Выехав на улицу с пятиэтажками, я увидел, что наши вездеходы с кунгами и заправщик уже стоят перед подбитым «Уралом», прямо возле него наш грузовик с вынесенной стрелой крана, на которой подвешена бочка, а рядом «газон» и, по-видимому, заправляется у этой бочки. Проехав мимо кунгов, я встал практически нос к носу с «газоном». У этой импровизированной заправки полукругом стояла компания из пятерых наших ребят. Мужиков, которые оставались допрашивать пленного, ещё не было видно. Выйдя из кабины и надев лыжи, я подкатил к ребятам. За мной туда же подъехали и Коля с Васей (к нему уже прилипла кличка – Граната).
Собравшиеся как раз обсуждали, какие трофеи нам удалось захватить. Меня этот вопрос тоже очень интересовал, поэтому я решил поучаствовать в обсуждении:
– Слушай, Вован, всё это, конечно, очень интересно, но понятно только тем, кто тут собирал добычу. Например, я уяснил только, что Макс, вытряхивая карманы вон у того бугая, который лежит у самого дома – нашёл клёвый бензиновый «Зиппо» с лейблом «Харлей-Дэвидсон». А Валера у хмыря, валяющегося под «Уралом», вытряс золотой портсигар с папиросками марихуаны. Я думаю, что уж этого-то добра нам точно не нужно, даже если кончатся все сигареты с табаком. Так что, Интендант, давай-ка лучше ты по порядку изложи, что мы всё-таки получили с этой бойни?
Володя, до этого молча слушавший похвальбу ребят – кто что нашёл, как-то отстранённо махнул рукой и произнёс:
– Да так, набрали тут по мелочи, в принципе, ничего интересного, кроме оружия и топлива не нашли. Да и то всё самое ценное лежало в будке «Урала». У быков, которые разбежались, да и в аэросанях ничего полезного нет, даже паршивой пачки сигарет в карманах, только папиросы с разной дурью – сушёными грибами и марихуаной. Вот, наверное, под воздействием этой дряни они и залезли в наш капкан.
По его настроению я понял, что наиболее интересовавшие его вещи – консервированные продукты, а также инструменты найдены не были. Что он и подтвердил, продолжив свой отчёт:
– Из продуктов нашли только булок двадцать хлеба, немного сахара да армейский термос, полный котлет. Валера, как открыл этот термос, чуть не сблевал – говорит, они наверняка изготовлены из человеческого фарша. Я к этой мерзости даже и приближаться не стал. Также мы осмотрели инструментальные ящики у всей подбитой техники, но нужных нам приспособлений для ремонта гусениц, а также ключей для снятия болтов больше тридцать второго номера не нашли. Ещё я надеялся, что у них будут графитовые щётки для автомобильного генератора, которых у нас совсем нет, но и тут получился облом, так же, как и с моторным маслом для дизелей. Единственное порадовало, что кроме дизтоплива в баке «Урала», в будке стояли две большие бочки с соляркой, к тому же уже разбавленной керосином. Мы им дозаправили полностью «Уралы», сейчас закончим с «газоном» и останется только ТТМ. Считай, солярку, которую пожгли с последней заправки, мы полностью возместили. Бензином тоже разжились, кроме слитого из баков, в каждых аэросанях оказалось его по полной канистре.
– Мы тоже привезли литров тридцать бензина, – прервал я Володю.
Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил:
– Значит, и по бензину мы процентов на тридцать восполнили наш расход от самого дома. А по боеприпасам даже превзошли его, одних патронов в будке нашли три ящика: два – калибра 5,45 и один – 7,62, это не считая тех, которые были в собранных рожках для автоматов. Кроме этого, двенадцать выстрелов для РПГ и целую коробку ручных гранат. И ещё ручной барабанный гранатомёт и три ящика 40-мм гранат для него. В будке также был 50-мм миномёт с 24 минами – все это мы уже перекинули в грузовой «Урал».
– Зачем нам миномёт, – удивился я, – только лишний груз тащить?
– Ты что, не знаешь Саню? Я у него по рации спрашивал, что делать с этой находкой? Он так обрадовался миномёту, приказал обязательно его загрузить и чтобы ещё положили не очень далеко.
Я засмеялся и хлопнул Володю по плечу:
– Да, что же ты не радуешься такому навару? Интендантское сердце должно трепетать от подобной добычи.
Он, не поддерживая моего весёлого тона, ответил:
– Знаешь, Толь, я после этого термоса с котлетами хожу как дерьмом обмазанный. Меня ломает пользоваться любой вещью, которой касались руки этих ублюдков. Если бы не сложившиеся обстоятельства, я с большим наслаждением сжёг бы все эти трофеи.
– Бросай это чистоплюйство, я больше чем уверен, если бы случилось так, и тебе пришлось бы одному тащить Галю по этой снежной пустыне, а пропитание кончилось, ты как миленький начал бы жрать эти котлеты, прекрасно зная, что если этого не сделать, то погибнете оба. Не нужно себя обманывать, если бы мы все были не такими, то сейчас лежали бы под пятиметровым слоем снега – совершенно безгрешные, только мёртвые. А кто-то выживший, менее брезгливый, сказал бы: «да, хорошие были люди, чистые, справедливые», а через пять минут забыл бы о нас, потому что у него свои, совершенно неотложные дела. И если ты такой чистоплюй, то хрен ли раньше занимался бизнесом, а не сидел в каком-нибудь монастыре и замаливал грехи молодости, когда бухал и трахался налево и направо.
– Да прав ты, Батя, прав, – прервал мой монолог Володя, – ну, дай хоть немного почувствовать себя человеком из прежнего мира.
По-видимому, он этими словами хотел закрыть терзавшую всех тему, но не тут-то было, может, благодаря тому, что я находился под воздействием полученной сегодня огромной порции адреналина, только меня, как говорится, понесло:
– Вот видишь, мы пользуемся любой возможностью, только бы полелеять наши прошлые интеллигентские замашки, судорожно пытаясь сохранить память о беспечной прошлой жизни. Это говорит только о том, что по большому счёту – нас ещё петух жареный по-настоящему не клюнул. Дай бог, чтобы этого не произошло, и мы все оставались живыми и здоровыми, только жизнь не любит неженок и чистоплюев, а также ленивых и самоуверенных; этих качеств нам ни в коем случае нельзя допускать в себе и успокаиваться на достигнутом. Например, я всё время думаю, какие нам в дальнейшем ещё каверзы и испытания приготовит жизнь и как исхитриться их обойти. Поэтому никогда не позволяю чувствам, типа «вот теперь я на коне» надолго задерживаться в душе. Вот и теперь, несмотря на то что мы надрали-таки задницу этому Глобусу, я думаю, как бы побыстрее умотать от него подальше, только, в отличие от твоих интеллигентских замашек, воспользуюсь без всяких угрызений совести всеми этими трофеями, а если уж совсем хреново сложится жизненная ситуация, то и их котлетами не побрезгую.
В этот момент бак «газона» заполнился, и Валера, пережав шланг из бочки, крикнул:
– Малой, давай садись в кабину и подай «газон» назад, а ты, Батя, подъезжай сюда.
Эти выкрики прервали мой наставнический монолог по обучению жизни всех и всякого; надо сказать, что и остатки избыточного адреналина к этому времени уже покинули мой организм, сменившись на обострённое чувство голода. Поэтому поставив вездеход под заправку, я вышел и спросил у Володи:
– Слушай, Интендант, а насчёт пожрать ты распорядился? Я скоро буду готов слопать самого чёрта, не говоря уже о котлетах, приготовленных его приспешниками, и в этом будешь виноват ты со своими переживаниями о несправедливости бытия.
– Да обед наши дамы уже давно приготовили, теперь ждём только Сашу с Флюром, – ответил он, потом на секунду примолк и продолжил: – Только есть, хоть и тесно, будем в женском кунге – наш превращён в госпиталь.
Мне стало ужасно стыдно за свой менторский и ёрнический тон, ведь я совсем забыл о раненом Павле; всё-таки новые члены нашего братства ещё не стали мне близкими и родными, например, имён девушек я так и не запомнил, хотя они назывались мне не раз.
В этот момент раздался возглас Коли:
– А вон и Кот с Ханом нарисовались, значит, скоро будет возможность горячего супчика похлебать. А то Толя прав, скоро кинемся искать выброшенный термос с жуткими котлетками.
Потом он подтолкнул плечом стоящего рядом Василия, усмехнулся и спросил:
– Сознайся, Граната, пробовал, небось, эту адскую пищу? Не бойся признаться, всё равно эта гадость уже вымыта из тебя святым дохтуровским эликсиром. Вообще-то, на всякий случай, давай-ка я попробую из твоей ёмкости, ту ли именно смесь налил тебе Дохтур.
– Да не пробовал я никогда человечины, – выдохнул Василий и, беспомощно оглядев окружающих, нехотя полез в свой карман.
– На твоём месте я бы держал эликсир подальше от этого прощелыги хохла, – посоветовал Володя, – там, где один такой прошёл, уже и еврею делать нечего. Ты лучше попроси отхлебнуть из его фляжки. Скажи: «для полной профилактики и подтверждения очистки организма».
Василий поспешно отдёрнул руку от кармана, а мы все дружно засмеялись.
Громче всех захохотал Коля, явно довольный словами Володи.
Пока мы так развлекались, подкатили и Саша с Флюром. При этом лица у ребят были задумчивые и невесёлые.
– Что же вы так долго, – спросил я, – пока вы там занимались одним быком, мы успели двоих беглецов прищучить.
– Уж очень крепкий орешек оказался этот бычара, – ответил Саша, – похоже, хорошую школу прошёл.
Он криво усмехнулся и продолжил:
– Но против такого спеца, как Хан, слабоват оказался – всё равно всё выложил. Дурак – только дольше мучиться пришлось, хотя это было репетицией того, что ему предстоит в аду. Гад оказался из бывших рабов, выслужившийся сначала в капо, и за заслуги переведённый в особую карательную группу. Он всё обещал, что нам за него «ещё с живых кишки намотают на барабан и будут ложками поедать мозг, снеся полчерепа». Говорил, что он лично вырвал и сожрал печень у десяти ещё живых мятежников. Ещё признался, что самая любимая пытка у них в карательной группе это медленно забивать киянкой полуметровый деревянный кол в зад жертвы и наблюдать за его мучениями. Поделился, сволочь, и какое блюдо у них в группе самое любимое; оказывается, нужно человека избить битами, ломая кости и делая больше гематом, но бить так, чтобы он как можно дольше оставался жив. После такой обработки получается очень вкусный шашлычок. Идиот – он ещё хвастался,