к Дохтору. Там будете ждать других распоряжений. Серёга, держи хвост пистолетом, эту эвакуацию мы прикроем гранатомётом и пулемётом, да и Наташка твоя сидит в доме напротив, со снайперской винтовкой.
– Мастер, ты понял свою задачу – не давать гадам высунуться из своих нор, – продолжил Саша, – и доведи это до остальных членов своей группы. После того как раненого увезут, на зачистку этого дома пойдёт наша группа, её ты особенно плотно прикрываешь с момента высадки из ТТМа до проникновения в дом. После этого ни одного выстрела, а то ещё кого-нибудь из нас зацепишь.
Дождавшись подтверждения, что задача понята, Саша начал и нам объяснять, что каждый должен делать в ближайшее время. Василию он поручил:
– Ты как бывший сержант, ранее участвующий в боевых действиях, пойдёшь на зачистку этого дома вместе со мной и Ханом, будешь прикрывать наши спины. Только, ради бога, без всяких инициатив и импровизаций; если тебе сказали – охранять вход, то стоишь и тупо охраняешь. Понял?
– Так точно, – ответил Василий и попытался встать в полный рост. Но высота кабины этого не позволила сделать, он только ударился шапкой о потолок, чем вызвал наши улыбки.
Сдерживая усмешку, Саша повернулся ко мне и поставил следующую задачу:
– Ты, Батя, сначала просто поведёшь машину, а когда нас высадишь, попытаешься найти Миху; он залёг где-то здесь, недалеко. К сожалению, рации у него нет и сейчас с ним никак не связаться. Когда мы проникнем в дом, ты немного отъедешь и криком попытаешься подозвать его. Если он не услышит, тогда тебе одному придётся заехать за эту пятиэтажку, и тут уж придётся сделать всё, чтобы не дать возможности этим быкам оттуда слинять. По этому снегу, без лыж, я думаю, далеко они не уйдут. Бей их как куропаток, самое главное – не дай скрыться за эти снежные холмы, туда никакой наш вездеход не пройдёт. Если всё-таки кому-нибудь удастся туда добраться, то и чёрт с ним, будем считать, что везунчик, преследовать не будем – время дороже. Наверняка эти ребята уже сообщили на шахту, что нас встретили, и что мы им надрали задницы, поэтому, если Глобус запросит помощи у Секретариата, то тем понадобится несколько часов, чтобы организовать новую военную группу посолиднее, чем мы разбили. Допустим, чтобы добраться до этого места, им нужно будет часов пять, значит, мы должны за это время свалить отсюда как можно дальше. Правда, думаю, раньше чем завтра утром они вряд ли организуют новую погоню.
Он усмехнулся и закончил:
– А за это время, как писал один из американских классиков – «можно успеть добраться до канадской границы».
Не удержавшись, я задал давно мучивший меня вопрос:
– Санёк, а что ты так свободно болтаешь по рации? Сам же говорил, что могут засечь и получить соответствующую информацию, совсем не нужную нам.
– Ха, Батя, ну ты даёшь! Тут куча вражеских раций, небось орали, как стадо свиней на мясокомбинате. На шахте, если им поступила отсюда информация, думаю, сейчас не до наших переговоров. Вот когда тронемся дальше, то опять в силу вступит закон радиомолчания.