го пролива.
– А что, мы даже не осмотрим подбитый вертолёт? – удивлённо спросил Коля. – Наверняка в нём можно найти много интересных вещей?
Саша насмешливо ответил:
– Если ты хочешь, чтобы секретариатские быки и едущие с ними специалисты с интересом изучали отбитые ими «Уралы» и с восторгом собирали доставшиеся при этом трофеи, тогда да, имеет смысл покопаться в сбитой вертушке. Но мне почему-то это делать очень не хочется, я лучше издали, из кабины проезжающего мимо вездехода посмотрю на остатки сбитого нами «крокодила», – Саша повернулся в сторону рухнувшего вертолёта и добавил: – Вообще-то, там и смотреть нечего. Вон, из-под снега торчит только кончик хвоста.
Действительно, когда снежная пелена рассеялась – стал виден только возвышающийся метра на два над уровнем снега фрагмент хвоста упавшего вертолёта. Вокруг этого места снежная поверхность потеряла свою безукоризненную ровность, кое-где образовались небольшие бугры и впадины. Скорее всего, из-за усиливающегося ветра и снега эти неровности просуществуют совсем недолго; уже часа через два место бойни можно будет найти только по торчащему постаменту хвоста этой бывшей грозной машины, и то с большим трудом.
Своими словами Саша вывел нас из эйфории и вернул на грешную землю, к нашим мелким, рутинным делам и обязанностям. Поэтому, больше ничего не обсуждая, мы быстро распределились по вездеходам, опять вернувшись к старой схеме движения и комплектации экипажей. Единственным нововведением стало то, что в ТТМе экипаж теперь был из четырёх человек, туда добавились Миша и Василий, да и в мужском кунге теперь ехали несколько женщин, там было решено оборудовать помывочную, и во время движения все наши дамы непременно хотели её посетить. Эта идея возникла прежде всего из-за того, что совершенно необходимо было отмыть от шахтной грязи и запахов наших новых девушек. Загрузив в кунг несколько вёдер снега и договорившись через два часа остановиться, чтобы дамы могли поменяться местами, мы тронулись в путь.
Двигаться решили опять при полном радиомолчании, и только при непредвидимых ситуациях первый и последний экипажи могли пользоваться «уоки-токи». Мы проехали мимо подбитого вертолёта, так и не приблизившись к нему, чтобы ещё раз глянуть на это место и насладиться своей победой, ведь бой был успешно завершён и остался в прошлом. Теперешние мысли были только об одном – свалить отсюда побыстрее и забыть обо всём, что узнали о жутких обитателях этих мест, любителей свежих котлет из мяса своих сородичей.
Виртуальную границу между Секретариатом и Директоратом мы пересекли где-то через час, ещё полчаса двигались в сторону украинского берега. В двенадцать часов дня сделали поворот на 90 градусов и двинулись в сторону Чёрного моря. К этому времени снег усилился и началась метель. В течение часа мы под воздействием погодных условий постепенно снижали скорость. Начал проявляться и откат после уколов, сделанных Игорем. Я сидел на пассажирском месте, когда стала сильно кружиться голова и появилась страшная боль в правой её части. Когда я начал опускать боковое окно, чтобы глотнуть свежего морозного воздуха, с испугом почувствовал, что рука подчиняется мне с большим трудом.
Глянув на Сергея, я увидел, что он, сидя за рулём, с периодичностью клюёт носом приборный щиток, при этом вид у него очень измученный. Подтолкнув его рукой, чтобы хоть немного взбодрить, я пошутил:
– Ты точно после дохтуровского укола превращаешься в дятла. Скоро своим клювом насквозь продолбишь щиток. Только тот, который в тебе сейчас сидит, будет жутко разочарован, когда наткнётся под пластиком не на жучков, а кабель высокого напряжения.
После этой своей плоской шуточки я громко заржал, ощутив некоторый прилив сил. Сергей же непонимающе посмотрел на меня, потом молча распрямился, притормозил и немного отстал от впереди идущего вездехода, так как перед этим он приблизился к нему слишком близко. Лицо Сергея приобрело более сосредоточенный вид, но, судя по реакции, смысл моих слов не дошёл до его сознания, так как, несмотря на свою обычную обидчивость, он полностью проигнорировал все мои тупые фантазии. «Да, дело пахнет керосином, – подумал я, – даже самый здоровый из нас совершенно поплыл». Поэтому я уже немного окрепшей рукой достал «уоки-токи», вызвал Сашу и, уже на остатке искусственно вызванной энергии, произнёс:
– Слушай, Кот, давай-ка тормози. Пора останавливаться на отдых. Сил ни у кого не осталось, уже на ходу начали засыпать. Вон, даже Серёга сейчас чуть не протаранил ТТМ, была бы скорость немного больше, не избежать нам остановки из-за аварии. И смысл сменять Серёгу на меня? Он-то помоложе и покрепче, и то еле успел среагировать, тормознуть, я бы точно вмазался.
В ответ мне, искажённый помехами, донёсся голос Саши:
– Согласен! Я уже и сам думал вставать на стоянку, а то при такой скорости только зря жжем солярку. Мы всё время едем на второй-третьей передаче, при такой пурге быстрее не получается. Не останавливался только из-за того, что у нас-то здесь как в мужском раю – женщина в поле, а мы с Ханом отдыхаем. «Уралом» уже второй час управляет Вика, а Флюр преспокойненько себе дрыхнет.
Из динамика послышалось какое-то бормотание и потом уже хорошо различимые слова:
– Викуль, три раза подряд нажми на тормоз, чтобы в позади идущем вездеходе поняли, что сейчас будем останавливаться.
Буквально через минуту три раза мигнул стоп-сигналами двигающийся впереди нас ТТМ, после чего окончательно остановился, затем встали и мы. Пока Сергей возился, отыскивая что-то в бардачке, я, мобилизовав все оставшиеся силы, вылез из кабины, надел лыжи и поехал в голову нашего каравана. На улице бушевала нешуточная метель, видно было всего на несколько метров вперёд. Пока я преодолевал эти сто метров, меня ветром опрокинуло в снег, но эта холодная ванна только возбудила во мне злость на собственную никчёмность и придала дополнительные силы.
Возле грузового «Урала» собрались все наши водители, здесь же мы быстро договорились разбить лагерь на длительный отдых, пока не кончится эта пурга. «Уралы» с кунгами и мостик между ними устанавливали Саша с Флюром. Эту работу я им поручил, припомнив замечание Сани о неплохо проведённом ими недавно времени в мужском раю. В это время мы стояли, прячась от ветра за грузовым «Уралом» и медленно приходили в себя, пуская по кругу Игореву фляжку с эликсиром.
Когда, наконец, «Уралы» выровняли параллельно друг другу и установили между кунгами площадку с единой лестницей, то дружно направились в наш любимый, тёплый передвижной домик. На улице стало зябко. Температура была всего лишь –15 градусов, но ветер всё равно сильно поддувал во все, плохо защищённые места. В тёплом кунге меня опять разморило, несмотря на принятые перед этим два глотка эликсира. Уже почти в полусне, готовый в любой момент свалиться на своё спальное место, я пил чай с бутербродами. Из всех разговоров за этим чаепитием помню только стенания Флюра о том, что проклятая буря могла бы начаться и пораньше, тогда Секретариат не послал бы вертолёт, и у нас остались бы целыми ПЗРК.
После этого наступило полное забвение, очнулся я только часов через семь, встал, сходил, как говорится, до ветру, потом подошла Маша, накормила ребят, вставших на запах обеда, и я снова отправился спать. За обедом узнал, что Саша, оказывается, организовал круглосуточное дежурство силами наших дам, сейчас дежурными были Маша с Таней и новенькая девушка Марина. Таня сидела в кабине ТТМа и контролировала окружающую обстановку.
Второй подъём был через восемь часов, метель всё продолжалась, поэтому мы, перекусив, снова разошлись по своим спальным местам. В третий раз встал я через шесть часов и только из-за того, что спать уже просто физически не мог. Выйдя покурить на наш мостик, удивился, какая на улице была тишина, а наши вездеходы с санями превратились в большие снежные горы, нестерпимо ярко блестевшие отражённым солнечным светом. Общее ощущение было такое, что находишься в сказочном мире, и вон из-за того большого снежного холма, в который теперь превратился грузовой «Урал», сейчас появится оленья упряжка, а управляет ею Снежная Королева.
Только я об этом подумал, как действительно из-за этой снежной горы появилась упряжка. Только вместо оленей в маленькие санки были впряжены наши собаки, их погонял шестом Никита, а сзади сидел Ваня, они были все заснеженные и счастливые, а увидев меня, начали громко кричать и смеяться, при этом собаки, почувствовав настроение людей, тоже начали беситься и опрокинули сани. Образовалась куча-мала, и было трудно понять, где дети, где собаки, звуки из этой кучи неслись тоже непонятные. Буквально через две минуты после появления собачьей упряжки выскочили на лыжах и взрослые; это были Вика с Сашей, тоже все заснеженные, они радостно захохотали, увидев эту живую гору из детей и собак. Саша, с гиканьем отбросив лыжные палки, бросился в самую гущу свалки. Мне недолго пришлось наблюдать сказочную идиллию. Неожиданно в промежуток между вездеходами ворвался сильный снежный вихрь, опять видимость резко понизилась, и стало холодно.
Вскоре из-за этой снежной завесы появился Саша, в руках он нёс обоих малышей. Аккуратно поставив их на ступеньки лестницы, он крикнул:
– Батя, принимай посылку из Шанхая! Только я спустился вниз, чтобы подстраховать подъём детишек по довольно крутой лестнице, как появились возбуждённые псы. Они, бесцеремонно растолкав всех, быстро забрались на верхнюю площадку, уселись перед входной дверью в женский кунг и принялись выжидательно поскуливать. Всё это действо сопровождалось дружным смехом Саши и подходившей к нему Вики, которая при этом тащила, спотыкаясь, забытые всеми санки. Я поднялся вместе с малышами на площадку, смёл с них и крутящихся тут же собак снег, открыл двери в тёплое, с одуряющим запахом пищи помещение и впустил туда детей с собаками. Потом дождался отстающую парочку, прошёлся веником и по ним, сметая налипший снег, и мы втроём вошли в женский кунг.
Там уже восседали за столом, блаженствуя в женском обществе, Коля и Флюр. Перед ними стояло по большой чашке чая и начатая большая банка с яблочным вареньем, которую мы обнаружили в будке подбитого «Урала». Они сидели, окружённые хихикающими дамами – травили очередные свои байки. Мне пришлось нарушить эту идиллию: