– Да ладно, Вовка, не обижайся ты, но со стороны всё выглядит именно так, любой скажет. А насчёт воздействия на этих паршивцев, ты абсолютно прав – меры принять нужно. Но только не такие, уж совсем драконовские, с лишением пайка, а морального плана. Проведём с мужиками беседу, хорошо пристыдим охламонов и заставим публично покаяться. И с Сашей поговорю, чтобы он Серёге раза в два спортивные нагрузки увеличил, а то у того, видно, больно много сил остаётся, чтобы ещё ханку жрать. Ишь, гадёныши, что выдумали – видите ли, сердце у них побаливает. А ты, молодец, – таких конспираторов разоблачил, кто бы ещё их так быстро вычислил, этих хитроумных жучил.
Затем мы с Володей договорились, как будем проводить судилище над нарушителями правил коммуны. Решили, что он будет играть роль «злого полицейского», а я – «доброго». После этого, забрав обнаруженные улики, мы направились в столовую – кликать, так сказать, вече. Конечно, это общее собрание на товарищеский суд походило мало, скорее, на представление в шапито – смеху было предостаточно – я сам чуть сдерживался, чтобы не расхохотаться, выслушивая объяснения Сергея, как он докатился до такой жизни. Очень повеселило всех выступление Флюра, да и речь Игоря о вреде пьянства, «тем более в одиночку, тем более тайком, закрывшись в своей конуре», не оставило народ равнодушным. Закончилось это судилище обильным чаепитием, а в наказание виновники нарушения режима были вынуждены выдуть по целому самовару чая. И всё это под нудные наставления Игоря, что только так и можно вывести токсины, которые накопил их организм во время длительного потребления подобной мерзости.
После этого случая ничего экстраординарного в нашей жизни не происходило. Жили как в доме отдыха – спокойно и размеренно, ожидая наступления того времени, когда можно будет покидать стены нашей крепости. В апреле наконец потеплело, температура начала подниматься выше минус сорока градусов, и мы уже стали выходить в рукотворные пещеры, где, естественно, занялись, в первую очередь, хозяйственными работами. Тогда же начали отогревать канализационный сток. И все были ужасно рады, когда в конце апреля его всё-таки отогрели – теперь снова мы могли пользоваться душем и туалетом. В начале апреля переселенцы вернулись в свои ранее покинутые из-за сильных морозов комнаты. А в мае мы наконец прекратили топить все печи – электрическое отопление опять начало справляться с поддержанием комфортной температуры.
В июне уже температура не опускалась ниже –25 градусов, дни стали более или менее светлыми, правда, светать начинало не раньше девяти часов утра, а в пять уже темнело. В июне мы решили совершить первый пробный выезд на снегоходах и проехать по нескольким заправкам, расположенным вдоль Симферопольской трассы. В пределах сорока километров от нас их имелось семь штук, дальше мы решили не забираться.
Поехали опять трое – я, Саша и Флюр. Загрузились, как и в прошлом году. Я, правда, не хотел брать Сашу, Вика уже была на восьмом месяце беременности, но он настоял:
– Батя, ты извини, но не могу я просто так сидеть, ожидая манны с небес. Я обязан сделать всё возможное для спасения жены и будущего ребёнка. А то – грош мне цена как отцу семейства и настоящему мужику!
Выехали мы двадцать четвёртого июня, температура была двадцать четыре градуса ниже нуля, снега не было. Все наши прошлогодние следы были заметены снегом, его уровень уже поднялся метров на пять, это я определял по количеству снега возле дома, он уже закрывал почти до половины окна на втором этаже. О толщине снежного покрова можно было судить и по выезду со второго этажа сарая; нам пришлось копать длинный наклонный выезд – получилось похоже на трассу в бобслее.
Выехав на Симферопольское шоссе, мы направились в сторону Тулы. Никаких следов, показывающих, что здесь могли быть люди, на дороге не наблюдалось. Через три километра от поворота на Пущино нашли первую заправку, определив её местоположение по высокой мачте громоотвода и краешку щита с указанием цен на топливо, он слегка выглядывал из-под толщи снега.
Копать снег начали, ориентируясь по бугоркам на снегу, полагая, что под одним из них находится операторская кабина. Этот бугорок должен был находиться рядом с большим снежным холмом, образовавшимся над навесом у бензоколонок. То место, где мы начали проделывать шурф в снегу, как раз соответствовало этим критериям. Если насосы для перекачки топлива вдруг не будут работать, то от места операторского павильона мы надеялись выйти на резервуары с топливом.
Откапывая этот шурф, натолкнулись на БТР, стоящий под снегом, наверное, он раньше охранял запасы топлива. Это нас несколько обрадовало – если охранял, значит, было что. Мы предположили, что внутри БТРа находятся трупы солдат, но открыв люк, ничего подобного там не обнаружили. Саша с Флюром прокопали снег до колёс, посмотрели, что под ними, и Саша вынес свой вердикт:
– Теперь всё понятно! По-видимому, эти бойцы попытались отсюда сбежать. Отъехали совсем немного и как последние дебилы застряли – брюхом БТР плотно сидит в снегу. Покинуть свой пост по охране заправки они, наверное, решили, совсем оголодав. А топлива у них много. Я проверил все баки БТРа, они почти полные, так что, если было топливо, было и тепло. Значит, не было только продуктов. По-видимому, их просто прекратили снабжать продовольствием.
Хоть мы и устали, всё равно принялись раскапывать место рядом с большим снежным холмом – оказалось, что там и находился навес над бензоколонками, который вплотную примыкал к операторскому павильону. Там тоже было пусто, но в подсобном помещении стоял генератор, заправленный топливом. Мы его завели и, уже при электрическом свете, нашли схему заправки с точным указанием баков с нефтепродуктами и даже расстояниями до них.
Было уже поздно, и мы решили сегодня больше ничего не копать, возвращаться домой, а на следующий день приехать сюда с Валерой. Он электрик и, может, разберётся с подключением генератора к топливным насосам заправки, а мы, уже через бензоколонку, сможем заливать бензин в привезённые емкости. Обговорив всё это, направились обратно в посёлок.
Дома, за ужином, рассказали о том, что нашли, и о своих догадках, что, скорее всего, топливо на бензоколонке есть. Я спросил Валеру:
– Сможешь ты разобраться и включить бензоколонки?
Он немного задумался и ответил:
– Ничего сложного там быть не должно, и наверняка где-то есть электрические схемы. Думаю, что там предусмотрена возможность пользоваться для работы заправки автономным источником электропитания, ведь перебои в подаче электричества были не редким случаем, и все мы об этом прекрасно знаем, не зря в аппаратной заправки стоит бензогенератор.
Мы договорились, что завтра он едет вместе с нами и возьмёт с собой все необходимые инструменты. После этого ещё посидели, поболтали и в двенадцать часов ночи разошлись спать.
Наутро опять завтракали порядком надоевшей курицей с небольшим количеством гречневой каши; многие уже смотреть не могли на эту еду. Обычно теперь у нас и в обед был куриный суп, и на ужин снова – куриные окорочка. Все с ностальгией вспоминали тушенку и рыбные супы из консервов. Но мы договорились, что пока не съедим мороженую курятину – консервы тратить не будем. Крупы тоже стали использовать редко, в основном употребляли картошку, да и то ту, которая уже начинала гнить. Допустить, чтобы такой ценный продукт пропал, было нельзя, а, судя по оставшимся запасам, ни одного клубня не пропало даром.
Утром, уже вчетвером, мы выехали на АЗС. К каждому снегоходу были прицеплены сани, в которые положили по пустой 250-литровой бочке. Приехав на заправку, Валера довольно быстро нашёл электрические схемы и разобрался, как нужно всё подключить. А мы пока откидывали от бензоколонок снег, нанесённый под навес; пологий спуск к ним был уже откопан нами ранее.
Подключив электрику, Валера определил, сколько осталось топлива в ёмкостях хранилища. Оказалось, что бак с высокооктановым бензином АИ 98 был почти полон, правда, из всех он был самый маленький. В процентном отношении наполненность баков с топливом была: у АИ 95–43 %, меньше всего было дизельного топлива – всего 38 %. В литрах для нас это были гигантские цифры, например, дизельного топлива ещё оставалось четырнадцать тысяч литров. Валера подключил электропитание к бензоколонкам, и мы наполнили наши бочки бензином, даже не вынимая их из саней.
Домой, донельзя загруженные бензином и очень довольные, мы отправились ещё засветло и приехали к себе, когда небо только начинало темнеть. Так что успели, можно сказать, к обеду, прямо к ненавистному уже куриному супу. Однако нам, как участвующим в важной экспедиции, выделили по бутерброду с икрой. Я, правда, видел, как Саша быстренько скормил свой бутерброд Вике.
После обеда я сел играть с ребятами в домино. Молодёжь вся ушла наверх, к женщинам, смотреть очередной фильм. После начала, так сказать, полевых работ, наша образовательная программа была свёрнута. Как договорились, обучение будет продолжено, когда на улице из-за морозов невозможно будет работать.
На следующий день отдыхали и готовились к поездке в Серпухов. Мы хотели на барже оборудовать тёплое помещение, чтобы там можно было проживать. Работа предстояла длительная, по моим подсчетам, где-то месяца на два, поэтому загрузили в сани дизельную печь. Солярки на этой самоходной барже ещё оставалось много – силовыми агрегатами там были большие дизеля. Кроме печи, загрузили: бензогенератор, шесть спальных мешков и другие аксессуары для сна, а также запас продуктов.
В первый рейс решили снова отправиться втроём. Сначала планировали доехать до баржи, там выбрать помещения для проживания, разгрузиться и переночевать, а с утра уже начать серьёзную разведку в Серпухове, потом вернуться домой, и уже на следующий день приехать на баржу с рабочей партией, чтобы начинать перевозить уголь. Пока не найдём отбойных молотков, будем раздалбливать уголь ломиками и кирками.
Правда, Флюр, наш подрывник, предложил очень интересную и здравую мысль: