Перед нами снова замаячил вопрос о дефиците топлива. Если я раньше думал, что солярки и бензина нам хватит года на три, то теперь уже казалось – хорошо, если протянем года полтора, и это без больших разъездов.
Всю неделю после окончания урагана пришлось поработать физически. Все наши вездеходы оказались засыпаны снегом, местами превратившимся в лёд. Температура в эту неделю установилась непонятная; днём было до плюс трёх градусов, а ночами всё замерзало, и температура опускалась до минус пяти. С вездеходов приходилось сбивать ледяную корку. К тому же они немного усели в размякшем снегу, и теперь гусеницы наполовину были в сплошном льду. Наконец мы освободили от снега и льда нашу технику и решили впредь все вездеходы ставить на деревянные щиты.
С пятнадцатого июня температура даже ночью перестала опускаться ниже минус одного градуса, а днём доходила до плюс пяти. Тогда и случилась новая напасть. Вода стала просачиваться в подвал и на первый этаж. Пришлось на первом этаже продолбить плиту перекрытия в подвал. Там, в приямке, установить автоматический насос с поплавком. Воду он откачивал по шлангу, пропущенному по трубе «воздухозабора».
Кроме дома, так же начало затапливать наши туннели. Пришлось и в них выдалбливать приямки и устанавливать автоматические насосы. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы вода залила электростанцию.
К первому июля по откачке воды уже были задействованы все насосы, поэтому было решено, несмотря на нашу занятость по борьбе с водой, отправить «газон» и ТТМ, правда без прицепа, в Серпухов, за новыми насосами и шлангами. В нашем подвале работало уже два насоса, ещё пять, включая мощный, глубинный, откачивали воду из туннелей. Второй глубинный насос сгорел в первый же день работы.
В эту, можно сказать, чрезвычайную экспедицию, кроме меня поехали ещё Саша, Флюр и Володя. Двигались, оставляя заметную колею в мокром снегу; лучше всех себя показал в этих условиях ТТМ, у него давление гусениц на снег было ниже, чем у «газона». На русле реки Ока нам стали попадаться приличного размера лужи и большие участки ледяной поверхности. По пути мы договорились заскочить на баржу – посмотреть, как обстоят дела с нашим запасом угля. Доехав до неё и глянув в пролом в борту, увидели, что внутри баржи образовалось уже целое озеро, из которого кое-где выступали угольные острова. Экскаватор тоже стоял с затопленными гусеницами. Саша его завёл и переставил на улицу, на деревянные щиты загрузочной площадки. По всему было видно, что в ближайшее время вывозить уголь нам не суждено.
Заехали мы и к ангарам, внутри тоже оказалась вода, глубина затопления была почти метр. Местами вода замерзла, превратившись в лёд. Температура внизу, в ангарах, была ниже, чем на поверхности. Потом мы поехали на станцию, в магазины. По павильону «Сад и огород» пришлось передвигаться одному Флюру, в высоких болотных сапогах, такие были у нас в единственном экземпляре.
Вода стояла во всех помещениях магазина, её уровень был в районе полуметра, а под ней чувствовалась ледяная поверхность – об этом нам потом рассказал Флюр. Он собрал все насосы, которые нашёл на верхних полках. Их было шесть штук, среди которых один глубинный и два фекальных. Кроме этого, Флюр нашёл восемь тридцатиметровых бухт шлангов – это был весь запас магазина. Также он вскрыл пожарный щит и взял оттуда пожарный брезентовый шланг. Потом, в других магазинах, мы изъяли шланги ещё с десяти пожарных щитов.
Теперь я думал, что мы сможем отводить талую воду подальше. Хотелось бы – в то место, где начинался большой овраг и с хорошим уклоном уходил к деревне. Это самое место было в лесу, метрах в двухстах от моего дома. Кроме всего прочего, набрав в магазинах множество памперсов и других товаров для маленьких детей (в последнее время у нас стал образовываться дефицит таких вещей), мы отправились в обратный путь.
Домой приехали часов в пять вечера, обстановка там продолжала оставаться такой же, как и утром. По моим наблюдениям, в ночное время вода переставала поступать, скорее всего, замерзала, ведь ночью опять устанавливалась отрицательная температура. С утра договорились встать пораньше и проложить пожарный шланг до оврага, причём на подстилку из досок, чтобы он не соприкасался со снегом и не замерзал внутри.
Встали все в восемь часов, температура была минус один градус. Пока завтракали и собирались, начало светать, и температура повысилась до нуля. Мы втроём – Саша, Флюр и я, – надев резиновые сапоги с толстыми шерстяными носками, двигаясь на лыжах, начали прокладывать водоотвод. Лыжи нужны были обязательно, так как без них ноги легко проваливались в мокрый снег. Водоотвод делали до часу дня, температура уже повысилась до двух градусов тепла, правда на поверхности она была гораздо ниже, и снег ещё не начинал бурно таять, хотя автоматические насосы иногда включались и начинали отсасывать воду, набирающуюся в приямки.
В таком, более или менее спокойном состоянии, мы прожили до третьего июля. Ехать куда-либо было вроде бы незачем. У нас стоял «Урал» с полной, ещё не слитой цистерной с дизтопливом, которую ребята привезли ещё в апреле, поэтому мы в эти дни практически не занимались никакими крупными делами, только изредка выходили проверить насосы и уровень топлива в ёмкости нашей дизельной электростанции. Всё ждали, когда он опустится, чтобы слить солярку из цистерны на «Урале» и поехать за новой партией.
Подвал, куда сливали отходы, тоже быстро наполнялся водой, поэтому там пришлось установить фекальные насосы и откачивать эту жижу в сторону того же оврага. На этот водовод истратили все остатки пожарных шлангов, а что делать?
В противном случае вся эта вонючая жижа разлилась бы по нашим туннелям.
Четвёртого июля началось основное потепление в этом году, и при этом опять начали дуть сильные ветры. Температура воздуха пятнадцатого июля превысила плюс шесть градусов. Правда, у поверхности она была чуть выше нуля, но для снега этого оказалось вполне достаточно, и он начал интенсивно таять. Нам пришлось подключить все привезённые насосы, и они практически непрерывно работали.
Семнадцатого июля была, наконец, слита вся солярка из цистерны «Урала» в ёмкость электростанции, но ехать за новой партией дизтоплива мы не рискнули, боялись по дороге провалиться в какую-нибудь яму с водой. Сейчас на улице часто попадались глубокие лужи, сверху покрытые тонким слоем льда и слегка заметённые снегом, поэтому мы договорились ждать похолодания и только потом начинать выезжать из нашего посёлка. Имеющихся запасов топлива нам по-любому должно было хватить до Нового года.
Факт постоянного притока воды и непрерывный звук работающих насосов сделали всех какими-то нервными. Опять вернулись прежние страхи за нашу судьбу. Теперь уже все с ужасом ожидали дальнейшего потепления, хотя ещё недавно с упоением обсуждали, как будет здорово, когда весь снег растает и потеплеет, тогда заработают нормальный душ и туалет.
О степени нашей тревоги по поводу последствий потепления говорил хотя бы такой факт, что все начали на полном серьёзе обсуждать вопрос о строительстве «Ковчега». А наши женщины так вообще уверовали, что только этот «Ковчег» и сможет спасти нас, хотя я и пытался разубедить их:
– Даже если весь снег растает, то максимум нас затопит на два метра. А при таком уровне воды мы вполне можем отсидеться на втором и третьем этажах. Другое дело, что погибнет весь наш огород в подвале, и будут огромные проблемы с топливом – доставлять его мы вряд ли сможем. И об увеличении наших запасов продовольствия в будущем тоже можно забыть – наверняка его во всех подвалах затопит, и понадобится уже водолазное снаряжение, чтобы что-то достать. А ещё, после долгого нахождения в воде жестяные консервные банки проржавеют, и продукты, находящиеся в них, испортятся.
Больше всего в эти времена меня беспокоил вопрос с дизтопливом. Я боялся, что вода может проникнуть в ёмкости с топливом, особенно в те, что на совхозной заправке, ведь сам посёлок находился в низине, и вся вода могла собираться там. Правда, крышка ёмкости с соляркой вроде бы герметична, должна была выдержать даже полное затопление.
Используя все насосы, мы как-то справлялись с наступающей водой, хотя в туннелях она теперь стояла постоянно, приходилось там ходить только в резиновых сапогах. В отстойнике отходов круглосуточной работой двух фекальных насосов удалось понизить уровень жижи. Так что получалось – мы явно справлялись с ситуацией, тем более что после десятого августа температура начала понижаться и через пять дней перешла за минусовую отметку. Правда, у нас к этому времени от переработки сгорели три насоса.
Вода в подвал просачивалась сверху – это говорило о том, что земля, по-видимому, ещё была переморожена и не впитывала воду. Снег вокруг дома здорово осел, я очень боялся, что около окон второго этажа может образоваться лёд и выдавить стёкла, поэтому мы их полностью очистили от снега, сделав своеобразный приямок.
Первый раз выехали за территорию посёлка только в октябре, когда температура воздуха установилась ниже –15 градусов, и мы решили, что все образовавшиеся при потеплении лужи полностью промёрзли. После установления минусовых температур несколько дней падал обильный снег. Общий уровень толщины снежного покрова стал ещё больше, чем до потепления. Мы, в первую очередь, решили заняться завозом солярки. Поэтому на грузовом «Урале», на котором находилась наша большая цистерна, и ТТМе пятнадцатого октября поехали на совхозную заправку. В модульный прицеп ТТМа, который был нами переоборудован в грузовой, были на всякий случай загружены два снегоуборщика.
Подъехали на заправку к половине двенадцатого дня, двигались с осторожностью, медленно – путь в пятьдесят километров преодолевали более двух часов. Прибыв на место, обнаружили, что выкопанный нами ранее ров к емкости с дизтопливом на две трети заполнен сплошным льдом, и этот лёд нашим снегоуборщикам не поддавался.
Промучились с этой бедой до обеда, но так ничего и не вышло. Обессиленные и злые мы забрались в кабину ТТМа, чтобы перекусить. Во время этого импровизированного обеда сначала поругались, но потом всё же начали обсуждать возникшую проблему. И вдруг наш самый тихий и, в принципе, малоинициативный товарищ – Сергей, немного смущаясь, предложил: