Он, зачем-то, крайне медленно опустил веки на свои выпуклые глаза и неторопливо кивнул. Совсем чуть-чуть склонив голову, он пробормотал мелодичным и удивительно низким голосом:
— Чародей.
Я несколько раз моргнул, закрывая Зрение. Передо мной снова стоял тренер Пит.
— Нужно поговорить, — сказал я.
Обычный человек уставился на меня, не моргая, выражение его лица было пустое, как у марионетки. То, что его глаза стали вдруг темнее, вероятно являлось игрой моего воображения.
— О чём?
— Ирвин Паундер, — сказал я. — Мне не нужны конфликты с Свартальфахеймом. [4]
Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул через нос.
— Вы узнали меня.
На самом деле, я только предположил, но цвергу [5] знать об этом не обязательно. Я мало что знал о них. Они были чрезвычайно одаренными мастерами, именно при их участии создавалось большинство по-настоящему крутых артефактов из древнескандинавских мифов. Они, конечно, не злые, но при этом безжалостны, горды, упрямы, и жадны, что обычно приводит к аналогичным результатам. Известно, что держат своё слово, даже помешаны на этом, и да поможет вам Бог, если вы нарушили данное им обещание. Но самое главное, это был малый сверхъестественный народец, замкнутый на самом себе: единственный, который защищал своих граждан с маниакальным рвением.
— У меня был хороший учитель, — сказал я. — Я хочу, чтобы ваши мальчишки отстали от Паундера.
— Расставим точки, — сказал он. — Они не мои. Я не их родитель, всего лишь опекун.
— Так или иначе, — сказал я, — меня волнует только Ирвин, а не братья.
— Он оселок, — сказал он. — Они оттачивают на нём свои инстинкты. Он хорошо подходит для них.
— Они для него не очень, — сказал я. — Остановите их.
— Это не моё дело, мешать им, — сказал тренер Пит. — Я могу только советовать и защищать от любого, кто будет мешать их развитию.
Последняя фраза была такой же безэмоциональной, как и предыдущие, но, тем не менее, она несла в себе неприятный намёк на угрозу — пусть вежливую, но, всё равно, угрозу.
Иногда я плохо реагирую на угрозы. Могу и огрызнуться.
— Давайте, предположим, — сказал я, — гипотетически, что я увижу, как эти мальчишки снова наезжают на Ирвина, выполню свою работу и остановлю их. Как поступите вы?
— Убью вас, — сказал тренер Пит. В его тоне отсутствовала даже тень сомнения.
— Абсолютно уверены в себе, да?
Он ответил таким тоном, словно решал уравнение с одной неизвестной.
— Вы молоды. Я нет.
Я почувствовал, как сжались мои челюсти, и заставил себя сделать глубокий вздох, чтобы успокоить дыхание.
— Они делают ему больно.
— Вполне возможно, — спокойно сказал он. — Но я забочусь о братьях, а не об Ирвине Паундере.
Я заскрипел зубами, чтобы удержать рвущиеся из меня слова, перед тем как продолжить беседу.
— Мы оба объявили о своих позициях, — сказал я. — Как будем выходить из ситуации?
— Это тоже не моя забота, — сказал он. — И отговаривать братьев не буду. Попытаетесь их остановить, я убью вас. Больше обсуждать нечего.
Он немного вздрогнул, а личина тренера Пита, казалось, вдруг ожила, в качестве сравнения можно привести пустую перчатку, резко надетую на руку.
— Прошу меня извинить, — сказал он с раздражающими интонациями тренера Пита в голосе, проходя мимо меня, — у меня есть провинившиеся дети, оставленные после уроков, над которыми надо контролировать.
— Нужен контроль, — сказал я и фыркнул ему в спину. — Над которыми нужен контроль. Нужно правильно говорить.
Он повернул голову и с непониманием посмотрел на меня. Затем завернул за угол и ушёл.
Я поскрёб переносицу и попытался поразмыслить.
Меня одолевало дурное предчувствие, что бой с этим парнем может для меня кончиться плохо. По моему опыту, в качестве сверхъестественных супернянь для детей слабаков не нанимают. Среди чародеев я один из сильных бизонов, но в мире много более крупных акул. В данном конкретном случае, даже если начну бой и смогу в победить цверга, это может привести к боевым действиям между Белым Советом и Свартальфахеймом. Не хочу, чтобы на моей совести оказалось что-то подобное.
Желание защищать сына Паундер у меня не пропало, я не собирался отступать. Но как оградить его от братьев-волчат, если у них под рукой супертяжёлое оружие, заряженное и взведённое? Наша драка запросто может зацепить детей, находящихся поблизости. Мне бойня не нужна, Ирвину Паундеру она тоже не поможет.
Но что мне тогда делать? Какой у меня выбор? Как мне избежать втягивания чёрного альва в конфронтацию?
Да никак.
— А, — сказал я, ни к кому не обращаясь, пошевелив пальцем в воздухе. — Ага!
Я схватил швабру с ведром и поспешил к столовой.
Здание школы после уроков быстро опустело, как происходит с каждой школой каждый день, превратившись из места, полного жизни, энергии, движения и шума, в череду гулких помещений и пустых коридоров. Учителя и сотрудники казалось, тоже стремились уйти поскорее, как ученики. Замечательно. Ещё оставалась возможность, что дело примет дурной оборот, и, если это случится, то чем меньше людей вокруг, тем лучше.
К тому времени, как я завернул к кладовке для уборочного инвентаря, чтобы забрать несколько инструментов, что принёс с собой, и пошёл в столовую, скрип колёс моего ведра был самым громким звуком, который я мог услышать. Я повернул за угол почти в то же самое время, как братья-хищники показались из противоположного конца коридора. Они ненадолго поравнялись со мной, и я чувствовал их тяжёлые взгляды, пока они оценивали меня. Я проигнорировал их и вошёл внутрь.
Ирвин Бигфут был уже в столовой, и, сидя за столом, писал на листке бумаги. Я узнал эту неподвижную, покорную позу, и мое запястье сразу заныло, едва я его увидел: тренер Пит заставил мальчика писать много раз подряд одно и то же предложение, вероятно, что-то насчёт быть более осторожным со своим подносом. Вот изверг.
Тренер Пит стоял, прислонившись к стене, читая какой-то спортивный журнал. Или, по крайней мере, это было то, что он, казалось, делал. Я даже удивился такому неподдельному интересу цверга к НБА. Его взгляд метнулся вверх, когда я вошёл; потом вновь опустился.
Я отставил швабру и ведро в сторону и начал подметать пол большой метлой. В уборке я был мастак. Тренер Пит пару раз сжал челюсти, потом подошёл ко мне.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Подметаю пол, — ответил я, с бесхитростным видом новорожденного.
— Это не повод для легкомыслия, — сказал он. — Никакие шуточки не спасут твою жизнь.
— Ты здорово недооцениваешь силу смеха, — ответил я. — Но если между учениками происходят жестокие стычки, любой уборщик в мире сочтёт своим долгом сообщить об этом администрации.
Тренер Пит издал рычащий звук.
— Давай, продолжай в том же духе, — сказал я. — Позволяй своим ребятишкам издеваться над ним. Я видел, как они вели себя в своих классах. Они создают проблемы. Ирвин, очевидно, блестящий ученик и хороший парень. Когда администрация узнает, что трое школьников затеяли драку, как вы думаете, что будет с близнецами-дебоширами? Это частная школа. Их просто вышвырнут. Ирвин будет вынужден защищаться — и мне не придётся даже палец поднимать, чтобы вмешаться.
Тренер Пит свернул журнал в трубку и шлёпнул им себе по ноге пару раз. Потом он расслабился, и улыбка появилась на его губах.
— Ты прав, конечно, не считая одного обстоятельства.
— Да? И какого же?
— Их не станут исключать. Их родители пожертвовали школе больше средств, чем любая из десяти других семей, и гораздо больше, чем мать Ирвина могла себе позволить. — Он слегка, очень по-галльски пожал плечами. — Это частная школа. Родители мальчиков оплатили для строительства столовой, в которой мы находимся.
Я стиснул зубы.
— Во-первых, тебе надо научиться правильно использовать предлоги. Иначе эта чопорная фраза звучит по-идиотски. А во-вторых, деньги — это ещё не всё.
— Деньги — это власть, — возразил он.
— Власть — это тоже ещё не все.
— Нет, — ответил он, и его улыбка стала самодовольной. — Это единственная вещь.
Я посмотрел в коридор сквозь открытый стеклянный барьер, отделяющей его от столовой. Братья-хулиганы стояли там, глядя на Ирвина, как голодные львы смотрят на газелей.
Тренер Пит вежливо кивнул мне, вернулся на своё прежнее место у стены, развернул журнал и снова стал его листать.
— Проклятье, — прошептал я. Чёрный альв вполне может быть прав. В учреждении для представителей верхушки общества, вроде этого, влияние денег и политики доходит до смехотворного. Независимо от того, идёт ли речь о наследственных аристократах или об экономических, они успешно отмазывают своих детей от неприятностей на протяжении веков. Братья-дебоширы вполне могут выйти из этой истории кристально чистыми, и смогут и дальше преследовать Ирвина Бигфута.
Возможно, в конце концов, дело кончится грандиозным побоищем.
Я продолжал мести, пока не дошёл до стола Ирвина. Затем остановился и сел напротив него.
Он поднял глаза от листа с нацарапанными предложениями, и лицо его побледнело. Он не хотел встречаться со мной взглядом.
— Как дела, парень? — спросил я. Он даже немного вздрогнул.
— Отлично, — выдавил он.
Адские колокола. Он боялся меня.
— Ирвин, — продолжил я, стараясь говорить мягко, — успокойся. Я тебя не укушу.
— Ладно, — ответил он, ничуть не расслабившись.
— Они же всё это время не переставали измываться над тобой?
— Гм, — промычал он.
— Братья-хищники. Те, что прямо сейчас наблюдают за тобой.
Ирвин вздрогнул и посмотрел в ту сторону, фактически не поворачивая голову к окну.
— Да какая разница.
— Есть кое-какая разница, — ответил я. — Они ведь тебе уже давно проходу не давали? Только в последнее время стало хуже. Они сделались страшнее. Более жестокими. Пристают к тебе всё чаще и чаще.